Яна Завацкая - На тверди небесной

• Название: На тверди небесной
• Автор: Яна Завацкая
• Жанр: Боевая фантастика

---

Новый мир. Мир будущего. Где каждый будет счастлив. Где стыдно - быть обывателем. Больше всего ценится знание и труд. Вот только Вейн иль Кэррио, как и многие другие операторы, все старался, пробовал вложить в эти образы будущего - Христа. Бесполезно. Почти никто не слышал этого, не понимал, не мог воплотить. И даже те, кто воплощал, редкие писатели или художники - их просто не печатали. Не допускали к читателю.

Отец много чего мне порассказал в последние наши встречи с ним. Когда я уже стала сама фантом-оператором. Теперь можно, теперь я понимаю все. То, что Союз рухнет, стало ясно уже за 20 лет до событий - так просчитали дейтрийские аналитики. Оставалась небольшая возможность. Наши работали над этим. Но еще интенсивнее работали дарайцы. Информационная война шла на всех уровнях. Худо то, что и земляне доросли до информационных стратегий, причем доросла не наша сторона, другая - и она в большей степени находилась под воздействием Дарайи.

Отец рассказал - сам он не участвовал в этом, но позже узнал все - что в последние годы Союз уже не пытались спасти. Вся работа по образам светлого будущего, даже по красивым историческим образам была свернута.

Все, чем занимались теперь фантом-операторы Дейтроса - было создание образов добра. Любви. Милосердия. Христианских образов. Мне почему-то вспоминались фильмы из детства - "Белый Бим, черное ухо", "Письма мертвого человека". На переднем плане теперь были не яростные пассионарии. Были творцы, которые пытались говорить о добре, о жалости, растревожить сердце.

Если бы эти фантомы не были созданы, крушение Союза вызвало бы тотальную гражданскую войну. Она шла бы и в нашем уральском городе, и в Сибири. Распался бы не только Союз, но и сама Россия. Отец показывал мне расчеты и прогнозы - даже у меня, дейтры, мороз бежал по коже. Какие там гнуски… Почему-то война в России, стрельба на улицах наших городов, бомбежки - все это казалось страшнее, чем война в Лайсе. Мы, дейтры, в конце концов, привыкли. Для нас это естественно - воевать. Мои братья рождаются и растут как солдаты - или как обеспечивающие общий фронт. Но Россия… Может быть, еще потому мне было страшно, что ведь и основная наша дейтрийская цель - защита Земли. Сам Дейтрос погиб ради того, чтобы Земля осталась целой. И когда я представляла разрушенные российские города, это означало, что самая главная ценность Дейтроса уничтожается.

К счастью, распад Союза произошел относительно мягко. Да, он обошелся в миллионы человеческих жизней. Но начнись война - все было бы еще хуже. Южные окраины Союза, почти недоступные воздействию наших фантомов (хотя работа над этим велась уже десятилетия), все же вступили в войну, и результаты оказались страшными.

А так - Россия выжила, и можно было начинать новый раунд. Строить новые фантомы. На другой основе. Ждать, как Россия их воспримет. Рушить фантомы дарайцев. Дарайя строила образы, гибельные даже для самого физического существования страны.

— Одной из наших ошибок при построении Советской власти, - говорила Веррина, - является тотальное отторжение старого. У нас тогда работала целая плеяда знаменитых, лучше сказать, гениальных операторов. Все их фантомы содержали элемент абсолютной новизны. Все положительное, что накопилось в Российской Империи, отбрасывалось и объявлялось устаревшим. Анализ показал, что это было неверное решение. Внимание всем, кто работает на Россию. Фантомы не должны содержать осуждения прошлого. Во-первых, подобные фантомы есть у дарайцев, взять хоть знаменитый Архипелаг…

Я хмыкнула. Да уж. Вряд ли кто-то в России подозревает, что прототип творений Солженицына существует в Медиане. Нет, были и реальные лагеря, и реальные заключенные, и Солженицын писал свои книги на основе жизненного опыта. Но вот особый этот взгляд, особая точка освещения - они возникли потому, что видел знаменитый зэк перед собой не реальный как раз лагерь, где все сложно и неоднозначно, а видел дарайскую карикатурную антиутопию - страну, затянутую колючей проволокой, тщательно выстроенную в Медиане. Пережившую множество наших атак и много раз восстановленную.

Прошлое тоже можно моделировать. Кто владеет прошлым, владеет настоящим. Мы тоже старались, разумеется - образы Великой Отечественной, Гражданской, "комиссары в пыльных шлемах"… Мы старались. Но нам не удалось. Возможно, просто потому, что нас мало, слишком мало. А может быть, потому, что люди там, на земле, не смогли понять нас. А еще вернее - потому что если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его. А с чего же Господь поможет им, если они так дерзко и решительно Его отвергли?

— В-третьих, - говорила Веррина, - пытайтесь опираться на образы шестидесятых годов. И строить на их основе. Те, кто моделирует прошлое - стройте его положительным. Пусть они поверят в себя. Пусть они осознают, что у них все получится. Что они не проиграли, это лишь временная передышка.

