Маделин Уикхем - Коктейль для троих

• Название: Коктейль для троих
• Автор: Маделин Уикхем
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22087-8

У трех подруг – Кэндис, Роксаны и Мэгги – сложилась замечательная традиция: первого числа каждого месяца они встречаются в баре «Манхэттен» и делятся последними новостями из своей жизни. Этот «коктейль-клуб» – закрытое учреждение, куда нет доступа посторонним, ведь здесь обсуждаются самые тайные поступки и помыслы (впрочем, кое-какие тайны каждая приберегает только для себя). И кажется, нет такой силы, которая могла бы разбить эту дружбу.

Но вот в их тесный круг протискивается некая амбициозная особа, Хизер Трелони, – и все летит к чертям! Как назло, это событие совпадает с периодом, когда в жизни каждой из девушек наступает кризис. Роксану бросает любовник. У Мэгги рождается малыш, и она не справляется с новыми для нее материнскими обязанностями. А Кэндис… Ну, Кэндис и заварила всю эту кашу, пригрев на груди змею по имени Хизер. Под ударами судьбы тройственный союз начинает трещать по швам…

Маделин Уикхем – настоящее имя известнейшей писательницы Софи Кинселлы, автора суперпопулярной серии про Шопоголика.

---

Вдобавок ко всему ни Мэгги, ни Роксана не знали Хизер как следует и не представляли, какая она внимательная, предупредительная, заботливая. Если сначала Кэндис воспринимала Хизер только как жертву и ее великодушие и желание помочь были в значительной степени продиктованы стыдом, то теперь все изменилось. Они с Хизер подружились, и их связывали самые теплые человеческие отношения.

Да, Мэгги и Роксана считали, что она совершила ошибку, предложив Хизер поселиться у нее, но это, конечно, было не так. Теперь Кэндис с трудом представляла себе, как она могла столько времени жить одна. Что она делала раньше по вечерам? Пила в одиночестве горячее какао и тупо пялилась в телевизор. Теперь же они с Хизер забирались с ногами на диван, пили душистый чай с восточными сладостями и, хихикая, рассматривали комиксы или читали гороскопы. «Нет,– подумала Кэндис с нежностью,– Хизер меня нисколько не стесняет. Наоборот, с ней веселее, интереснее, легче, так что от этого переезда выиграла не только она, но и я!»

Кэндис уже собиралась включить свет, когда Услышала доносящийся из кухни голос Хизер. Судя по всему, она говорила с кем-то по телефону, и Кэндис на цыпочках двинулась по коридору к себе в комнату, не желая мешать подруге. Но, не доходя нескольких футов до двери кухни, она вдруг застыла как громом пораженная.

– Не желаю больше ничего слушать, Хемиш! – говорила Хизер каким-то низким, напряженным голосом, который Кэндис едва узнала: как правило, речь Хизер напоминала беззаботное журчание прыгающего по гальке ручейка. Последовала пауза, потом Хизер сказала: – Да, мне все равно! Да, может быть, и буду… А мне наплевать!

Ее голос поднялся чуть не до крика, потом брякнула трубка, с размаху опущенная на рычаги, и Кэндис вздрогнула от ужаса. «Господи,– взмолилась она про себя,– сделай так, чтобы Хизер не вышла в коридор и не увидела меня!»

Через секунду Кэндис услышала, как Хизер сердито гремит чайником, и так же на цыпочках отступила обратно в коридор. Бесшумно отворив входную дверь, она с грохотом ее захлопнула.

– Привет! – крикнула она самым беззаботным тоном, на какой была способна.– Есть кто-нибудь дома?

Выглянув в коридор, Хизер внимательно, без улыбки посмотрела на Кэндис.

– Привет. Ну, как съездила? Как Мэгги?

О, замечательно! – воскликнула Кэндис, разыгрывая воодушевление.– Мэгги чувствует себя хорошо, ее завтра выписывают. А маленькая Люси – просто ангел! – Только тут она заметила странное выражение лица Хизер.– Что? – Я тут звонила одному типу,– сказала Хизер, прислоняясь плечом к стене.– Ты, наверное, слышала?

– Нет, я только что пришла,– быстро ответила Кэндис и, чувствуя, что краснеет, быстро отвернулась.– А что?

– Мужчины! – с презрением проговорила Хизер.– И зачем они только нужны?

Кэндис удивленно вскинула голову.

– Разве у тебя есть приятель?

– Был,– поправила Хизер.– Настоящее ничтожество, а не мужик! Не хочется даже о нем рассказывать…

– И не надо,– бодро сказала Кэндис, хотя на самом деле умирала от любопытства.– Давай лучше пить чай.

– Чай так чай,– согласилась Хизер и посторонилась, пропуская Кэндис в кухню.– Кстати,– сказала она, когда Кэндис потянулась за заваркой,– мне нужны были почтовые марки, и я позаимствовала несколько штук у тебя. Надеюсь, ты не против? Я даже могу тебе за них заплатить…

Кэндис рассмеялась.

– Не говори глупости,– сказала она, оборачиваясь.– Все мое – твое.

– Что ж, раз так, спасибо,– небрежно отозвалась Хизер.

Вернувшись домой, Роксана обнаружила у порога квартиры какую-то картонную коробку. Несколько секунд она настороженно ее рассматривала, потом отворила дверь и носком туфли аккуратно втолкнула коробку в квартиру. Включив свет, Роксана присела на корточки и обнаружила, что на коробке красуется кипрский почтовый штемпель, а адрес написан почерком Нико. «Ну что он за прелесть! – невольно подумала Роксана.– Интересно, что он прислал на этот раз?»

