Юлия Андреева - Рыцарь Грааля

• Название: Рыцарь Грааля
• Автор: Юлия Андреева
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5?9717?0124?Х

Франция ХII-го века – славная эпоха рыцарских турниров, крестовых походов и трубадуров, эпоха, когда доблесть и честь ценятся превыше всего, а талант трубадура приносит славу и богатство.

Пейре Видаль, сын кожевника, по праву рождения не принадлежит к знати, но не уступает в благородстве и достоинствах ни королям, ни принцам, ни рыцарям. Отвага и доблесть открывают ему дорогу ко двору Ричарда Львиное Сердце, помогают покорить сердца множества дам, и в конечном итоге, стать доблестным хранителем легендарной Чаши Грааля.

---

Ребят рядом не было, они разбрелись по берегу, выискивая рыбу. Поколебавшись с минуту, Пейре припрятал под куст ракиты свои снасти и, надев старую накидку, пошел себе по берегу, перепрыгивая через выброшенные волнами водоросли и собирая ракушки.

Луна томила его своим светом, звала и пела. Да, именно пела, Пейре снял с плеча чудесную лютню и начал перебирать струны, силясь поймать льющуюся на него небесную мелодию.

Чистому и звенящему голосу лютни из леса отозвался другой голос. Пейре застыл, слушая тишину, он отсчитал тридцать ударов сердца, но ничего не происходило.

– Лесной народ или эхо? – подумал Пейре и устремился в сторону леса, наигрывая лунный мотив и слушая, как оттуда, наверное из самой чащи, ему отвечает другой музыкант.

На мгновение Пейре сделалось не по себе, все-таки не часто приходится бывать в ночном лесу, но он тут же успокоился, взглянув на, казалось, еще увеличившуюся за время его игры луну.

«Выйду на поляну у дуба, а там либо лесной музыкант сам подойдет ко мне, либо я вернусь домой», – решил Пейре.

Проходя мимо дуба, мальчик вежливо поклонился, и старый великан качнул ему в ответ своей веткой. Пейре вышел в центр поляны, луна отсюда смотрелась особенно величественно, разложил накидку и усевшись, снова заиграл и запел.

Пейре пел о русалках, собирающихся в полнолуние потанцевать в ее зыбком свете на воде, и о прекрасных юношах, отдающих подводным красавицам свои сердца и жизни. Пел о благородных рыцарях и их прекрасных дамах, пел о любви, которой еще не успел испытать и которой жаждал всей своей чистой душой.

Неожиданный хруст ветки прервал Пейре, он попытался вскочить на ноги, но тут же снова сея от неожиданности. В трех шагах от него стояла небесная красавица с черными, точно ночное небо, длинными волосами, в которых подобно звездочкам сверкали живые светлячки. Ее тело покрывала тонкая батистовая рубашка, под которой ничего не было. Красавица улыбнулась Пейре и неожиданно превратилась в дочь шлюхи Агнесс.

Пейре отер рукавом лицо, пытаясь отогнать наваждение, но Агнесс – земная или небесная – не исчезала.

– Привет, Пейре. Я сразу поняла, что это ты, – ее голос был звонче самой звонкой лютни. Как часто прежде Пейре разговаривал с Агнесс и только теперь он услышал ее голос!

«Должно быть, это говорит заключенный в Агнесс ангел», – догадался Пейре и молча подвинулся, освобождая девочке место на накидке. Агнесс приблизилась и села рядом с Пейре, ее маленькая головка прильнула к плечу мальчика, их волосы перемешались. Пейре взял руку Агнесс, их пальцы сплелись. Губы встретились в поцелуе, и тут же Агнесс села на корточки и стянула с себя прозрачную рубашку, представ перед Пейре в лунном сиянии женской красоты.

Ослепленный, сбитый с толку, Пейре снял с плеча лютню и, целуя Агнесс, повалил ее на подстилку, которая тут же обернулась рыцарским плащом, светлячки в волосах девочки сделались драгоценными камнями, а она сама стала ангелом или колдуньей-принцессой. Пейре же был прекрасным рыцарем, златокудрым и благородным певцом любви, принимающим самую высокую награду за свои песни. Светлячки переползли с волос Агнесс на волосы Пейре, словно увенчав его царским венцом.

На рассвете они сплели из травы кольцо, которое Агнесс вручила своему рыцарю.

Это кольцо Пейре повесил на шею и потом еще долго носил его, пока трава не иссохла и не обратилась в прах.

Они договорились встретиться снова после вечерней молитвы. Пейре забрал припрятанные на берегу снасти, вернулся домой и завалился спать. Но когда он проснулся, дверь в дом была заперта снаружи и окна плотно закрыты ставнями.

Ничего не понимая, мальчик сидел за столом, где руками заботливой Жанны для него была оставлена кружка молока и пирог, но почему-то кусок не шел ему в горло. Обычно веселый и жизнерадостный Пейре чувствовал приближение неминуемой беды, которая уже расправила над ним свои серые, точно грозовые тучи, крылья. Предчувствие сковало горло, точно невидимый противник сжал его своей стальной перчаткой. Пейре попытался разжать невидимые пальцы, но ничего не получилось.

