Яна Завацкая - Дороги

• Название: Дороги
• Автор: Яна Завацкая
• Жанр: Боевая фантастика

10й век от начала колонизации Квирина. Вот уже 700 лет длится противостояние с цивилизацией сагонов. Книга посвящена деятельности спецслужбы, которая собственно, занята этой борьбой.

---

— А что так? - поинтересовалась Иволга, - муж?

— Ага, - Ильгет замолчала, - понимаешь… он меня ждет… когда я приду… ну, в постель.

— Так я, может быть, тебя отвлекаю? Иди тогда домой?

— Нет-нет… сейчас еще нет… Он сейчас сам в сети. Во дворце эротики…

— Ни фига себе! - возмутилась Иволга, - и тебя это устраивает?

— Но ведь я… я же не удовлетворяю его… в смысле, то есть… понимаешь, секса, вроде, ему должно хватать, но я не удовлетворяю его эмоционально… ему нужно другое. Я думаю, что это же, наверное, не измена…

Иволга покрутила головой.

— Извини, Иль… не понимаю… не постигаю.

— Он недавно ругался, - сказала Ильгет. Нехорошо, вообще-то, говорить об этом.. но ведь Иволга не передаст дальше. А ей тоже тяжело все носить в себе, она не железная, - ругался сильно, что вот он приходит в постель, а я в сети… а он там один, в холодной постели. Но Иволга, я ведь в сеть стала ходить только тогда, когда увидела, что и он ходит. А что же мне было делать, сидеть просто так и ждать? Почему ему можно, а мне нет? Он сказал, что в десять часов я должна быть в постели и ждать его…

— Ильгет! - Иволга остановилась и некоторое время смотрела на нее вытаращенными глазами, - ты знаешь, как далеко бы он летел, если бы попробовал сказать такое мне?

Ильгет вздохнула.

— Это еще не все, Иволга… позавчера был еще один скандал. Он ругался, что я прихожу в 10 часов и жду его в постели только потому, что он мне это велел, а не из любви к нему. Ты знаешь, если честно - я уже не знаю, что делать.

— Да валить от него надо, ты что, не понимаешь?

— Я хотела ему помочь. Да… я слишком самонадеянна. Мне казалось - все-таки воздействие сагона… он болен, надо как-то ему помочь, но видишь - я не могу, я не знаю, как это сделать. Он же постоянно… во время скандалов. Он постоянно кричит "сделай что-нибудь!" Ему плохо. А я не знаю, что сделать…

Они вышли на перекресток аллей, где медленно плавали над землей маленькие уютные сиденья. Иволга вскочила в одно из креслиц, Ильгет последовала ее примеру.

— Давай посидим маленько… Так вот видишь, Иль, потому я и говорю - уходи. Ты хотела помочь. Хорошо. Но ты не можешь помочь - наоборот, рядом с тобой он становится еще хуже. Разве не так?

— Понимаешь, - Ильгет помрачнела, - он зависит от меня. Зависит. Если я уйду… ему не будет лучше, будет хуже…

— Да откуда ты знаешь?

— Знаю, - просто сказала Ильгет.

Иволга помотала головой.

— Ну ладно, но ты что ему - нянька? Ты нанялась за ним следить?

— Я жена. Я отвечаю за него.

— Но если ты ничего не можешь сделать…

— Знаешь, Иволга… может быть, надо просто присутствовать… У него должен быть шанс, понимаешь? Если он сейчас не использует этот шанс, не поймет на минуту, что я хочу ему добра, что я люблю его, что надо попробовать… не знаю, как-то повернуться в другую сторону. Быть добрым, добродушным. Попробовать обратиться к сексопатологу по поводу нашей несовместимости - а не обвинять меня в том, что я чего-то не могу… Я не знаю, может, это с моей стороны самонадеянно, так думать. Но я это не думаю, я это чувствую… Он должен понять, должен использовать этот шанс. У нас может быть нормальная семья. Ведь мы так хорошо общались с ним, разговаривали… у нас было много хорошего. Иначе… будет плохо. И мне, и ему. Но ему будет хуже.

— Не понимаю, - сказала Иволга, - хоть убей - не понимаю тебя. Он же тебя предал. Потом, он… он же враг. И не просто. Арнис - ты же сама рассказывала… что он там делал с Арнисом? Ты же, вроде бы, сама его и нашла.

— Да, - Ильгет опустила голову, - да, но он ничего не делал. Он слабый. Его заставили воевать… охранять там… знаешь, он же совсем не военный человек. И он не садист по сути… Во всяком случае, причинять кому-то боль - это ему не доставляет удовольствия.

— Знаешь, Ильгет, извини… но если бы я оказалась в тот момент в твоем положении… если бы рядом был… да кто угодно из наших, связанный, в крови, если бы я видела, что кого-то из наших пытали… даже не из нашей декурии, неважно. Просто любого квиринца. Того, кто стоял бы рядом, я бы размазала по стенке. В буквальном смысле. И не спросила бы, делал он что-то, не делал… и кто бы это ни был - муж, сват, брат…

— Уверена, что нет, Иволга. Нет. Муж - ладно. А если брат, отец? Или представь, что это был бы твой сын?

