Александр Мазин - Герой

• Название: Герой
• Автор: Александр Мазин
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-040334-8

Это четвертая книга «варяжского» цикла Александра Мазина о Сергее Духареве, воеводе князя Святослава, первого настоящего героя настоящей изначальной истории Древней Руси.

---

— Не поможет тебе Сатанаил, проклятый грешник! — кричит он. — Педрис, давай за лошадью! Живо! А вы, братья, снимайте с него портки!

Сразу несколько богумилов бросаются к Пчёлке, но тут сверху раздается громкий вопль. Орет еретик, посланный на крышу часовни — спиливать с нее крест.

— Праведный! Праведный! Беда! Беда, праведный Аззанаил! Конные! Сюда скачут!

«Праведный» Аззанаил с большой неохотой делает знак своим: мол, повремените пока.

— Ворота затворить! — распоряжается он. — Что за конные? Много?

— Десятка два! — кричит мужик с колокольни. — Оружные, в шлемах.

«Праведный» взбирается на частокол, глядит...

— Русы, — определяет он. — Ты давай пили, — кричит он мужику на колокольне. — Этим до ромейского чина дела нет. Да и мало их. Эй, ты! Скажи братьям: пусть шлемы наденут, что мы здесь в оружейной взяли, да копья возьмут и наверх поднимутся. Увидят русы, что есть войско в усадьбе, и дальше поскачут.

— А как же братья наши, те, что в Межиче? — беспокоится кто-то. — Оборонить надоть! Ежели русы их — того?

— Значит — того! — сердито говорит «праведный». — Они как раз со стороны села и скачут.

— Оборонить... Ишь, богатырь... — бормочет Аззанаил себе под нос. — Таким, как ты — только сверху чужими копьями грозить, да уповать, что не разглядят снизу, кто это копье держит... Нет, не разглядят, — успокаивает сам себя «праведный» Аззанаил. — Не катафракты ведь, тавроскифы дикие. Эти на лица не смотрят — только на железо...

Слезы градом катились из глаз Людомилы. Ей было очень больно, но плакала она не от боли — от унижения. Она выгнулась так, что привязанная рука едва не вывернулась из сустава. Скамейка под ней тряслась и раскачивалась. Людомила застонала сквозь зубы, рванулась, в самом последнем, запредельном усилии. Скамейка, к которой была привязана Людомила, не устояла, опрокинулась набок. Людомила ткнулась лицом в колкое сено... И вдруг почувствовала, что ее правая рука свободна!

Плечо болело, огнем горели ссадины, но ее маленькая узкая ручка все-таки выскользнула из ремней.

Некоторое время Людомила не шевелилась: переводила дыхание, прислушивалась к шуму снаружи. Нельзя терять времени, напомнила она себе. Проклятый еретик может вернуться в любое мгновение.

Со своего места Людомила не могла видеть ворот конюшни, но очень хорошо видела рукоятку серпа. Дотянуться до нее оказалось не так легко. Но в конце концов ей это удалось. Разрезать ремни было совсем просто. Людомила села и посмотрела на притворенные ворота конюшни. Что происходит снаружи — не понять. Не важно. Людомила встала. Колени дрожали, руки устали так, что отказывались повиноваться. Но отдыхать некогда. Людомила подошла к стойлу. Рыжик, верховой мерин Людомилы, потянулся губами к ее рукам — и фыркнул, не обнаружив лакомства.

Седло осталось дома, но уздечка висела здесь же, на стенке. Людомила потянулась к ней... И услышала, как со скрипом отворяется дверка в воротах конюшни.

Серп! Он остался рядом с опрокинутой скамейкой. Людомила метнулась к нему, но споткнулась и повалилась на землю. Солома смягчила падение. Людомила даже сумела дотянуться до серпа, однако грубый башмак опустился на серп мгновением раньше.

— Глупая зайчиха выпуталась из силка, — насмешливо сказал здоровенный бородатый еретик в кожаной маске. — Скажи мне, зайчиха, успел ли праведный Аззанаил погонять беса?

Глава одиннадцатая

Штурм усадьбы

Русы двигались напрямик, через пшеничное поле. Сначала — по стерне, потом — безжалостно топча тяжелые колосья.

Гридень по прозвищу Дужка, белобрысый полянин из-под Чернигова, сорвал колосок, вздохнул:

— Эх, перестояло жито!

Родители Дужки — смерды из-под Киева. В ратники Дужка пошел, потому что на него, младшего сына, земли не хватило. Повезло парню: способен оказался к воинскому делу, вышел из ополченцев в гридни. Таких в дружине Духарева было только двое. Остальные — потомственные воины или охотники.

— Давай твой меч на серп сменяем! — тут же предложили Дужке.

Черниговец отбрехиваться не стал. Смутился. Можно подумать, и впрямь не прочь к родительской профессии вернуться.