Я взглянула на Ашен, которая старательно слушала, сложив руки на коленях. Как она воспринимает все это? Неужели ей интересно? Ведь это чужая, чужая ей страна. Это мне все - как скребком по сердцу.

Квенсен. Год первый.

На Рождество мне дали отпуск, как и большинству, отец был очень рад. Времени у него было мало. Несмотря на сердечную недостаточность - ему и ходить было трудно теперь, он работал в штабе чуть ли не круглыми сутками. Но Рождество… Мы вернулись из церкви, и впервые за много дней мне было хорошо. Ничего не болело внутри. Я была глупой когда-то. Злилась, ненавидела, ревновала Эльгеро. Теперь я понимаю все. И мне легко.

Я испекла торт. Мы пили - не шеманку, конечно, желтое лайское вино. Прозрачное и крепкое. В Дейтросе не знают обычая рождественских елок, но тоже украшают комнату - серебряными звездами и вырезанными из бумаги ангелами, обернутыми в блестки орехами и яблоками. Я все же, по земному обычаю, поставила в вазу несколько веток лайского дерева шан - не хвойного, здесь нет хвойных и вообще голосеменных, но похожего чем-то на ель, с длинными острыми листьями, густо-желтыми, с пахучими шишечками на концах.

Одна из веток щекотала мне висок. Я отвела ее. Взглянула на отца. Он почти и не ел ничего. Смотрел на меня. Глаза его теперь казались большими - провалились, и вокруг глаз почти постоянно темноватые мешки. И лицо в морщинах. Только что челюсти еще крепкие, а так - будто ему за восемьдесят.

— Ты чего не ешь, пап? - спросила я. Вдруг кольнуло - почему мы видимся так редко? Как хочется быть с ним. Жить с ним. Я нужна ему. Маме с папой Володей - нет, они еще молодые, они хорошо устроены. А ему… Как он приходит с работы, поднимаясь по лестнице полчаса. По несколько минут стоя на каждой ступеньке. Никто не ждет его. Есть ли у него силы приготовить хотя бы ужин? Ведь вряд ли…

Но ведь он и сам не согласится на то, чтобы я жила тут с ним, и ухаживала и готовила ему. Нет. Я должна быть в квенсене. Дочь Вейна должна служить Дейтросу.

— А вкусный торт, - сказал отец, - я помню… Наденька его тоже пекла. Ты от мамы научилась?

Я вздрагиваю. Потому что никогда не слышала, чтобы мою маму называли Наденькой.

— Да, - говорю я, - это наш фирменный…

Отец ковыряет вилочкой торт. Улыбается.

— Расскажи хоть, как у тебя жизнь там, в квенсене? Гоняют?

— Да ничего, нормально, - я вдруг вспомнила про Эльгеро, - пап, а ты не знаешь, где Эльгеро сейчас?

Я прекрасно догадываюсь, что Эльгеро сейчас на Земле, там, где ему и положено быть. Я о другом хочу спросить. Женился ли он уже? Мне ведь приглашения на свадьбу не пришлют. Но папа, конечно, не понимает меня.

— На Земле, работает. Я тоже давно о нем ничего не слышал.

И я все-таки не решаюсь спросить о личной жизни Эльгеро. Ладно. Это не мое дело.

— Папа, - говорю я, - а вот скажи… как получилось, что ты сошелся с мамой? Мне кажется, вы совсем не подходите друг другу. Не представляю просто тебя - с ней. Извини уж.

Вопрос мне кажется слишком нахальным, я опускаю голову, но отец говорит.

— Что ж, может, ты и права, Кей. Не очень-то подходили мы друг другу. Видишь… я тогда был молодым. Мы, дейтрины, не очень долго раздумываем, когда женимся. Еще сто лет назад пары в основном составляли родители и духовник. Но и сейчас, если сравнить с вашим, земным подходом, мы гораздо меньше колеблемся и выбираем. И расстаемся реже. Тем более - гэйны. У аслен и медар еще есть время и силы всем этим заниматься, у нас просто нет. А с мамой… Она меня тогда любила. В общем, тогда я был молодой, красивый. Было за что, наверное. Она тоже была очень хорошенькая. Добрая. Если хорошая девушка любит - отчего бы и не полюбить тоже и не жениться? Ну и не так все плохо, жили же. Если бы не Дарайя, так бы и жили.

Я опускаю голову. Что ж, не зря вопрос задавался, и ответ понятен.

Если красивая, порядочная, кажущаяся доброй и милой девушка-медар, психолог, худо-бедно владеющий методикой коммуникации, тебя любит - отчего бы тоже не полюбить в ответ?

А то, что я, я люблю его так давно и страшно - он этого просто, наверное, и не понимает. Да. Это же не Аллин, который каждое твое движение чувствует. Это простой бесхитростный военный, одна извилина - и та от фуражки. Вот если бы я как-то могла ему намекнуть… сказать… да хоть письмо написать, "Я вас люблю, чего же боле" - он не Онегин какой-нибудь, он, может, и женился бы. Какая ему разница - на ком? Нужна ведь жена какая-то.