— Ну ладно, ладно, не размазала бы тогда. Наверное. Просто набила бы морду, отправила в лагерь и больше никогда бы не разговаривала.

Ильгет долго, беспомощно молчала.

— Не знаю, - сказала она, - может быть, я не права. Я чувствую, что вот так уйти… бросить его - было бы неправильно. Иногда я уже хочу, чтобы у него опять появилась любовница… Это как сбросить ответственность. Но у него никого нет.

Тяжело уходить с Квирина летом, в самом начале июня, когда густо-зеленая звенящая листва еще не запылилась, и не просверкивает желтизной, когда так ласково море, и всеми соблазнами манит теплая Набережная. Тяжело уходить, зная, что вернешься лишь к холодам. Если, конечно, вообще вернешься.

Ильгет решила пойти пешком через всю кипарисовую аллею, от площади Тишины. Пита на этот раз не стал возражать. Он вообще как-то притих в последние дни, ничего от Ильгет не требовал и вел себя просто идеально.

Они молча шли по аллее, обрамленной темной строгой рамкой высоких, пиками взлетающих к небу кипарисов.

Час стоял ранний, и особого движения на аллее не было, лишь изредка навстречу Эйтлинам попадались эстарги и работники космодрома в бикрах, еще реже - люди в обычной одежде. Вскоре подошли к церкви Святого Квиринуса, неправдоподобно прекрасными белыми башнями вставшей слева от аллеи, чуть поодаль, за узорчатой светлой оградой. Ильгет лишь взглянула на церковь и по привычке хотела пройти мимо, чтобы не сердить Питу, но вдруг вспомнила, что сегодня - можно.

Сегодня можно быть искренней. Если он и разозлится - разлука все сгладит.

— Я зайду, - она искоса глянула на мужа. Пита кивнул.

— Да, конечно.

Сам он остался у ограды. Ильгет двинулась к церкви. Альвы с собой не было. Но это неважно. Ильгет вошла, перекрестилась. Поставила свечку перед Распятием, встала на колени и помолилась, почти без слов. Она не знала специальной молитвы - что говорят в таких случаях, да и не хотелось ничего говорить… Господи, помилуй! Господи, защити! Специально она попросила Святую Деву позаботиться об оставленном на Квирине Пите…

Ильгет вышла из церкви спокойная, умиротворенная. Вскинула на плечо сумку, зашагали дальше.

— Ты там… поосторожнее, - вдруг сказал Пита. Ильгет взглянула на него искоса. Горячая волна благодарности вдруг залила сердце: он любит меня! Он беспокоится обо мне!

— Постараюсь, - она нашла руку Питы, горячо сжала ее, - а ты не скучай. Только я тебе писать не смогу…

— Да из меня тоже… еще тот писатель.

Вскоре они вошли в здание космопорта. Ильгет бросила быстрый взгляд по сторонам… Вон Гэсс стоит с Мари, непривычно присмиревший и грустный. Мари смотрит в сторону. Дэцин разговаривает со своим приятелем-ско, Ильгет его смутно знала. Проводить и встретить на Квирине - это святое. Это очень тяжело, когда тебя никто не провожает. Или никто не встречает. У Дэцина, кажется, и родных-то нет, но друзья находятся всегда.

Ильгет поспешно повернулась к мужу. Взяла его за руки.

Самый родной… самый близкий человек. Да, друзья - это хорошо, но у них своя жизнь, свои семьи, своя любовь. А это - моя плоть. И снова рвать ее пополам и уходить… Но он всегда, всегда останется мне родным. Ильгет захотелось плакать. Она ткнулась носом в куртку Питы. Он прижал ее к себе и гладил по волосам.

— Я… люблю тебя, - прошептала она.

— Я знаю, - тихо ответил Пита.

Она замолчала. Как рассказать Пите все, что она чувствует сейчас?

Страшно, что больше она никогда не увидит Квирина, что жизнь вот сейчас кончится, и последнее хорошее, что она видит - вот этот сероватый гемопласт пола, и зеленые разлапистые ветви декоративных елей, и бесшумно скользящие транспортные тележки…

Но об этом нельзя говорить, табу. Никто об этом не говорит на прощание, ведь у тех, кто остается, тоже сердце разрывается… наверное. Неизвестно, насколько Пита переживает. Да нет, наверное, переживает все-таки. Кажется, даже побледнел. И такой молчаливый…

Страшно - что будет на Визаре. Как она справится, ведь задание на этот раз очень сложно.

Да нет, ему это тоже неинтересно, да и не знает он об этом ничего. Сейчас уже поздно начинать рассказ.

Ильгет поймала себя на том, что снова ищет какую-то тему для разговора.

— Ты извини, - вдруг вырвалось у нее.

— За что? - удивился Пита.

— Ну за то, что я оставляю тебя… так надолго.

Пита пожал плечами.

— Ну что поделаешь… если надо.

Помолчав, он сказал.

— Я пока тут займусь учебой. Майлик сказала, я буду готов скоро…

— Я всегда говорила, что ты талантливый человек! - воскликнула Ильгет, - так быстро здесь осваиваешься. Вот мне еще до звания учиться и учиться.