Елизавета Дворецкая - Червонная Русь

• Название: Червонная Русь
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Издательство: Крылов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0142-8

XII век. Самая западная земля Древней Руси – Червонная Русь – вынуждена непрерывно сражаться с врагами, отстаивая свою независимость.

Молодой князь Ростислав, выросший в военных походах, спешит на выручку к соседям – вероломный и алчный берестейский князь Юрий Ярославич задумал отнять у своего тестя город Туров. По дороге Ростислав встречает красавицу Прямиславу, молодую супругу Юрия и дочь туровского князя, и уже никакие силы в мире не смогут разнять эти судьбы…

Книга адресована всем, кто любит историю, кому не безразлично прошлое, а значит и настоящее, и будущее нашей Родины.

---

Династические княжеские имена вообще представляют особый случай. Это явление уже было предметом исследования профессиональных историков[73], но в нем до сих пор остается много неясного. Рюриковичами в течение веков использовался практически один и тот же набор родовых имен (это нормальная практика для правящих домов европейского средневековья). В список входили имена: Владимир, Святослав, Ярослав, Олег, Ярополк, Изяслав, Всеволод, Рюрик, Борис, Глеб, Роман, Давид, Игорь, Василий, Мстислав, Юрий, Вячеслав, Святополк, Ростислав. В полоцкой династии (и только в ней!) еще использовались имена Рогволод и Всеслав. Бывали варианты: Владимир – Владимирко – Володарь – Володьша. И это практически все. Любой мальчик из княжеской семьи мог получить одно из этих имен, но никто другой права на них не имел. В боярской среде тоже использовались двусложные имена, и даже имена с элементом «слав», но – другие. То есть никакой боярин (а тем более кузнец, как в некоторых исторических романах) не мог быть назван Изяславом или Мстиславом, зато не бывало князей по имени Борислав или Мирослав.

Этот запрет не распространялся на церковные имена из списка, которые при крещении мог получить любой. Именами Юрий, Давид, Роман, Василий могли окрестить представителей любого общественного слоя. С 1072 г., когда были канонизированы Борис и Глеб Владимировичи, их имена тоже стали крестильными и возможными для боярской среды.

Каждый князь имел два имени: княжеское языческое и крестильное христианское. В науке есть мнение, что княжеское и крестильное имена составляли устойчивые пары, то есть обладатель княжеского имени Владимир при крещении обязательно получал имя Василий, Мстислава крестили Федором, Всеволода – Гавриилом и т. д. В этом вопросе уверенности нет, потому что есть примеры, когда носители одного и того же княжеского имени (скажем, Ростислав) могли получать церковное имя Михаил или Григорий, зато окрещенный Михаилом мог быть как Ростиславом, так и Святополком.

С «парностью» княжеских/крестильных имен связано еще одно любопытное наблюдение. Все христианские имена из приведенного выше «княжеского» списка являются крестильными именами первых Рюриковичей-христиан. Василием был крещен сам Владимир Святославич, Георгием (Юрием) – Ярослав Мудрый, Романом – Борис, Давидом – Глеб (трое из его сыновей). Уже в XII в. князья упоминаются под именами Андрей и Михаил. Но, во-первых, существует вероятность, что у них были и княжеские имена, нам неизвестные, а во-вторых, что Андреем был крещен кто-то из других сыновей Владимира Святославича (Михаилом был крещен Святополк), но до нас эти сведения не дошли. Таким образом, выходит, что «церковная» половина пары (Василий, Юрий, Роман, Давид) приобрела самостоятельность и стала употребляться в обиходе наряду с «княжеской» половиной (Владимир, Ярослав, Борис, Глеб).

Но и это не все. В княжеских семьях весьма часто родные братья известны под именами Василий и Владимир (как у перемышльских Ростиславичей) или Давид, Роман, Глеб, Борис (как в полоцких семьях). Можно предполагать, что в первом примере оба брата получили княжеское имя Владимир, а церковное Василий, но для различения их в быту старший носил княжеское имя, а младший – церковное. Ибо маловероятно, чтобы Василий вообще не имел второго, княжеского, имени, а Владимир – церковного. Ведь если его крестили, то, значит, как-то и нарекли. Наречь при крещении Володаря Ростиславича Владимиром не могли, потому что Владимир Святой стал святым гораздо позднее, только в XIII в., а в XI в., когда родился князь Володарь, имени Владимир в святцах не было. У полоцких князей, соответственно, два брата в одной семье были наречены Борис-Роман и два Глеб-Давид, но во избежание путаницы один из пары в быту звался христианским именем, другой – княжеским. На наш современный взгляд, это выглядит нелепо, но и в позднем русском средневековье случалось так, что по три сына одного человека были «Ивашками», хотя несомненно, что в жизни всех троих звали какими-то разными прозвищами. А в этом случае логично и даже удобно, что святой покровитель у нескольких родных братьев один и тот же. Ввиду недостатка данных едва ли и наука сможет здесь сделать четкие выводы, но как повод к размышлению это весьма любопытно.

