Елизавета Дворецкая - Червонная Русь

• Название: Червонная Русь
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Издательство: Крылов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0142-8

XII век. Самая западная земля Древней Руси – Червонная Русь – вынуждена непрерывно сражаться с врагами, отстаивая свою независимость.

Молодой князь Ростислав, выросший в военных походах, спешит на выручку к соседям – вероломный и алчный берестейский князь Юрий Ярославич задумал отнять у своего тестя город Туров. По дороге Ростислав встречает красавицу Прямиславу, молодую супругу Юрия и дочь туровского князя, и уже никакие силы в мире не смогут разнять эти судьбы…

Книга адресована всем, кто любит историю, кому не безразлично прошлое, а значит и настоящее, и будущее нашей Родины.

---

Удивленная старуха принесла большое решето гороха и поставила перед Прямиславой. Прямислава посмотрела на него и сердито вздохнула. Спасибо, что их еще не посадили за каменный жернов!

Поначалу никто их не тревожил, челядь занималась своими делами. Прямислава пробовала расспрашивать о войске, пришедшем в село, но толком сообщить никто ничего не мог.

– Слышь, вроде перемышльские! – Один из холопов пожал плечами и оправил на себе некрашеную и криво сшитую рубаху.

– Куда же они едут?

– А леший их знает!

– Но что-то они говорят?

– Да какой леший их слушал? Что нам, другого дела нет?

Прямислава досадливо вздохнула: что взять с глупого холопа?

Надо же – Перемышль! Ростиславичи и Мономашичи в последние годы то воевали, то мирились, но, если подумать, князь Юрий в Турове им выгоднее, чем Вячеслав Владимирович. Но если Сухман Одихмантьевич идет на помощь ее мужу, то почему сотник Мирон так обеспокоился, почему находит нужным ее прятать?

Однако если войско из Перемышля дошло до Припяти, значит, владимирский князь Андрей его через свои земли пропустил. Пропустить помощь к Юрию Ярославичу, противнику его родного брата, князь Андрей не мог. Так что же все это означает?

Начало темнеть, перемышльцы устраивались на ночлег. Ростислав Володаревич успел уже побывать в отвоеванных горницах и, конечно, никого там не нашел, кроме старой бабки, взбивавшей перины.

– Вниз, в клеть, их увели и в холопок перерядили! – шепнула ему тайком Прибава. – Сама видела! В клети они. Она, княгиня, и при ней бабка и девка.

Ростислав кивнул: любопытство разбирало его все сильнее.

– А что это у вас в селе все бабки старые? – спросил он за ужином, глядя, как челядинки, дородные бабы в годах, расставляют на столе миски с капустой и режут караваи. – Неужели помоложе ни одной нет?

– Ну… всякие водятся… – неуверенно ответил тиун Калина, понимавший, что в такой толпе мужчин рано или поздно кто-нибудь непременно спросит о девках.

Ой вы девки, наши девушки! Вас немало было сеяно, Да и много уродилося! – пропел Мировлад, в любой поход возивший с собой гусли.

– Нашел бы ты нам хоть парочку, чтоб угощали! – под общий смех продолжал Ростислав. – Помоложе, покрасивее. А то прислал каких-то медведиц, как пройдет, боком заденет, так все с ног валятся!

Тиун пожал плечами и вышел из гридницы. Вскоре появились две или три молодые женщины; у дверей возникло озабоченное лицо сотника Мирона. У ворот княжьего двора Ростислав Володаревич поставил дозорных, поэтому он не мог без вопросов вывести двух девушек в село и боялся даже пробовать, чтобы не привлекать к ним внимания. Найдя глазами ключницу, он взглядом спросил, что это накатило на их гостя. Прибава развела руками: известно, дело молодое!

– Ну как, княже, хороши наши девушки? – громко спросила она у Ростислава, глазами намекая ему, что делать дальше.

– Хороши, да не очень! – весело ответил он. – Нет ли получше?

– Самые лучшие, княже! – ответил Мирон, напрасно стараясь согнать с лица озабоченность. – Лучше во всем селе нет!

– Не может быть! – упрямо не верил гость. – А я мельком видел, в клети у вас еще девицы сидят. Приведи хоть посмотреть, не съедим мы их!

– Да ну что ты, княже, какие там девицы! – Мирон даже побледнел, недоумевая, каким образом князь Ростислав ухитрился заглянуть в клеть, если даже не подходил к ее двери. – Старухи там одни, ну, холопки тощие, что с них взять!

– Врешь, сотник! – смеялся Ростислав. – Не старухи, а молодые, цветики лазоревые! Лукавишь, прячешь от нас! Показывай!

– Нет там никого, померещилось тебе, княже! Провалиться мне на месте!

– Ну так пойдем, я тебе покажу! Горяшка, огня! – Ростислав махнул отроку и встал. – Давай, баба, показывай дорогу! – повелительно сказал он Прибаве, и та пошла вперед, горестно вытаращив глаза и словно бы подчиняясь силе.

Кмети весело загомонили, похватали из очага несколько горящих веток и всей толпой кинулись в сени. Мирон устремился было туда же, но его оттеснили, и ему оставалось проталкиваться в последних рядах, то ли умоляя, то ли ругаясь, но все равно его никто не слушал.