Улыбаясь, она вскрыла коробку и увидела внутри крупные, золотисто-оранжевые мандарины. Некоторые были даже с листиками, которые за время пути не успели завянуть. Вынув один мандарин, Роксана поднесла его к лицу, закрыла глаза и с наслаждением вдохнула характерный сладковато-горький аромат.

Только потом она увидела среди мандаринов простой белый конверт.

«Моя дорогая Роксана,– писал Нико,– пусть наши отборные кипрские мандарины напомнят тебе о том, что ты теряешь. Мы с Андреасом все еще надеемся, что ты передумаешь и примешь наше предложение. Как всегда твой, Н. Г.»

Несколько мгновений Роксана стояла неподвижно, потом подбросила мандарин к самому потолку и ловко поймала. Солнце, воздух, золотые мандарины… Совсем другой мир, почти рай, и тем не менее она успела совершенно о нем забыть.

Роксана твердо знала, что ее мир, в котором пахло выхлопными газами и шли холодные лондонские дожди, был здесь, рядом с Ральфом. Вот только на что этот мир больше похож – на рай или на ад,– она никак не могла решить.

Когда ушли последние посетители, в палате погасили свет, и Люси почти мгновенно уснула, очевидно успев привыкнуть к установленному Джоан режиму. Что касалось Мэгги, то она, напротив, долго лежала без сна, глядя в высокий белый потолок, по которому медленно плыли голубоватые отсветы автомобильных фар, и борясь с подступающей паникой.

Детский врач был очень доволен Люси. Желтуха совсем прошла, девочка нормально набирала вес и даже немного подросла. Словом, все шло, как надо, и врач, делая какую-то пометку в карте Люси, проговорил буднично:

– Завтра можете отправляться домой. Наверное, от этих стен вас уже тошнит.

– Еще как! – согласилась Мэгги и улыбнулась.– То есть,– тут же поправилась она,– я хотела сказать, что мне ужасно хочется домой.

Джайлс, как всегда, заехал к ней сразу после работы. Когда Мэгги объявила, что завтра он может ее забрать, Джайлс исполнил в проходе между боксами матросскую джигу.

– Наконец-то! – воскликнул он.– Какое счастье! Ты не представляешь, дорогая, как я по тебе соскучился!

Наклонившись к ней, Джайлс обнял ее так крепко, что едва не задушил, и Мэгги почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Но теперь, лежа одна в темноте, она испытывала только страх. В больнице Мэгги провела без малого две недели и успела привыкнуть к здешнему распорядку. Она привыкла к трехразовому питанию (плюс чай в одиннадцать и кефир с булочкой или печеньем в полдник), привыкла к дружеской болтовне акушерок и сестер и прочим атрибутам больничного быта. Но главное – здесь ей совершенно нечего было бояться. Даже если бы случилось что-то непредвиденное, ей стоило только нажать кнопку вызова, и кто-нибудь непременно пришел бы к ней на помощь. Кроме того, Мэгги успела привыкнуть к тому, что Джоан каждый вечер увозила Люси в палату для новорожденных, благодаря чему она наконец выспалась как следует.

Вот почему в глубине души Мэгги была даже довольна, когда выяснилось, что желтушка Люси плохо поддается лечению. Каждый лишний день, проведенный в больнице, отдалял тот пугающий момент, когда ей придется покинуть уютную, знакомую, безопасную палату и остаться с ребенком один на один в большом пустом доме. В последние дни Мэгги часто вспоминала «Солнечные сосны», пытаясь вызвать в себе хоть какие-то теплые чувства, но у нее ничего не получалось. Хуже того: она вдруг обнаружила, что по большому счету усадьба никогда ей не нравилась; единственное, что испытывала Мэгги, это совершенно детскую гордость оттого, что такой большой и роскошный дом принадлежит ей, однако сейчас его размеры ее только пугали. Огромный, холодный, враждебный, он казался Мэгги совершенно не подходящим для того, чтобы жить в нем с маленьким ребенком. Куда лучше ей было бы в собственной уютной квартирке, где радиатор парового отопления раскалялся чуть не докрасна, где на окнах цвели в горшках алые и розовые герани и где до любой необходимой вещи можно было дотянуться, не вставая со стула.

Джайлс, конечно, никогда ее не поймет. Он очень быстро привык к жизни за городом и буквально обожал «Сосны», а Мэгги все больше и больше сомневалась, сумеет ли она хотя бы терпеть этот дом.

«Мне так хотелось, чтобы вы поскорее вернулись,– говорил сегодня Джайлс, не выпуская ее руки.– Ты и ребенок в "Соснах"… Знаешь, я всегда мечтал о чем-то подобном!»

Услышав эти слова, Мэгги вдруг почувствовала что-то вроде зависти. Судя по всему, Джайлс представлял ее жизнь в «Соснах» гораздо лучше самой Мэгги. Она же никак не могла собраться с мыслями и все как следует обдумать – слишком много всего свалилось на нее в последнее время. В какой-то момент Мэгги с некоторым ужасом поняла, что до сих пор не осознала себя матерью! На протяжении всей беременности она никак не могла свыкнуться с мыслью, что у нее действительно будет ребенок. Конечно, можно было вообразить себя с коляской или у колыбели, однако это была не больше чем красивая картинка. Даже когда Мэгги в сотый раз перебирала бесчисленные пижамки, костюмчики, пеленки, ей никак не удавалось осознать, что это не просто красивые тряпки – это одежда для самого настоящего, взаправдашнего, живого ребенка. Самое смешное – она не могла представить себе, что произведет на свет этого ребенка самым простым и естественным способом, подробно описанным во всех медицинских справочниках и брошюрах. Напротив, чем ближе подходил срок родов, тем чаще Мэгги рисовала себе таинственные капустные заросли, под сенью которых спят зачарованным сном прелестные румяные младенцы, или бесшумные эскадрильи аистов с крошечными сверточками в клювах.