Яна Завацкая - Про жизнь и про любовь

• Название: Про жизнь и про любовь
• Автор: Яна Завацкая
• Жанр: Боевая фантастика

Это вторая книга о Дейтросе, но начинать читать можно и с нее - на мой взгляд, она интереснее первой. Книга о том, как девочка растет, изменяется и становятся взрослой. Девочка, у которой не было выбора - в 12 лет ей пришлось учиться военному делу, а в 14 - уже убивать. Как принято в Дейтросе. Как необходимо для того, чтобы Дейтрос и Земля продолжали существовать.

---

— Скеро, надо срочно решить с участием в Дне Памяти…

Ивик выпустили. О ней забыли. Компания Скеро пошла во главе с куратором по коридору, громко обсуждая День Памяти. Меро ничего не заметила. Или сделала вид, что не заметила. Ну и ладно. Ивик оперлась ладонями о подоконник. Хотелось вскочить и посидеть немного, но сидеть на подоконниках нельзя. Ивик ощущала странную слабость в ногах. Ей было плохо, просто физически плохо. Весело галдящая компания удалялась по коридору. Вот они - сен. Они - все вместе, дружная, веселая компания. Квиссаны, будущие защитники Дейтроса. Им здесь хорошо, они здесь - на своем месте. А она…

Да, с их точки зрения, она - никчемность. Вообще никто. Дело даже не в том, что она отстает в физической и боевой подготовке. Дело в том, что и правда - с ней никто не хочет общаться. Скеро как всегда бьет точно в цель, угадывает слабое место. Даже Ашен… Ашен - нормальный человек, в отличие от них с Даной. И она уже ведь практически не дружит с ними. Ей не до того. Да, у Ашен любовь, но все равно - причиной может быть и то, что она просто разочаровалась в Ивик, увидела, какая Ивик ненормальная.

А Дана, может быть, и правда, всего лишь жалеет…

Хотя нет. Дана - нет. Просто Дана - тоже не такая, как они все. Она могла бы стать такой, но ей не дали. У нее убили отца. Теперь Дана все понимает. Все - точно так же, как Ивик.

Это по дейтрийским меркам все они - и Скеро, и ее компания, и Ашен - нормальные и правильные. Будущие солдаты. Из них даже не надо делать уродов и фанатиков, они уже такие и есть. Господи, какой же она была дурой, что радовалась попаданию в этот гадюшник!

На чердак, решила Ивик. И даже сумку можно потом занести. Сейчас, пока немного времени есть - на чердак.

На чердаке тренты - пыль и полутьма. Они здесь ничего не трогали, не меняли - чтобы ни у кого не возникло подозрений. Впрочем, Дана с Ивик и не обращали особого внимания на пыль и беспорядок, снующих пауков, наваленные доски и мусор в углу. Ашен все пыталась устроить здесь "уютный уголок" - раньше, но Ашен с начала этого года не бывала на чердаке.

Подумав об этом, Ивик ощутила горький комок в горле. Конечно, этого следовало ожидать. Кто родители Ашен? Те же самые дейтрийские фанатики. Еще и знаменитые гэйны. И Ашен их обожает. Она же не относится к своим родителям так, как Ивик - Ивик вообще все равно, что родители думают. Лишь бы ее оставляли в покое.

И все равно жалко. Была подруга - и нет ее. Это даже предательством не назовешь, ведь Ашен ничего такого не делала, просто отошла и не общается с ними. Она и со всеми остальными не общается, никого, кроме своего Рейна, не видит. Лучше уж никогда не выходить замуж, с ожесточением подумала Ивик, если из-за этого надо бросать всех друзей, все, что тебе было дорого.

Согнувшись, она напряженно потянула на себя одну из досок, сваленных в беспорядке под окном. Под доской обнаружился непрозрачный пакет - их с Даной тайник. Ивик выдернула его из-под досок и с облегчением отпустила груз. Села на доски сверху, устроилась поудобнее.

В пакете были спрятаны тайные вещи. Если про это узнает кто-нибудь из начальства - скорее всего, их отправят в Верс. Это страшно. Но и жить так как раньше, зная теперь уже обо всем - Ивик не могла.

Там был каталог фирмы "Источник", привезенный Даной с каникул. И "Письмо незнакомого брата", это уже точно запрещенная вещь.

Еще в пакете лежал маленький альбом с фотографиями - Дана и ее отец. Дана в детстве, маленькая, с темными кудряшками, большеглазая. Ее отец, казненный в Версе по обвинению в ереси. Вот он в облачении диакона, возле какой-то церкви. В гражданской одежде, только с белой лентой, символизирующей духовное звание, с Даной на руках. В группе семинаристов. А вот он, помоложе, в парадной форме гэйна. Он же с маленькой большеглазой женщиной - матерью Даны. Ивик любила рассматривать эти фотографии - и даже лучше, если без Даны. Этот веселый хойта, с блестящими серыми глазами - принадлежал Дане, был ее отцом, Дана была к нему близка. Он любил ее. Ивик вот никто не любил - так. У нее и таких фоток не было и быть не могло, потому что никогда никто не смотрел на нее таким взглядом.

Нет, родители, конечно, тоже ее любили. Безусловно. Но как-то иначе. В общем, таких отношений у них не было.

