Себастьян Жапризо - Любимец женщин

• Название: Любимец женщин
• Автор: Себастьян Жапризо
• Издательство: Лимбус Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-8370-0433-5

Остросюжетный любовный роман. Несколько женщин из разных слоев общества рассказывают об одном и том же возлюбленном, у каждой из них он свой; до самого конца так и остается неясным, кто же из них и при каких обстоятельствах его убил.

---

Одной из главных моих забот в тот день было сберечь свое восхитительное белое платье, в котором венчалась еще моя мать, а перед ней - бабушка. К тогдашней моде его приспособила одна дама из Ре, все хвалили ее за талант портнихи. У меня сохранился снимок, сделанный на ступенях церкви после венчания, - прилагаю его к своим показаниям, чтобы вы могли увидеть, какое чудесное на мне было платье, несмотря на наши довольно скромные средства, и, разумеется, как я вообще выглядела в свои двадцать лет, за несколько часов до событий, поломавших всю мою жизнь. Фотографию не возвращайте. Мне так и не хватило духу бросить ее в огонь, потому что на ней рядом со мной стоят мои родители, но при взгляде на нее я не могу удержаться от слез.

На черно-белой фотографии формата почтовой открытки Эмма предстает высокой, стройной, пригожей блондинкой со светлыми - вероятно, голубыми - глазами и меланхолической улыбкой. Платье на ней и впрямь роскошное - атласное, с кружевной отделкой. Высокую пышную прическу скрепляет венок из флердоранжа, а лоб украшают затейливо уложенные завитки. Рядом в сером фраке ее супруг Северен - мужчина лет сорока, коротконогий, с заостренным лицом, весьма самоуверенного вида. (Примечание Мари-Мартины Лепаж, адвоката при Апелляционном суде.)

Наш отъезд, похоже, прошел незамеченным. От этого я испытала лишь облегчение, потому что весь вечер с опаской ожидала шуточек и намеков, которые понесутся нам вдогонку. В ту пору испугать меня было проще простого.

Мой супруг, перетрудившись за день, уже давно снял фрак и манишку. Садясь за руль, он бросил их назад, на одну из постелей в фургоне. Я же была одета так же, как утром, только сняла с головы венок и положила его на колени.

Сен-Жюльен-де-л'Осеан - морской курорт на оконечности вытянутого полуострова, носящего название коса Двух Америк. Сегодня его славу затмили такие замечательные курорты, как Фура или Марен, но тогда он насчитывал с тысячу душ зимой и не менее пяти тысяч - в сезон летом.

Вдоль главной дороги, ведущей на материк, на всем ее протяжении сменяют друг друга устричные садки и выгоны, окруженные болотцами. Помню, что в вечернем тумане нас провожало большое красное солнце, скользившее по водным зеркалам.

Ночь застигла нас еще на полуострове. Разомлевший от вина, мой муж не засыпал только благодаря ухабам. Я не осмеливалась ничего ему говорить, потому что малейшее замечание приводило его в бешенство, а еще потому, что мне было не так-то легко отделаться от приобретенной на работе привычки повиноваться ему. В конце концов он сам с уверенностью собственника положил руку на мое колено и прокричал сквозь грохот и тарахтенье:

- Проведем нашу первую брачную ночь здесь, пока я еще на что-то гожусь!

Съехав с дороги, он остановил фургон на опушке соснового бора. Мы вышли каждый со своей стороны и направились ко входу в "гнездышко любви", как называл заднюю часть фургона мой муж. Я ненадолго задержалась у двери, чтобы насладиться прохладой и послушать ночных птиц.

Когда я поднялась в фургон, Северен успел зажечь спиртовку и облачиться в пижаму, купленную им по случаю свадьбы, голубую в желтую и черную полоску, на нагрудном кармане которой были вышиты его инициалы. Хвастливо заявив мне: "Я все предусмотрел", он вытащил из ящика бутылку игристого и поставил ее на столик вместе с двумя металлическими чарками. Мне не хотелось вина, но я выпила немного, чтобы избежать ссоры. Потом, видя, что я сижу на одном из матрасов не поднимая глаз и не говоря ни слова, муж вздохнул:

- Ладно, я понял.

Он закурил сигарету и вышел из фургона - прогуляться, пока я разденусь. Прикрывая створки двери, которую он оставил открытой, я увидела, что он усаживается немного поодаль, на насыпи.

Я расстегнула крючки на платье и аккуратно сняла его через голову. Видимо, шорох ткани у самых моих ушей помешал мне услышать другой звук, поскольку я тотчас почувствовала, как меня хватают в охапку и грубая рука зажимает мне рот. Я даже не успела удивиться столь нелепой выходке мужа. Глухой, сдавленный голос - не голос Северена - скомандовал мне:

- Тихо! Не шевелитесь!

Сердце словно оборвалось у меня в груди.

