Николай Басов - Тотальное преследование

• Название: Тотальное преследование
• Автор: Николай Басов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-93556-870-5

В день зимнего солнцестояния 2012 года на Землю обрушиваются кошмарные инопланетные захватчики. Силы неравны, и все сражения землянами проиграны. Но, когда покоренное человечество пробуют научить работать «по-инопланетному», чужие технологии обучения создают из самых талантливых землян людей новой породы, обладающих не виданными прежде способностями. Эти бойцы способны возобновить сопротивление, что заставляет всех тех, кому новый порядок кажется незыблемым, организовать их тотальное преследование… Оно не срабатывает только в отношении одного человека. Но сможет ли одиночка вернуть Землю ее исконной человеческой расе…

---

Или, по-другому, это было как читать текст, допустим, какого-нибудь романа или учить стихи. Разумеется, раздражаясь, если они «сами» не вкладываются в голову, к тому же в весьма высоком темпе… Но с этим, кажется, были проблемы. Том не мог вызвать в памяти то, чего не выучивал «как бы» с первого раза. Многое промелькивало перед глазами, проскакивало слишком быстро. «Нужно будет потом вспоминать», – решил Том, хотя совсем уж непонятно было, как он еще и думать мог при том напоре информации, которая сейчас попросту обрушивалась на его бедные мозги. Еще его серьезно беспокоил тот порог усвоения в сорок процентов, который упомянул вчера доктор. Сам-то Извеков отлично понимал, что никаких тут сорока процентов не было. Не возникало даже десяти процентов, может быть, не было и долей процента…

А потом все поплыло у него перед глазами. Том уже ничего не пытался «видеть», просто усилием воли пытался удержаться под этим напором, под давлением всего того, что в него заливали…

– На сегодня достаточно. – Сестра деловито отстегнула Тома от стола, который выкатился из-под дуги «томографа».

Она подождала, пока Том одернет пропотевшую пижаму, очень похожую на распашонки, в которых хирурги делают операции, и очухается, чтобы самостоятельно дойти до двери из комнатки. Санитара уже не было, об этом Извеков и спросил сестру.

– Зачем? – удивилась она. – Вы себя отлично вели и до своей комнаты дойдете сами.

– Сколько часов я тут провалялся? – спросил Том, не надеясь, что услышит сколько-нибудь обнадеживающий ответ.

– Вы необычный клиент. – Сестра слабо усмехнулась и тут же посерьезнела. – Но с учетом повышенной скорости с двумя часами вы справились. Теперь, мой вам совет, попробуйте выспаться. Не напрягайтесь, не смотрите телевизор, поменьше разговаривайте с другими пациентами. Это поможет восстановиться к завтрашнему сеансу.

«А она к тому же и на словах экономит», – решил Том, вежливо попрощался и весьма успешно, как ему самому показалось, добрался до своей комнаты. Хотя вспомнить, где она находится в этих переходах и коридорах и за какой из совершенно одинаковых дверей находится его койка, было мудрено. Но он справился и с этим.

Зато сон освежил его волшебным образом, и когда Извеков проснулся, то почувствовал себя таким бодрым, молодым и здоровым, таким веселым и… живым, что, удивляясь себе, отправился в тренажерный зал. Вот возникла у него такая блажь, захотелось размяться, и хотя раньше тренировался сколько-нибудь регулярно только в студенческие времена, теперь с удовольствием принялся тягать тяжести, потом пробежался на тренажерной дорожке, потом еще поплавал… И лишь тогда обнаружил, что с бортика бассейна его внимательно разглядывает доктор. Он подождал, пока Том подплывает к нему, и спросил в своей резковатой манере:

– У вас была сегодня первая заливка?

– Так точно, сэр. – Извеков засмеялся. Оказалось, что работа с тяжестями вызывала наслаждение, поэтому он был настроен веселиться.

– Сколько?

– Сестра сказала, два часа.

– Для вас это немного, но все же я бы посоветовал вам на физкультуру не налегать после сеансов.

И доктор ушел. На следующее утро у Тома, как всегда бывает после физической работы, чуть побаливали некоторые мускулы, но в остальном он чувствовал себя отлично. Вот только приходилось сомневаться, сможет ли он вспомнить хоть что-то из того, чему его вчера обучали. Ничего, кажется, не вспомнил и довольно обеспокоенный отправился, уже самостоятельно, в знакомую комнатку, к знакомой сестре.

На этот раз она даже затягивала его в ремнях не очень сильно. Скорее обозначила, что фиксирует на столе, а на самом деле лишь определила правильное положение тела. Зато через его живот провела, словно лошадиную подпругу, еще один ремень.

– А это к чему?

– Мы этой штукой почти не пользуемся, но для вас так будет лучше.

Так и пошло изо дня в день. После второго завтрака, который все в пансионате, конечно, величали ланчем, Том отправлялся на свой сеанс. Проходил его, что-то запоминал, чего-то совершенно не улавливал, потом спал почти до вечера, иногда забывая ужинать, и много времени проводил на всяких тренажерах.