Дане повезло. Отец любил ее совсем не так. Он видел в ней личность. Человека. Не постоянный немощный и глупый объект воспитания. Не свою собственность. Это же сразу видно, даже по фоткам, по тому, как он держит Дану, как смотрит на нее.

Но его убили. И наверное, еще и пытали перед смертью. Об этом не говорят, но как-то все же известно, что в Версе это вполне возможно. А скорее всего, там происходит гораздо больше страшных вещей, чем мы все думаем. Вот и в "Письме незнакомому брату" об этом говорится.

Ивик листала альбом, жадно вглядываясь в лицо погибшего хойта. Все его преступление состояло в том, что он думал не так. Не так, как положено, иначе. Он никого не предал, не сделал ничего плохого. Он просто пробовал осознать Бога. Как мог, по-своему. Но конечно, наша Церковь гораздо лучше все знает, и отступника надо не просто даже отстранить от работы - его надо убить.

А ведь я знала об этом и в прошлом году, подумала она. Мы все это знали. И не думали об этом. Ну и что, ну убили отца… В прошлом году, впрочем, у нас не было ни минуты спокойной, чтобы остановиться и задуматься. Но теперь уже пора.

Пора - чтобы не сделать непоправимой ошибки. Не стать чудовищем. Как многие здесь.

Дана какая-то задумчивая вернулась с каникул. И все говорила об отце. И вдруг, в какой-то момент, Ивик пронзило острое и горячее сопереживание. Она представила, что ЕЕ отца - пусть не такого, как у Даны, пусть с ним и отношений особых не было - ее отца убили бы вот так. Да, она не так уж обожала своего отца, но это бы ее просто убило. Да и кто бы ни попал в такую ситуацию! Хоть Скеро. Если человек не виноват, если он всего лишь пытался мыслить - как можно его убивать за это?! Это ведь ужас, просто ужас. И в этом ужасе мы живем.

С этим просто так дальше жить было нельзя. Она стала говорить об этом с Даной, и выяснилось, что да, у Даны уже есть такие мысли. И так постепенно они пришли к тому, что - надо что-то менять.А тут еще попалось "Письмо незнакомому брату".

Это была одна из множества брошюрок, которые нередко оставляли дарайцы, нелегально проникая в Дейтрос. Распространяли в поселках или просто раскидывали на месте проникновения. Брошюрки эти запрещалось держать у себя - под страхом Верса. Наблюдатели Верса искали их, собирали и уничтожали.

Ивик не знала, где и каким образом Дана нашла эту брошюрку. Вероятно, случайно, где-нибудь в лесу, такие случаи бывали, такие вещи полагалось сразу сдавать, но девочки не сделали этого. Теперь книжку можно было бы уже и уничтожить - Ивик выучила все почти наизусть.

Это было письмо некоего гэйна, попавшего в плен. Ивик знала, что часто дарайцы стремятся захватить гэйнов живыми. Именно потому, что гэйны очень сильно превосходят дарайцев в умении творить оружие в Медиане, а значит, и в боевых возможностях там.

Может быть, это расовая особенность дейтринов. Хотя из дейтринов далеко не все обладают такими способностями - потому-то их и отбирают в гэйны еще в детстве. Принято считать, что это благословение Божье, данное свыше тем, кто защищает Дейтрос… и Землю. Триму. Мир, где воплотился Христос. Самый важный из всех миров.

Захватив дейтрина, дарайцы обычно пытаются его перевербовать. Видимо, иногда это удается - иначе бы и не пытались. Воевать за них, конечно, дейтрин вряд ли сможет, но он может создавать образы оружия, которые дарайцы учатся копировать. В принципе, любой человек способен создать оружие в Медиане, дейтрины отличаются лишь тем, что придумывают новое, наполненное смертоносной энергией, делают это быстро, по ходу боя. Дарайцы используют заготовки, выученные заранее - маки. Эти маки у них придумывают подростки - часть дарайских подростков обладает таким даром, и теряет его во взрослом состоянии - а также вот такие перевербованные дейтрины.

Правда, говорят, недолго. Эта способность сохраняется еще несколько лет после предательства. И скорее это даже наработанный опыт и воспоминания о том, что видел у товарищей. А потом она исчезает.

Во всяком случае, так им рассказывали и объясняли.

"Мой незнакомый брат!

Пребывающий во тьме, я хочу, чтобы ты слышал меня.

Я хочу, чтобы свет проник сквозь нерушимую броню твоего сознания. Я хочу спасти тебя - для жизни, для правды, для веры.

Тебе лгали много лет, тебя воспитали убийцей. Знай, что бывает иначе.

Есть мир Свободы и гуманизма, мир, где не мучают и не убивают, где не посылают в бой детей, как посылали тебя и меня, где можно свободно мыслить, любить, где можно забыть о серости и нищете…"

Ивик все это казалось излишне патетическим. Даже странно, что это сочинял гэйн, причем не квиссан какой-нибудь, опытный уже гэйн. А может быть, просто сознание боялось принять такие страшные мысли. Дарайя - мир Свободы? И гуманизма? Что ж, может, и так. Правда, по тому, как дарайцы ведут себя на войне, этого не скажешь. Варш, автор "Письма", сообщал, что его не пытали, что он во всем убедился сам. Может быть. Однако Ивик знала и много других фактов. Но с другой стороны, это война.