Спустившись с крыльца, Прибава подбежала к двери в клеть: с самого начала она велела мальчишке сторожить и теперь знала, что переодетую княгиню никуда перевести не успели. Ростислав спрыгнул со ступеньки и дернул за изогнутый березовый сук, заменявший дверное кольцо.

Внутри, в просторной полуземляночной клети, было почти темно, только две лучины тускло теплились где-то в глубине. Челядинцы княжьего двора, кто не нужен был в гриднице, уже покончили с дневными делами, кто-то ужинал, кто-то уже спал.

Ростислав первым шагнул внутрь, поднял факел повыше и осветил с десяток фигур. Вот старик с длинной бородой, высокий и согнутый, как большая буква «глаголь» в начале летописной статьи, вот толстая баба лет сорока, с красной рожей и удивленно выпученными глазами, девчонка и мальчишка, подростки… Молодая женщина с двухлетним ребенком, спящим у нее на руках, мужик с уздечкой в руке, еще старик с рваным поршнем и толстенной иглой, еще женщина с пятилетней девочкой, прижавшейся к коленям… Еще старуха, одетая просто, но почище прочих, загородившая собой кого-то…

В самый угол у печи забились две стройные девичьи фигуры. Только они две не встали, как прочие, увидев вошедших. Отблеск света упал на одну – высокую, стройную, с длинной светлой косой и большими глазами на высоколобом, красивом лице. Ростислав даже факел опустил от изумления: в полутьме, освещенная огненным светом, девушка показалась ему необычайно красивой, ее стройная фигура в светлой рубахе поразила взгляд, как молния в темных тучах. Во всем ее облике было такое гордое достоинство, такая смелость и решительность, что он сразу понял: ключница не соврала! Раньше у него еще были сомнения, но теперь ее искренность стала очевидна. Только княгиней, дочерью и женой Рюриковичей, могла быть эта красавица.

– Ну, ты даешь, мошенник, такой адамант от нас прятать! – пробормотал он, подходя ближе и даже не удосужившись поглядеть, слышит ли его «мошенник», то есть тиун Калина. – Ничего себе «никого нет»! Или ты мне мерещишься? Свет мой ясный, не бойся, я тебя не обижу! – обратился он к самой девушке, не сводя с нее восхищенных глаз. – Что же ты в дыру такую-то забилась, как будто получше места нет? Да тебе в тереме надо жить, по шелковым коврам ходить! Такая красавица! Кто же ты будешь?

– Это холопка здешняя, раба князя Юрия! – пустился объяснять сотник Мирон, пролезший между плечами Ростиславовых кметей.

– Эта? – Ростислав провел факелом сверху вниз вдоль фигуры молчавшей девушки, словно хотел получше показать ее. – Холопка? А я тогда митрополит Никита, не иначе! Откуда же такая у вас в холопках взялась?

– Ну, за долги взяли, я не знаю, не вникаю я в эти дела! – Мирон изнывал, отважно продолжая выкручиваться, хотя теперь и правда, и ложь одинаково не сулили ничего хорошего.

Ростислав приблизился к Прямиславе. Она, прерывисто дыша, пристально смотрела на него, не опуская глаз, словно хотела оттолкнуть этим взглядом, как щитом. Ростислав взял ее руку и приподнял, точно хотел ее рассмотреть; девушка вырвала руку, как будто к ней прикоснулись раскаленным железом.

– Ты чья? – тихо спросил Ростислав, уже точно зная, что перед ним дочь Вячеслава Владимировича.

– Чья бы ни была, а не твоя, Сухман Одихмантьевич! – так же тихо и твердо ответила Прямислава.

Она сейчас не думала, что таким поведением выдает себя с головой, поскольку едва ли какая-нибудь холопка могла бы так смотреть и так смело разговаривать со знатным воеводой, но притворяться и дальше ей было противно. Если все Мироновы увертки не смогли защитить ее, то унижаться тем более не имеет смысла.

В одном Мирон не соврал: этот половец и впрямь был здесь главным. «Сухман Одихмантьевич» выглядел лет на двадцать, был не слишком высок, но его фигура с широкими развитыми плечами выглядела сильной и ловкой. На его округлом лице выделялись широкие половецкие скулы, внутренний край узковатых глаз был скруглен, как у всех степняков. Широкие блестящие брови и волосы, расчесанные на прямой пробор и заправленные за уши, были черными, а кожа, насколько удавалось рассмотреть при свете факела, желтовато-смуглой. Но одеждой и речью он совершенно ничем не отличался от русских, и видно было, что русский язык ему родной. Прямислава, прожив жизнь в монастыре, не так-то много мужчин видела вблизи и сейчас чувствовала себя странно: ее наполняли и тревога, и напряжение, и какое-то странное лихорадочное возбуждение. Темные блестящие глаза половца рассматривали ее с жадным любопытством и восхищением, и это восхищение почему-то усиливало ее собственное волнение. Казалось, она несется на санях с огромной горы, как весной на Масленицу, и вот-вот скатится в пропасть: было и жутко, и где-то отчасти весело.