Борис Кригер - Маськин зимой

• Название: Маськин зимой
• Автор: Борис Кригер
• Издательство: Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-98575-204-6, 1-59526-672-0

Во втором романе (первый, «Маськин», вышел в свет в 2006 г. в Москве) Вы встретитесь с уже полюбившимися обитателями Маськина дома – Маськиным всех времён и народов, великим плюшевым мыслителем и потребителем манной каши Плюшевым Медведем, свободолюбивой Кашаткой, лауреатом премии Пукера любознательным Шушуткой, романтической коровой Пегаской, а также познакомитесь с новыми персонажами нашего непростого мира, в котором «великая эволюция лжи более не нуждается в императорах республик, не грезит грубоватыми, а потому безнадёжно наивными планами на мировое господство. Она научила нас называть похлёбное рабство – свободным трудом, нищету – минимальной зарплатой, бесчеловечную войну – миротворческой миссией, беспробудный разврат – сексуальным раскрепощением, порабощение женщины на работе и дома – эмансипацией, растление молодёжи – всеобщим обязательным образованием, откровенную мазню – высоким искусством, обрывки одежды – высокой модой, голод в сочетании с бегом на потогонных тренажёрах – здоровым образом жизни, узаконенный рэкет – справедливым налогообложением, содомские пытки – служением отечеству, комедию одного актёра – демократическими выборами, мину замедленного действия – мирным атомом, сквозящее одиночество – зрелым индивидуализмом, травму развода – свежим стартом, подачки на церковь – верой в Бога, карьеризм с подлогом – прогрессом науки, дурман аптечных ядов – естественным чувством счастья…»

---

Наши правители очень хорошо устроились, говоря, что нет ничего правдоподобнее, чем ложь невероятного размера. Мы так привыкли к этой лжи, что не замечаем её, как воздух, а боремся с мелкими неурядицами, всё больше покусывая друг друга и оставляя наших довольных правителей в стороне. Словно сучка Ксюша, мы таскаем и дерём только тапки президента (Маськин ведь был законно выбранным президентом Маськиного дома), тогда как того, чьи эти тапки, мы вроде как и не замечаем, мол, не бьёт нас палкой пока – да и ладно. Уже хорошо. А то, что других бьёт, так, во-первых, это не наше собачье дело, а во-вторых, раз бьёт, значит, было за что! Нет дыма без огня!

Наши правители глядят на нас с высоты своего положения с умилением: ничего, пусть народ друг друга покусывает, только здоровее, закалённее станет. Это ему полезно.

Я скажу вам по совести, что раньше полагал, что человечество совсем не подверглось эволюции и до сих пор осталось на том же уровне грубости и необузданности, что и в былые века. Однако это не так. Если необузданность и мало видоизменилась, то я всё больше убеждаюсь в том, что мировая история стала свидетелем настоящей эволюции лжи. Если раньше ложь была плохо прикрыта и бесстыдна, то теперь она проэволюционировала настолько, что практически её невозможно заметить, ибо и выглядит-то она не как ложь, а как чёрт те что и с боку бантик! А в таком виде признать её не просто.

Великая эволюция лжи более не нуждается в императорах республик, не грезит грубоватыми, а потому безнадёжно наивными планами на мировое господство. Она научила нас называть похлёбное рабство – свободным трудом, нищету – минимальной зарплатой, бесчеловечную войну – миротворческой миссией, беспробудный разврат – сексуальным раскрепощением, порабощение женщины на работе и дома – эмансипацией, растление молодёжи – всеобщим обязательным образованием, откровенную мазню – высоким искусством, обрывки одежды – высокой модой, голод в сочетании с бегом на потогонных тренажёрах – здоровым образом жизни, узаконенный рэкет – справедливым налогообложением, содомские пытки – служением отечеству, комедию одного актёра – демократическими выборами, мину замедленного действия – мирным атомом, сквозящее одиночество – зрелым индивидуализмом, травму развода – свежим стартом, подачки на церковь – верой в Бога, карьеризм с подлогом – прогрессом науки, дурман аптечных ядов – естественным чувством счастья…

Она лишила нас каких-либо ориентиров, словно переселив на планету с таким количеством солнц, что всё время мы проживаем в ослепительном нескончаемом полдне и никогда не видим звёзд, чтобы вести свои корабли, ориентируясь на эти единственные маячки навигации.

Вот и полавируй среди этой лжи, проэволюционировавшей в единственную известную нам правду! Когда правды нет, её никто никогда не видел и даже не подозревает, как она выглядет, не ровён час, примешь ложь за правду, потому что человеку без правды никак нельзя.

Так Маськину и приходилось лавировать между желанием наесться от пузика и необходимостью ходить в свой маськотрясник, где его трясли, чтобы он худел.

Я не хочу сказать, что в былые времена правды было больше. Или лжи меньше. Просто лгунишки тех времён были простоваты – взял и нацепил на уши корону, а почему у солдата революции на ушах корона? Так – он император. А как же революция? Так он же император республики!

Вот и теперь правят нашими республиками императоры… Помнится, как-то, во времена Наполеона, когда вернулись к пышным богослужениям в соборе Нотр-Дам, прекращённым после революции, кого-то, кажется, из якобинцев, спросили, как ему нравятся эти торжества по поводу коронации императора. Так тот ответил: «Да, очень красиво, вот только не понятно, зачем убили сто тысяч человек, – не затем ли, чтобы таких торжеств больше никогда не было?»

