Анатолий Салуцкий - Всеволод Бобров

• Название: Всеволод Бобров
• Автор: Анатолий Салуцкий
• Издательство: Издательство: Физкультура и спорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987
• ISBN: [не указан]

Книга об известном советском футболисте, хоккеисте, тренере 1940-1950-х годов Всеволоде Боброве, а также о становлении этих видов спорта в Советском Союзе. Содержит описание знаменитых международных матчей по футболу и хоккею, начиная с 1930-х годов, отношений между игроками и тренерами, спортивной политике СССР.

---

Став тренером, о чем он мечтал давно, Борис не желал терять ни одного тренировочного дня, а поезд на Урал в то время шел почти трое суток. В результате по настоянию Бочарникова хоккейной команде предоставили самолет, на котором 5 января 1950 года команда ВВС вылетела в Свердловск.

Однако до места назначения самолет не долетел. Произошла катастрофа.

На ее месте нашли искореженную груду металла, а также несколько пар хоккейных коньков с чудовищно изогнутыми лезвиями. По сломанному пополам серебряному рублю двадцатых годов опознали доктора Гальперина, врача команды. Он всегда носил с собой этот талисман, который все-таки не уберег своего владельца. В одном из кусков самолетной обшивки сохранилась колода игральных карт. Их вечно возил с собой Борис Бочарников, который был завзятым преферансистом.

Вместе с Бочарниковым погибли несколько великолепных хоккеистов того времени, зачинателей советского хоккея с шайбой. Их имена сохранились не только на обелиске, установленном близ Свердловского аэродрома Кольцово, но также в истории нашего хоккея, нашего спорта.

Среди них были рижане – один из первых вратарей сборной команды СССР Гарри Меллупс и защитник Роберт Шульманис, который еще в буржуазной Латвии выступал за знаменитую команду «Все звезды Балтики», – элегантный, хлесткий игрок, обладавший очень сильным по тем временам броском. Этот игрок пружинил всем телом и выбрасывал шайбу из-под клюшки, как из катапульты. Именно под его мощнейший бросок и подставил свой лоб Владимир Веневцев. В отличие от Гарри Меллупса, который был добрым, простодушным парнем, Шульманис был несколько скованным и не так легко, как вратарь, влился в коллектив летчиков. Погиб и Иван Новиков, очень быстрый, напористый и техничный крайний нападающий. Новиков, можно сказать, вырос на территории Московского института физической культуры: его отец руководил подготовкой институтских спортплощадок – заливал катки, подстригал футбольные газоны, укатывал корты. На этих кортах и начал играть Иван Новиков, который потом помимо хоккейной славы обладал известностью одного из лучших теннисистов страны.

Всю свою недолгую жизнь прожил на территории Московского инфизкульта и Зденек Зигмунд, по национальности чех, очень честный, открытый парень, которого особенно любили в команде. В двадцатые годы его отец был одним из руководителей института физкультуры, а в ту пору – в период острого жилищного кризиса – многие преподаватели получали комнаты в жилых корпусах старинного Разумовского дворца на Гороховом поле, построенном великим русским зодчим Матвеем Казаковым, чье имя вскоре получила улица, где размещался инфизкульт.

Зденек тоже был отличным теннисистом, чемпионом страны в парном разряде. Поигрывал он и в футбол – для себя. Но весной 1945 года полностью переквалифицировался в футболиста. Это случилось в Тбилиси, во время предсезонной подготовки. Зигмунд жил на стадионе «Динамо» вместе с игроками из «Крыльев Советов». Но перед последней контрольной игрой внезапно заболел Александр Севидов и тренер «Крылышек» Владимир Кузьмич Егоров попросил Зденека: сыграй центра нападения. Дебют получился отменный, хотя, конечно же, и не такой триумфальный, как у Григория Федотова, который в 1936 году на том же тбилисском стадионе «Динамо» впервые выступил за основной состав команды «Металлург» и забил соперникам два мяча. (Любопытно, что Федотова тоже выставили на игру внезапно и случайно: лишь потому, что один из игроков в тот раз опоздал на матч.) Впоследствии Зденек Зигмунд закончил инфизкульт и перешел в хоккей с шайбой. Во время первых международных товарищеских матчей советских шайбистов – с чехословацкой командой «ЛТЦ» – он играл против своих соотечественников.

Был среди погибших и левый крайний нападающий Юрий Жибуртович. Он родился в Куйбышеве, играл там в хоккей на стадионе «Спартак», а перед самой войной был призван в армию и направлен в роту обслуживания одного из московских военных училищ. Затем Юрий поступил в это училище и Виктор Эдуардович Василькевич привлек его к большому спорту. В 1950 году Юрий Жибуртович уже имел звание капитана и учился на третьем курсе Военно-воздушной академии имени Жуковского. Ему было 29 лет, он говорил, что играет последний сезон.