С течением времени, по мере утверждения христианства в общественном сознании, церковные имена все шире употреблялись в быту и вытесняли княжеские языческие. Князей по имени Михаил, Константин, Андрей, Александр, Даниил и т. д. становилось все больше, пока практика княжеского наречения не была прекращена совсем.

Еще один занятный момент: у женщин замена языческих имен христианскими происходила гораздо раньше. Уже дочери Ярослава Мудрого, родившиеся в первой половине XI в., известны нам только под христианскими именами (Елизавета, Анастасия, Анна). И как минимум одна из них, Елизавета, именно это имя и носила в быту (в форме Елисава). Это видно из того, что ее скандинавское имя Эллисив образовано именно от него. Вероятно, что у каждой княжны имелось и династическое княжеское имя. За доказательство можно принять то, что многие женские династические имена повторяются, как и мужские, по несколько раз. Самым распространенным женским именем было имя Предслава (варианты – Предислава, Передслава), употреблявшееся в течение нескольких веков во всех практических владельческих линиях. За ним идут имена Прямислава, Сбыслава, Велеслава, Верхуслава, Градислава, Болеслава, Вышеслава, Добродея, Звенислава, Ростислава, Изяслава, Забава, Пребрана, Святолюба, Ярослава, Всеслава, Рогнеда (имя полоцкой династии).

Но по женским именам делать выводы сложнее ввиду меньшего количества данных. Этому есть сразу несколько причин. Имена женщин вообще называются летописцами гораздо реже. Пишут просто: Всеволод, великий князь, женил сына своего Святослава, взял дочь Василька, князя полоцкого. Или: преставилась Мстиславова княгиня. А как ее звали – летописцу было не важно. Поэтому имена женщин историки находят только в церковных поминаниях. А туда, естественно, вносилось только христианское имя, и не обязательно прижизненное. Перед смертью все князья и княгини постригались в монашество, то есть получали новое, монашеское, имя, и женщина вносилась в церковные поминальные списки как Евдокия, хотя крещена была Еленой, а звалась всю жизнь Градиславой. Есть только один случай, когда факт рождения и наречения девочки подробно освещен. У Татищева под 1198 г. сказано: «Того же года родилась Ростиславу Рюриковичу дочь, и нарекли ея во имя бабкино Ефросиния, или Радость, а прозвание Смарагд. И бысть в Киеве и Вышгороде радость великая. И приехал Мстислав Мстиславич и тетка ея Предслава, взяв ея, повезли к деду и к себе. И тако Радость возпитана была на горах в Киеве». Видимо, новорожденную крестили Ефросиньей, в качестве княжеского дали ей весьма оригинальное по тем временам имя Смарагд (от греческого слова, обозначающего зеленый самоцвет, другая форма того же имени – Эсмеральда!). Радость – перевод имени Ефросинья с греческого – у девочки стало третьим, тоже самостоятельным именем, и ее же тот же Татищев еще называет Маргаритой. Поистине, у любимого ребенка много имен! Но вся эта запутанная ситуация стала нам известна только благодаря «радости великой», которую вызвало рождение дочери Ростислава Рюриковича в подвластных ему землях. Обычно о княжеских дочерях упоминают только в связи с замужеством, второй раз – со смертью.

Другое соображение о причинах более широкой распространенности женских христианских имен основано исключительно на женской интуиции. Ведь это для нас имена Ефросинья, Аграфена или Феодосия – нечто устаревшее и нелепое. Для женщин XI—XII вв. они, наоборот, были новыми, оригинальными и привлекательными. К этому времени общественное сознание попривыкло к христианству, крещение перестали воспринимать как измену богам и предкам, а греческие имена, вероятно, вошли в моду. Свои династические имена девушки княжеских семей воспринимали чуть ли не как должность, а крестильные – как нечто личное, поэтому в быту предпочитали именно их. У князей-мужчин, более скованных своей общественной ролью, династические имена держались дольше.

В простонародье, как показывают те же новгородские грамоты и летописи, женщины тоже чаще именовались по отцу (типа Песковна) или по мужу (Полюдова, Завидова, Неберешина, в смысле – жена), но были у них и свои «собственные» имена (прозвища) типа Носатка или Сестрата. Но по женщинам из прочих, некняжеских, общественных слоев мы имеем так мало данных, что ничего больше, кроме самого факта существования у них личных имен (и это некоторыми отрицается!), сказать и нельзя. Единственная достоверно жившая женщина из некняжеских слоев – Малуша-ключница, мать Владимира Святославича. И ее имя – единственное дошедшее до нас имя из нединастических и славянских (Прекраса и Умила, я боюсь, являются плодами творчества русских романтиков начала XIX в. Уж слишком они напоминают имена персонажей романтических пьес типа «Услад и Всемила»).