Артем Колчанов - Путь к Золотистой

• Название: Путь к Золотистой
• Автор: Артем Колчанов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Артем Колчанов Путь к Золотистой

Глава первая: "Игла"

Это был крошечный зальчик на периферии нашего подземного посёлка, дальше уже ничего не было, только сплошная гранитная скала. Зал выжгли плазмой в монолите тогда, когда посёлок ещё только строился, а строился он очень поспешно, почти что без планов и проектов. И, в конце концов, получилось так, что он оказался вовсе ненужным, впрочем, как и многие другие, построенные в то время. Никто и никак не оборудовал его, не обживал, разве что в самом начале проложили вентиляцию, а потом наверно просто позабыли о его существовании. Но зато здесь никто не бывал кроме нас - мальчишек, да и мы бывали здесь не так уж часто, разве что тогда, когда очень уж хотелось побыть в одиночестве. Мы так и называли его - Зал одиночества. Сегодня побыть в одиночестве захотелось мне, вот я и пришел сюда. Первым делом повесил на свисающую с потолка проволоку фонарь, который забирал на перезарядку, потом, повинуясь какому-то не до конца понятному внутреннему импульсу, включил его на полный накал. И фонарь загорелся просто ослепительно. Перекрытый мелкой, поблескивающей металлом, сеткой, раструб вентиляционной системы едва заметно выступал из камня в метре от пола. Из него несильно и приятно тянуло свежим, прохладным воздухом. Я передвинул к раструбу старое, потёртое кресло, которое мы давно притащили сюда из жилой зоны посёлка, где оно ожидало отправку в утилизатор. Забрался на него вместе с ногами (в нашем посёлке, даже здесь, в его необжитой части, было образцово чисто, так что ногами я не испачкаю ни кресла, ни себя). Здесь, в зале, отделённом от поверхности двумя сотнями метров, фонарь светил так ярко, словно бы само солнце сподобилось сойти под землю. От этого света я прикрыл глаза, и мне невольно показалось, что будто бы воздух из вентиляции - настоящий ветер, а фонарь - настоящее солнце, и тут же, словно бы наяву, увидел то, что сейчас могло быть только сном, но не было им, когда-то это было реальностью и осталось в памяти:

Жёлтое, лучистое и по-летнему яркое солнце светит с такого высокого и такого бездонно-голубого неба, красное же солнце только собирается восходить и его ещё не видно, лишь светится на востоке тускло-багровая и совсем неяркая на фоне дня полоска зари. Мне наверно лет шесть-семь, я по-детски беззаботен и думаю, что всё и всегда будет только хорошо, и не может быть никак иначе, а, точнее говоря, я вообще-то даже и не задумываюсь об этом, зачем ребёнку думать о таком. Я сижу на большом тёмно-сером и плоском камне, привалившись спиною в тонкой рубашке к неровной и прохладной коре дерева. Затаив дыхание, я слушаю, как очень тихо шелестит ветер в древесной кроне. Но вот на крылечко выходит мама. Я широко ей улыбаюсь, хотя и точно знаю, что сейчас она будет меня ругать, ведь ругает-то она меня не всерьёз, а любя: "Вик, ну что мне с тобой делать, опять ты сидишь на земле, не можешь хоть один день побыть чистым и аккуратным ребёнком". А я в ответ на это оправдываюсь, шутя и дурачась, это стало для меня и мамы самой настоящей игрой…

– Вик, - негромко прозвучало у меня над самым ухом. От этого я вздрогнул, и чуть было не вскочил.

– Вик, спишь что ли? - было сказано уже намного громче и гораздо насмешливее.

Это был не кто иной, как Серёжка. Серёжка - мой двоюродный брат, парень тринадцати с половиной лет от роду - почти что мой ровесник, всего лишь на год он меня младше. Серёжка - самый близкий для меня человек, наверно даже ближе родителей. Брат и друг в одном лице, просто Серёжка.

– Не, Серёж, что ты, не сплю, конечно. Просто мне сейчас кое-что вспоминалось.

Серёжка ничего не спросил, а только внимательно и понимающе посмотрел на меня своими большущими голубыми глазами и заставил подвинуться. Когда же я нехотя освободил ему место, он устроился рядом со мной, в жалобно заскрипевшем от такого бесцеремонного обращения с ним, кресле. Серёжка знал и понимал меня лучше кого бы то ни было, может быть даже лучше меня самого.

– Ну что ты снова разгрустился, Вик. Пойдём лучше в зал, мячик немного погоняем, там уже все мальчишки собрались, только тебя не хватает.

– Не хочу, - поморщился я, - каждый день одно и то же: с утра учёба, потом зал, мячик, фильм… Серёж, разве тебе это ещё не надоело?

Серёжка громко и понимающе вздохнул, было ясно, что он во всём согласен со мной, но вслух сказал другое:

– Ну, Вик, нас ведь всё-таки ждут.

– Салаги-то? Серёж, им, по-моему, что с нами, что без нас, одинаково просто и хорошо. Придумают что-нибудь, развлекутся и без нас… ну не хочется мне.