Жил Юрий в одном из домов за стадионом «Динамо», неподалеку от Центрального аэродрома, располагавшегося на Ленинградском шоссе, откуда должен был взлететь самолет с командой ВВС. И тем не менее Юрий явно запаздывал к вылету – такое, впрочем, с ним случалось весьма часто, это знали все, его даже звали «капушником». Чтобы поспеть на самолет, Жибуртович изо всех сил припустил бегом через Петровский парк и на сей раз хотя и взмыленный, но прибыл вовремя.

В авиакатастрофе погиб младший брат Анатолия Тарасова – Юрий, которого в спортивном мире нарекли Багратионом за портретное сходство со знаменитым полководцем. Юрий до 1944 года воевал, а потом был отозван в команду ВВС. Это был хороший игрок, добродушный, покладистый, как говорится, «свой в доску» парень, который на хоккейной площадке дрался, пожалуй, лишь с одним человеком – со своим старшим братом Анатолием. По словам самого Анатолия Тарасова, Юрий не раз «бил» его, играя сначала в русский, а затем в канадский хоккей.

Погибли в авиакатастрофе также второй вратарь ВВС Виктор Исаев, который в спортивном мире имел прозвище Фыка, нападающий Саша Моисеев, а также врач команды Гальперин и массажист Галкин.

А Всеволода Боброва среди погибших не оказалось: его не было в самолете.

Как и почему?

Этот вопрос три с лишним десятилетия оставался дискуссионным, рождая среди болельщиков самые различные толки, вернее, кривотолки. И лишь недавно, причем совершенно случайно, все окончательно прояснилось.

Но сначала, видимо, следует перечислить хотя бы некоторые из легенд, сложенных о «чудодейственном» спасении Боброва.

Два московских писателя независимо друг от друга рассказывали автору этих строк о том, что Боброва спасли именно они. Дело было так: ресторанное застолье, в котором каждый из них (независимо друг от друга) участвовал вместе с Бобровым, чрезвычайно затянулось и в результате «Севка» опоздал на самолет. Рассказы были совершенно идентичными, если не считать того, что в них фигурировали различные названия ресторанов, в которых происходили застолья. Получалось, что в одно и то же время Бобров присутствовал и в ресторане «Арагви» и в «Москве».

К сожалению, эта версия, не имеющая абсолютно ничего общего с действительностью, распространена достаточно широко, причем подобные «заслуги» в спасении Боброва приписывают себе отнюдь не только деятели литературы, но также некоторые артисты, военные, работники торговли и общепита.

Очень многие – даже в спортивном мире – утверждают, что Бобров будто бы все же примчался на аэродром, но через пять минут после вылета самолета. А Анатолию Владимировичу Тарасову, по его словам, рассказывали, что Бобров якобы появился на Центральном аэродроме в момент вылета и бежал к отлетающему самолету. «Если бы его увидели из иллюминаторов, то, конечно, прекратили бы рулежку», – считает А. В. Тарасов.

Но, например, Андрей Васильевич Старовойтов, в прошлом игрок хоккейной команды ЦДКА, а затем один из лучших советских хоккейных арбитров, рассказывает, что Бобров все-таки явился на аэродром вовремя. Но поскольку до матчей на Урале оставалось еще несколько дней, напоминает А. В. Старовойтов, то Всеволод спросил у Бочарникова: «Зачем мы так рано летим?» Бочарников ответил: «Будем там тренироваться». Но Бобров пожал плечами: «Кто не умеет играть, тот пусть тренируется, а я поеду поездом». И ушел из аэропорта. Правда, рассказывая об этом эпизоде, А. В. Старовойтов добавляет, что сам он на аэродроме не был и говорит с чужих слов, а потому стопроцентной гарантии, что в действительности все было именно так, дать не может.

Эти мнения любопытны в том смысле, что даже среди людей, посвятивших свою жизнь хоккею, совершенно нет ясности в вопросе о том, как именно Всеволод Бобров избежал авиационной катастрофы.

Гораздо более правдоподобно выглядит иная версия, которую рассказывают люди, весьма осведомленные о том, как складывалась судьба Всеволода Боброва на пороге пятидесятых годов, – Виктор Шувалов и Александр Виноградов. Дело в том, что как раз в это время Бобров переходил из команды ЦДКА в команду ВВС – он еще не сыграл за летчиков ни одного матча. И поэтому, как утверждает Шувалов, Всеволод вообще не должен был 5 января лететь на Урал, потому что не успел сдать администратору армейской команды свое хоккейное снаряжение. Ему предстояло сделать это как раз в этот день, а вечером выехать в Свердловск на поезде. Виноградов добавляет, что у Всеволода еще не были оформлены документы на переход в ВВС. И поскольку до матчей на Урале оставалось время, Боброву сперва надо было уладить все административно-хозяйственные дела, связанные с переходом в новый коллектив.