В том-то и дело, что ради того, петь или не петь в соборе с высокими потолками, не нужно убивать сто тысяч человек.

Людей вообще не нужно убивать – нехорошо это, неправильно.

Но нам сказали, что это всё глупости. Что добро должно быть с кулаками, а кулаки должны быть расстреляны, а потом сказали, что добро должно быть поделено поровну между всеми, но когда стали делить, оказалось, что поровну на всех не хватает, и делить передумали. А потом старое недобитое поколение вымерло, а новое готово голосовать за Сталина, и поверьте, он не заставит себя долго ждать. Отцов народов не нужно просить дважды, их вообще не нужно просить, они сами всё решат за нас и объявят нам в качестве нового евангелия – краткий курс истории…

Мы полностью заморочены окружающим от рождения до смерти. И в этом-то и состоит величайшее достижение наших правителей! Мы больше не лавируем и ни на что не надеемся, не ищем социальных преобразований и не грезим революциями. Наше мнение давно уже никого не интересует, да у нас давно уже нет и не может быть какого-либо складного мнения. Нас, ослеплённых явным избытком солнц, клонит в сон, но и там, в вязких снах, светят нескончаемые солнца, и в полночь нам снится яркий полдень, и нет отдохновения нашим просвеченым насквозь душам.

Глава 48 Маськин на Уолл-стрит

В одно утро Плюшевому Медведю не принесли завтрак в постель. Он долго ворочался с боку на бок, громко и убедительно зевал, пробовал даже покашливать. Ничего не помогало – завтрака не несли. Тут Плюшевый Медведь вспомнил, что он имел неосторожность проснуться так рано именно в воскресенье, а по воскресеньям у скатерти-самобранки, подаренной Маськиным самому себе на Новый год, был выходной, и все завтракали позднее обычного, на кухне.

Ну, делать нечего, не засыпать же обратно. Маськин всё равно ещё спал в своей кроватке, и Плюшевый Медведь, по совести говоря, не нашёл благовидного повода его разбудить, чтобы тот соскочил с постели и принялся готовить ему завтрак. Сначала Плюшевый Медведь подумывал, что было бы неплохо начать кричать: «Пожар! пожар!» или «Волки! волки!», но он боялся, что таким поведением он, скорее всего, пробудит Маськин Невроз, который завтрак не готовил, а действовал даже, можно сказать, в обратном направлении – то есть от повышенной нервозности поедал всё, что только находил. Кроме того, Плюшевый Медведь был рассудительный и понимал, что такими криками, особенно не имеющими фактического обоснования, начинать воскресное утро не очень хорошо, потому что, во-первых, как водится, в следующий раз, когда действительно придётся кричать и звать на помощь, ему могут не поверить, а во-вторых, Маськин, разбуженный своим Неврозом, всё равно не скоро придёт в себя, и завтрак может начаться ещё позже, чем это произошло бы без подобных экстраординарных оригинальностей.

Так, вполне разумно рассуждая сам с собой, Плюшевый Медведь неохотно вылез из-под одеяла и, не умываясь, отправился на кухню в надежде найти чего-нибудь съестное, чтобы как-то заморить червячка перед завтраком. Плюшевый Медведь не страдал глистами, как вам могло показаться из предыдущего предложения. Просто у него в животике жил специальный червячок, которого было необходимо постоянно замаривать, иногда медком, а иногда и вареньицем, иначе он начинал вертеться и безобразничать, и Плюшевый Медведь приходил в состояние неприятного беспокойства и какой-то неслыханной внутренней пустоты, от которой иногда ему хотелось плакать и ругать местные порядки даже больше обычного.

Прибыв в кухню, Плюшевый Медведь обнаружил там Правый Маськин тапок, уютно попивающий кофе с булочкой. Вооружившийся очками на босу ногу тапок читал газету «The Wall Street Journal», полную биржевых таблиц.

У Плюшевого Медведя от вида Правого Маськиного тапка, пьющего утренний кофе с булочкой, разыгрался аппетит, но он не знал, как подкатить к тапку, чтобы тот поделился с ним утренней добычей.

– Доброе утро, – сказал Плюшевый Медведь тапку с учтивым поклоном.

– Доброе утро, сэр, – благожелательно ответил тапок, однако, не отрываясь от газеты. Правый Маськин тапок, как и многие правые, свободно читал по-английски, знаете ли, на всякий случай, и поскольку газета была напечатана именно на этом языке, случайно, по инерции, назвал Плюшевого Медведя сэром.

– И что это вы читаете, милейший? – продолжил беседу Плюшевый Медведь, непринуждённо отщипывая от булочки довольно большой кусок. Ему было приятно быть не просто медведем, а сэром Медведем, как его кумир достопочтенный сэр Винни-Пух.

– Да вот, просматриваю кодировки акций, в которые я вложил свои сбережения, – вежливо ответил тапок, но остаток булочки от Медведя отодвинул.

– С каких это пор вы стали интересоваться биржей? – с искренней заинтересованностью спросил медведь и внезапно засунул себе в рот остаток булочки целиком. Правый Маськин тапок не подал вида, аккуратно подобрал носочком крошки и перелистнул газетную страницу.