Двое гридней скакали справа и слева от воеводы, держа наготове щиты. Телохранители. Остальные, включая и самого воеводу, как только увидели, что в усадьбе затворяют ворота, взялись за луки. Но не стреляли. Далековато. Только хузарин Йонах азартно выкрикнул:

— Бить, батька?

— Погоди!

Существовала вероятность, что в усадьбе заперлись ее хозяева. Затвориться при виде чужеземных воинов — это нормально.

Грива прищурился, пытаясь разглядеть, что происходит за частоколом... Броде шлемы поблескивают. И еще на маковке часовни кто-то возится...

— Йонах, человек на башне, что он делает?

— Это который с топором? — Зрение у Йонаха было не хуже, чем у его отца. — Знак твоей веры срубает.

«Ну вот, ситуация и прояснилась», — подумал Духарев. Рубить символ христианской веры мог только враг.

— Сбить его, батька?

— А достанешь?

Вместо ответа Йонах осадил коня и метнул стрелу. И еще одну. Но вопреки ожиданиями Духарева, святотатец не упал, так и сидел на крыше.

— Неужто промахнулся, Йонаше? — насмешливо поинтересовался кто-то из гридней, когда хузарин вновь поравнялся со своими.

— Пыль с глаз сотри! — фыркнул Йонах. — Я ему первой стрелой руку к кресту прибил, а уж второй — в шейку... — И вдруг ойкнул совсем по мальчишески: — Прости, воевода! Не подумал про Бога твоего!

— Не важно, — Духарев, привстав на стременах, считал копья над частоколом. — Это не Бог, просто дерево...

Однако многовато защитников. Духарев насчитал четыре десятка, а пока считал, еще с десяток прибавилось. Какими бы умелыми ни были русы, а полусотней взять усадьбу при численном равенстве сил вряд ли удастся. Неужели придется в Преславу посылать за подмогой?

Тем временем его отряд проехал несжатый участок. По стерне кони сразу побежали веселей, а всадники, до этого державшиеся плотной группой, разошлись свободней, чтоб не облегчать работу стрелкам с частокола. Рядом с Духаревым остались только телохранители, Велим и, конечно, Йонах.

Но с частокола почему-то не стреляли. Непонятно.

— Крикни, Велим, чтоб ворота открыли, — приказал Духарев. — Именем булгарского кесаря.

Чем черт не шутит? Может, и откроют сдуру...

— Эй, вы, там! — гаркнул сотник. — Открыть ворота! Именем вашего кесаря приказываю! Или всех вырежем!

— Нет у нас кесаря! — тут же заорали в ответ. — Уезжай прочь, рус!

Орал мужик без шлема, но зато в кожаной маске. Богумил, мать его — жаба...

— Уезжай, покуда цел!

— Сбей его, Йонах, — вполголоса приказал Духарев.

Хузарин вскинул лук, метнул стрелку — и голова в наморднике исчезла.

— Попал?

— Не-а, — мотнул головой Йонах. — Глазастый. Успел нырнуть. А эти торчат. Чучела, что ли?

— Вроде того...

Духарев присмотрелся. Воины наверху присели, укрываясь за частоколом. Вернее, они думали, что укрылись. Полморды наружу. Их не только навесом — прямым выстрелом достать можно. И шлемы у них как-то неловко сидят, и копья торчат под неправильным углом.

— Слышь, Велим, а ведь это не вой, — негромко произнес Духарев. — Такие же смерды, каких мы в селе резали.

— Хочешь — с наскоку? — с сомнением проговорил Велим. — Может и смерды, ты прав. Только кипятком сверху могут и смерды окатить. Частокол — без малого восемь локтей. С ходу не запрыгнешь...

— Глупая зайчиха хотела убежать, — насмешливо сказал здоровенный бородатый еретик в кожаной маске. — Скажи мне, зайчиха, успел ли праведный Аззанаил погонять беса?

Людомила молчала. У нее как будто уши воском залило. В стойле заржал Рыжик, ударил копытом в стену. Удар она услышала, но глухо, как из-под воды.

— Значит, не успел, — пробормотал еретик.

— Эй, Педрис! — позвали со двора. — Ты чё там застрял? Давай лошадь сюда!

— Сейчас! — крикнул богумил. И Людомиле: — Ты, боярышня, серп-то брось. Не твое это орудие. Твое орудие промеж ног спрятано.

Девушка его не услышала, цеплялась за потрескавшуюся рукоять. Педрос наклонился, несильно толкнул Людомилу в лицо ладонью, вывернул серп из ее пальцев, отбросил подальше.

— Педрос!

— Иду уже! — гаркнул богумил. Поглядел на Людомилу, облизнул мясистые мокрые губы... Поглядел на стойло, потом — снова на Людомилу. Никак не мог решить, что ему больше любо: девку боярскую попользовать или боярского пса на кол натянуть...

Пока думал, снаружи загомонили, «праведный» на кого-то заорал...

Людомила тихонько отползла к стене. Еретик ухмыльнулся. Он выбрал.

В руке у него вдруг оказался широкий мясницкий нож.