Тут нужно сказать, что мальчишек в почти полностью покинутом людьми последнем диверианском посёлке, осталось только шесть человек. А нашего с Серёгой возраста не было никого. Остальные мальчишки были, по нашему общему с Серёжкой мнению, салагами, в возрасте от пяти и до восьми лет и, если говорить честно, всерьёз я их не воспринимал никогда. Наверно потому, что они вообще не помнили жизни наверху, а знают один только этот подземный посёлок, где стерильный, всегда теплый кондиционированный воздух и мягкий, не слепящий глаз, искусственный свет. Они не знают, что такое настоящий ветер, потому что никогда не ощущали его на своей коже, что такое настоящий дождь, потому что никогда не попадали под него. И они никогда не видели собственными глазами настоящего, теплого и живого солнца, а если и видели, то не помнят об этом. И они не знают, да и не могут знать, каково бывает человеку, который когда-то видел солнце и снова хочет его увидеть, не на холодном экране, не через линзы и зеркала перископа, а своими собственными глазами.

– Снова ты, Вик, ничего не хочешь, - сказал Серёжка тихо, почти шёпотом.

В ответ я отрицательно мотнул головой, немного виновато улыбнулся, и тихо сказал:

– Я хочу увидеть солнце, Серёж, очень хочу.

Серёжка ничего не сказал в ответ, а только посмотрел мне в глаза. И без всяких слов было понятно, что он так же, как и я, до боли тоскует по солнцу, небу, ветру и дождю. И тогда я сказал ему то, что услышал от взрослых сегодня утром, в разговоре вовсе не предназначавшемся для моих ушей:

– Знаешь, Серёж, сейчас у нас на Дивере почти что зима, оба солнца в соединении.

– Сейчас у нас зимы не бывает, - отмахнулся Серёжка, - сам знаешь, там наверху одно только чудовищное лето.

– Пусть это и не настоящая зима, но не всё ли нам равно, настоящая или не настоящая. Планета понемногу уходит от красного солнца и потихоньку остывает. Сейчас перед рассветом температура падает почти до сорока градусов. Ну а сорок - это же, Серёж, вообще ерунда после тех двухсот, что были полгода назад, мы бы сейчас смогли выйти наверх просто вот так, без скафандров.

В глазах у Серёжки тотчас же загорелся ясно различимый огонёк любопытства, он меня прекрасно понял. Понял и то, чего я сейчас хочу и, слегка улыбнувшись, спросил:

– Ну и когда мы с тобой пойдём?

– Наверно можно было бы попробовать завтра, перед самым рассветом, - поделился я с ним своим только что придуманным планом.

– А когда у нас сейчас рассвет? - поинтересовался он.

– Полчетвёртого ночи или что-то около того, не раньше. Нам придётся выходить за час до рассвета.

– Нужно будет взять с собой накидки из металлки, воды побольше и по фонарю.

– Фонари можно и не брать, наверху нам и без них будет светло. Ирра сейчас почти полная, да и вообще всё небо светится, красное-то солнышко всё ещё очень близко, мы до сих пор не вышли из его внешней короны…

– Вик, а шифры замков ты не забыл?

– Конечно, не забыл. Но не оказалось бы так, что их уже сменили.

Шифры замков я сумел выведать ещё полгода назад, сразу после того, как ушел на Терцию последний звёздный транспорт. Тогда мы с Серёжкой стащили со склада по скафандру, и всерьёз собрались выбраться наверх. Но это приключение завершилось, даже не начавшись как следует. Включив скафандры, мы, сами того не зная, вместе с ними включили и маяки-ответчики, которыми они оснащены. А по сигналам маяков, тотчас же появившимся на диспетчерском экране, нас без промедления выследили и перехватили. И солнца мы тогда так и не увидели…

Серёжка поёрзал в кресле и спросил, искоса взглянув на меня:

– Мы ведь тогда до дверей так и не дошли, откуда им знать то, что и шифры нам известны, и зачем возиться, меняя их. Вот только бы и сейчас не перехватили?

– Не должны, Серёж, мы же не будем надевать скафандры. Да и к тому же, по-моему, у них сейчас и без нас забот хватает. Лишь бы самим себя не выдать, тогда уж точно перехватят.

Договорились мы обо всём сразу же, это совсем не сложно - договориться, когда хочешь одно и то же. А остаток дня провели в ожидании ночи. И я почти что и не запомнил, чем мы занимались днём. Сначала всё же погоняли мячик с малышнёй, Серёжка убедил меня заняться этим. Потом, наверно уже в десятый (если не в двадцатый) раз посмотрели старый фантастический фильм, кристалл с которым мы нашли уже довольно давно. Этот фильм почти сплошь состоял из приключений, салаги смотрели его, затаив дыхание. В этом фильме один мальчишка, мой ровесник, остаётся один на невероятно огромном корабле-звездолёте, потерпевшем страшную и малопонятную аварию на другом краю галактики. Он остаётся один и не может вернуться на Землю. Но рядом чужая планета, только что открытая и почти что неизученная. Он высаживается на неё, планету, на которой живут люди-инопланетяне, испытывает массу приключений и, переживает множество бед и злоключений, но всё же находит выход и возвращается домой, на Землю, где потом становится знаменитым капитаном разведки. Я видел этот фильм уже не один раз, а множество (раз двадцать - точно), но и сегодня смотрел с ничуть не меньшим интересом, чем в первый. Это была фантастика, причём не самая качественная, но у меня почему-то создавалось впечатление, что это самая что ни на есть реальность. Наверно потому что в фильме не было ни малейшего намека на свойственную жанру наигранность и стереотипность. Серёжка же под конец фильма откровенно задремал, и потом над ним все ребята смеялись, но он на них не обиделся. Серёжка редко на кого обижался всерьёз, а если и обижался, то быстро забывал.