Голова у него при этом работала как-то странно. Он, например, почти перестал видеть лица людей. То есть, разумеется, видел их, но какие-то особенности, индивидуальные различия, которые так много значат для нормального общения в человеческом сообществе, даже не пытался заметить, не мог их правильно расшифровать или приспособиться к ним.

Еще Извеков потерял ощущение времени. Настолько, что несколько раз его даже пришлось будить, чтобы он не проспал свой сеанс. И ему очень быстро, чуть не через два дня, выписали какие-то подкрепляющие таблетки. Как объяснила сестра на посту их коридора, это были всего лишь витамины, но Том не слишком ей поверил. У витаминов не бывает такого мерзкого вкуса. Хотя и тут случилась неожиданность: вкусовые ощущения у него вскоре тоже… отпали. Иногда он поедал в столовой отлично приготовленный салат из свежих овощей с креветками и хорошим майонезом и даже вспоминал, как набрасывался на этот же салат в первые дни, когда только прибыл в пансионат, а теперь вот… Не было в нем ни вкуса, ни запаха – словно бумагу жевал.

Потом механические формулы и чертежи устройств как-то незаметно завершились, и пошли такие вещи, о которых Том раньше не догадывался. Какие-то жутковатые многомерные пространства, описанные самыми мудреными формулами, и даже схемы искусственной гравитации… Зато выяснилось, что все это тесно увязано с проблемой управления временем. Хотя основное время, разумеется, как текло через него и сквозь остальной мир, так и продолжало свою работу, не замечая, насколько Тому туговато приходится его осознать. Потом, тоже совсем неожиданно, когда Извеков даже и думать забыл о том, что волновался о своей неспособности что-либо усваивать, накатили какие-то общественные науки. Разнообразные модели ответственной власти, учет социальных сигналов от разных элементов общества и даже какие-то выборные технологии – например, требования к кандидатам на тот или иной пост… Оказывается, это все тоже можно было просчитать и даже предсказать, кому это занятие по силам, а кому нет. Кажется, это все уже называлось психосоциологией, или актуальной теорией социума, или чем-то схожим.

К тому времени Тому запала идея покритиковать философию в прежнем, еще земном, до Завоевания, ее исполнении. Случилось это так. Извеков прогуливался по библиотеке, рассматривая разные томики, иногда листал некоторые, но видеть мертвый текст, написанный на листах, а не мелькающий в глубине сознания, было странновато. Он не очень-то и старался, но вдруг увлекся. Интересно же было написано! Он и присел за столик у окна.

Помимо интереса, некоторые вещи выглядели довольно наивно – например, признание природы человека скалярной величиной. Хотя на самом-то деле всем известно, что это волновая и субстанциональная переходная, поэтому и подходить к ней нужно не с конечными пропорциями, а математическими рядами. которые тут, конечно, могли быть немного модифицированы…

В общем, Том сидел и смеялся почти в голос, настолько это было любопытно. Но все же читал, потому что помимо выводов идея постижения мира у автора была почти идеальной. Том даже не догадывался, что возможно вот так легко и просто все построить на идее развития сознания и продвижения к абсолютному знанию, которого, конечно, не достичь, находясь внутри исследуемой системы связей. По этому поводу Извеков вспомнил неплохие выкладки Винера. Но сам автор, похоже об этом не догадывался. Он мог этого и не знать – уж больно устаревшая иногда у него применялась терминология, над которой, кстати, тоже можно было неплохо посмеяться…

И вдруг эта забавная книжица выскользнула из пальцев, и перед Томом, потешающимся и наслаждающимся от души, предстала его медсестра, которая и вырвала книжку.

– Что вы делаете?! – строго, словно воспитатель в детсаду, спросила она.

– Читаю, – удивился Том. – Забавная штука выходит, знаете ли. Этот парень, то есть автор…

Сестра посмотрела на обложку, но книгу, впрочем, не закрыла, зажав листы пальцем.

– Это Иммануил Кант.

– Хорошо, – согласился Том. Он привык соглашаться с этой женщиной. – Герр Кант не знал, что толкованием его априорных форм занималась герменевтика, и если бы он привлек эту дисциплину хотя бы для комментария, тогда бы и сам…

– Смеялся над Кантом! – почти с отчаянием сказала сестра. Она уронила руки и едва ли не беспомощно посмотрела на девушку в белом халатике за столиком выдачи. Кажется, именно она и позвонила сестре по поводу Тома. Внезапно в ее глазах появилась льдистая твердость. – Вот что, Извеков, идите к себе в палату. Я просто не рекомендую вам нагружать голову еще и такими сложными сочинениями.

– Они не сложные, – привыкший к безоговорочному подчинению, Том поднялся, собираясь к себе, и только тогда, как бы со стороны, услышал свой голос: – Мне это на самом деле показалось… забавным. А все-таки жаль, что герр Кант так однобоко толковал абсолют… Слишком поверхностно.