Потом меня опрокинули навзничь, почти оторвав от пола. В свете спиртовки я мельком увидела рослого молодого человека с бритым наголо черепом и со щетиной на лице, в рубахе грубого полотна без ворота. От него воняло болотом. Он прижимал меня к себе, и я ничего больше не видела, но по звукам догадалась, что он запирает дверь фургона.

После этого он лихорадочно прошептал:

- Если будете слушаться меня, я не причиню вам зла.

При этих словах он склонился надо мной и вперил взгляд своих темных глаз в мои. Я не знала, как дать ему понять, что он меня душит, но он, должно быть, прочел в моем взгляде, что я слишком перепугана, чтобы защищаться, и убрал ладонь с моего рта. Не давая мне опомниться, он потащил меня, задыхающуюся, полуголую, к переднему сиденью, говоря все тем же хриплым, прерывающимся голосом:

- Сейчас вы сядете за руль, и мы поедем.

По пути он задул спиртовку. Я собралась было возразить, что почти не умею водить машину - и это было правдой, - но он перебил меня:

- Делайте что я говорю, иначе я убью вас.

Я перелезла через спинку сиденья. Он остался сидеть сзади, сдавив мне шею железной хваткой. У меня вылетело из головы, как нужно трогаться. Ощупью я нашла стартер. Уже он сам, этот мужчина, когда я покатила в темноте, протянул руку поверх моего плеча и включил фары.

Изо всех сил выворачивая руль, чтобы выехать на дорогу, я услышала, как по полу покатилась бутылка игристого и чарки. Я растерянно оглянулась, и на глаза мне попалась фигура моего мужа. Должно быть, когда заработал мотор, он вскочил на ноги и теперь так и стоял на том же месте. Лица его я различить не могла, но сама его окаменелость свидетельствовала об ужасном состоянии, в каком он пребывал. Воистину живым укором был этот бедолага, брошенный в брачную ночь босым, в одной пижаме на опушке леса.

Мы покатили на материк. Мужчина, теряя терпение, орал мне в самое ухо, чтобы я поторопилась. Я ехала так быстро, как только могла, но наша колымага с ее "заново перебранным" мотором не выжимала больше шестидесяти километров в час.

Полуостров соединен с материком тридцатиметровым мостом, переброшенным через пролив, чье песчаное дно обычно обнажено и покрывается водой лишь в самые большие приливы, в период равноденствия. Задолго до моста мужчина приказал мне остановить машину и выключить фары. Я обернулась посмотреть на него. Сидя на койке, где я оставила платье, он вытаскивал из своих башмаков шнурки. Рубаха и штаны его, из той же грубой ткани, были заляпаны грязью.

Он связал шнурки в один, потом с кошачьим проворством поднялся на ноги и сорвал с моей шеи, потянув кверху, цепочку. Особой боли я не почувствовала, но не удержалась и вскрикнула. Он угрожающе занес надо мной ручищу и гаркнул:

- Замолчите!

После чего, стоя и касаясь бритой головой потолка фургона, он снял с моей цепочки висевший на ней золотой медальон и прицепил его к шнурку. Медальон был моей первой в жизни драгоценностью - его подарили мне на крестины. На медальоне была выгравирована Святая Дева с Христом-младенцем на руках. Несмотря на скудное освещение, мужчина очень ловко управлялся с этими мелкими предметами.

- Вот, - сказал он, - так будет правдоподобнее.

Он скомандовал, чтобы я приподняла волосы, и накинул мне на шею шнурок - так, что медальон оказался спереди. Я почувствовала - это самая настоящая удавка: он слегка потянул за конец, чтобы до меня быстрее дошло. Держа мою голову запрокинутой и прижимаясь к моей щеке колючей щетиной, он зашептал почти дружески, что было ужаснее любого крика:

- Скоро нам придется встречаться с людьми. Так вы уж постарайтесь быть на высоте. Одно неверное слово - и я вас задушу!

Мы снова пустились в путь. Я не в силах подобрать слова, чтобы описать свое тогдашнее состояние. Я мечтала об одном - проснуться. Проносившийся за стеклами пейзаж, хоть и виденный многократно, казался мне чужим и незнакомым, как в кошмаре. Меня бросало то в жар, то в холод.

Внезапно на фоне темного неба вырисовался мост. У въезда на него суетились фигуры с фонарями. Зажглись прожектора. Я притормозила и почувствовала, что мужчина, лежавший позади меня на полу, плотнее прижался к ящику и потянул шнурок под завесой из моих волос. Он спросил:

- Сколько их?

Голос был резкий и, как и его рука, ничуть не дрожал. Приблизившись, я насчитала семерых, о чем и сказала ему.

В свете моих фар и светивших навстречу прожекторов я увидела, что это солдаты в серо-голубой форме, с винтовками и в касках и что они перегородили дорогу двойным рядом рогаток. Того, кто командовал ими и сейчас шел ко мне, подняв вверх руку, чтобы я остановилась, я знала, потому что не раз встречала его в городе. Это был черноволосый верзила с грубым лицом и расплющенным носом боксера: унтер-офицер Котиньяк.