«Ребята могли вернуться домой и передать отцу, что я ушел от них. Быть может, пришлось снова поднимать соседей и обыскивать берег? Тогда отец, скорее всего, задаст мне трепку или не будет разговаривать до вечера. Все это можно выдержать. Хуже, если кто-то видел меня и Агнесс, еще хуже, если проспавшийся к рассвету де Орнольяк застал нас вместе и теперь мечет громы и молнии. Что же произошло на самом деле?»

В часовне забил колокол, и его звон болью отозвался в сердце Пейре. Он вдруг припомнил давешний разговор с трубадуром. То, что он говорил об ангелах и о том, что мир этот сможет покинуть лишь чистый и совершенный рыцарь. Чистый… мог ли Пейре после того, что произошло в лесу, называть себя чистым? Рассчитывать на Божье прощение?

Пейре походил по комнате, стараясь не скрипеть половицами. Все выходило не так, как хотел де Орнольяк, – получалось, что он и Агнесс теперь помолвлены и должны будут пожениться, а если так – в час смерти богиня ночи со светлячками в черных волосах Агнесс ни за что не отпустит своего паладина, своего верного рыцаря и господина. Если они будут женаты, ее слезы вернут его на гревшую землю, где будет он воплощаться снова и снова, пока вновь Господь ниспошлет на его пути трубадура Пропойцу, знающего, кто он, Пейре, на самом деле.

И тут Пейре подумал об Агнесс, и его сердце сжалось, ведь за кого следовало опасаться в этой ситуации, так это за нее. За дочь шлюхи, на которой родители никогда не разрешат ему жениться и которая…

Тяжелые шаги отца отвлекли Пейре от мрачных дум. Пьер вернулся не один, рядом с ним шли старик Дидье и пастух Луи, с которыми отец был дружен. Шествие замыкала Жанна, которая тут же подошла к Пейре, обняв его и пожурив за то, что тот ничего не ел.

Она быстро развела огонь и велела сыну помочь ей накрывать на стол. Выполняя поручения матери, Пейре пытался подслушать разговор мужчин или перехватить взгляд отца, но все было напрасно. За столом ни слова не было произнесено ни о Пейре, ни о ночном происшествии. Меж собой мужчины разговаривали о предстоящем празднике, убранстве церкви, которое следовало, как обычно, сделать на средства общины.

Улучив минутку, Пейре попытался улизнуть из дома, чтобы хоть одним глазом увидеть Агнесс, но Пьер окликнул его в дверях.

– Если ты собираешься повидать сам знаешь кого, – смотря в пол, пробасил отец, – знай, что ее здесь больше нет.

Мужчины замолчали, ощупывая Пейре с ног до головы любопытными взглядами.

Пейре почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, лицо залил румянец, щеки горели.

– Откуда ты знаешь? – услышал он свой ровный голос.

– Сегодня утром община вынесла решение о высылке шлюхи и ее отродья из Тулузы на вечные времена. Час назад мы посадили Агнесс и ее мать на телегу, и они убрались.

– Куда? – ноги Пейре перестали его слушаться, и он сел прямо на порог.

– Этого никто не знает. Но они больше не вернутся, – отец поднял глаза на сына, и тот выдержал его взгляд. После чего Пейре поднялся и медленно вышел на улицу. Ни Пьер, ни Жанна не последовали за ним.

Пейре добрел до дома шлюхи. Дверь и ставни были заколочены крест-накрест грубыми досками, словно община не просто изгнала семью из Тулузы, но перечеркнула саму память о них на вечные времена.

Одинокий, погруженный в смутные мысли, Пейре вышел на дорогу, ведущую из города, и зашагал по ней, поднимая ногами дорожную пыль. Такое же пыльное облачко, только намного большее, должна была оставлять телега Агнесс и ее матери. Но сколько Пейре ни всматривался в горизонт, ничего похожего на пыль, поднятую колесами телеги, не увидел.

Солнышко, будто раненное на поединке, ползло по краю гор, кровавя своим пробитым брюхом рыхлые облака. Пейре шел, не разбирая дороги, не чувствуя усталости, не видя окружающей его красоты и не слыша пения птиц. По его щекам текли слезы, перед глазами стояло черное, ночное, с крупными звездами небо или это были волосы Агнесс, унизанные светлячками? Пейре нащупал на шее травяное колечко и, разрыдавшись, упал на колени в еще горячий после дневной жары песок.

Он дошел до развилки дорог, отсюда дорога раздваивалась, но ни на одной из них не было тонких следов колес или ямочек, которые оставляют конские копыта.

Неизвестно, сколько времени Пейре сидел так, плача и размазывая по лицу слезы, как вдруг он услышал шаги и приметил де Орнольяка, скачущего к нему из леса.

– Не ищи их, Пейре, – де Орнольяк казался расстроенным не менее самого Пейре. Мальчик поднялся, и трубадур помог ему сесть в седло за ним.

– Вы не знаете, куда они поехали? – спросил Пейре в спину трубадура. Тот не ответил.

Многим позже Пейре узнал, что возвышенный рыцарь любви, певец красоты и поводырь в мир ангелов был единственным человеком, провожавшим изгнанных из Тулузы женщин.