Саймон Гандольфи - Золотая девушка

• Название: Золотая девушка
• Автор: Саймон Гандольфи
• Жанр: Детектив

"Республика Бельпан – вымышленная страна, хотя читателям, когда-либо посетившим государство Белиз, ее географические особенности могут показаться знакомыми. Топографическое сходство между государством вымышленным и реальным – простое совпадение, все герои романа также вымышлены. Я упоминаю об этом потому, что работал над книгой в Белизе.

Страна Белиз славится своими расовой, социальной и политической свободами, а также красотой барьерного рифа и дождями тропических лесов. Я хотел бы поблагодарить всех белизцев, особенно Люси и Мика Флемингов, а также весь персонал Чаа-Крик за гостеприимство и содействие в написании романа. В каком еще уголке мира я мог бы услышать пение птиц с порога своей уютной комнаты или медленно плыть в лодке по реке, окруженной со всех сторон девственным лесом!" – к читателю

---

Мужчины смотрели, как она двинулась в сторону росшей неподалеку пихты, села под деревом, облокотившись о ствол так, чтобы наблюдать за ними, и положила дубинку на колени.

– Очень опасная малышка, – сказал латиноамериканец. – И такая красивая…

Так же как Эл и те четверо, что нанимали его яхту, Хосе говорил немного отрывисто, немного иначе, чем колумбийские головорезы Марио, которых Трент принял с борта моторной яхты и перевез на берег. Еще одна часть головоломки встала на свое место. Мигелито, хвастаясь, вел Трента в правильном направлении.

– Вы из Никарагуа?

– Да, сеньор.

– Значит, Луис – из контрас, – произнес Трент таким тоном, словно это было очевидно и неважно.

Хосе кивнул.

– Мы все – контрас, сеньор.

– Подготовленные американцами, – все так же безразлично продолжил Трент. – Я все понял, глядя на то, как эти шли по поляне.

Оба невольно взглянули в сторону трупов. – Луис – наш команданте, сеньор, – сказал Хосе.

– У нас, солдат, трудная жизнь. И у тех, кого мы любим, – сказал Трент и посмотрел на Марианну. – У тебя есть дочь?

– Пятнадцатилетняя, – ответил Хосе. – И двое сыновей: одному – восемь, другому – два…

– Тебе повезло. – Он показал на убитых. – Друзья?

– Коллеги. – Мертвые остались мертвыми. Очки в матче, который его команда проиграла. Возможно, Трент добавит его к остальным – это дело Трента. Латиноамериканец ничего не мог изменить, важно было сохранять чувство собственного достоинства.

"Смотрит в лицо без страха", – подумал Трент. Для арабов, среди которых он провел детство, это тоже было важным, как и для латиноамериканцев и народов Индокитая. Если тебе суждено умереть – умри, но как мужчина. Многие американцы, даже близкие Тренту, не понимали этого, что часто приводило их к ошибкам в странах "третьего мира". Трент как-то попытался объяснить специфику одному майору спецназа: рассказал о крестьянине-мексиканце.

Местный землевладелец послал своих людей, чтобы забрать у него клочок земли. Крестьянин знал, что его убьют, ему нечем было защищаться. Все, что он мог сделать, это выпрямиться и плюнуть в глаза главарю. И без страха смотреть ему в глаза… "Чертов романтик", – прокомментировал тогда майор.

– Девочку поразило предательство деда, – объяснил Трент Хосе.

– Политики… – Латиноамериканец сплюнул на землю. – Все они свиньи.

– В Африке, – сказал Трент, – нигерийцы рассуждают так: "Политики – это люди, которые говорят: «Проголосуй за меня, и я стану важнее тебя»".

Легкая улыбка тронула тонкие губы Хосе. Вдоль холма пронесся порыв ветра, капли дождя ударили Тренту в лицо. Хосе дрожал от холода, ему хотелось укрыться под навесом, но здесь у латиноамериканца не было покровителя. Трент никуда не спешил.

– У тебя есть сигареты?

– В куртке.

Потянувшись, Трент нашел пачку сигарет в нагрудном кармане Хосе. Там же были и спички. Он снял с Хосе шляпу, стряхнул с нее воду, затем прикурил и сунул сигарету ему в рот. Они молча курили, наслаждаясь покоем. Потом Трент спросил:

– Ты сможешь выбраться из страны?

– Бог знает. – Латиноамериканец заморгал от дыма, попавшего в глаза, и закашлялся.

– Перед тем как уехать, мы развяжем тебе руки.

Это было обещание без каких-либо условий, и Хосе так его и принял:

– Благодарю.

Трент взглянул на Марианну:

– Она заставит его сказать правду. Девушку это наверняка огорчит, возможно, даже причинит ей вред. В юности чувства…

– Очень нежные, – продолжил Хосе.

– Наша работа ставит нас в ситуации, в которые мы не попали бы по своему выбору, – заметил Трент. Говоря "мы" и "наша", он подчеркивал их альянс.

Затем с трудом поднялся и постоял так, выпрямившись, сдерживая острую боль в боку, намеренно преувеличивая степень своей слабости, чтобы показать Хосе, что, даже располагая информацией, он неспособен действовать.

Глядя в землю, Трент усмехнулся:

– Я должен попытаться освободить захваченных членов правительства.

– Они в загородном доме.

– С людьми Марио? – Помогая Хосе встать, Трент положил руку ему на плечо.

– Да, с людьми Марио. У английского полковника, – тихо добавил Хосе. – Дом называется Пункт Английского Полковника.

Трент кивнул.

– Даже если меня схватят, никто не узнает, от кого получена информация.

– За это тоже благодарю…

– Ты не поможешь мне дойти до дома?

Марианна догнала их. В одной руке она несла ружье, другой – поддерживала Трента. Они оставили Хосе под навесом для машины, снова связав ему ноги.

В доме девушка осторожно сняла с Трента рубашку и забинтовала раны. В спальне президента послышался щелчок спускового крючка, затем другой, звук удара металлического предмета о дерево. Открывая дверь, Трент знал, что ему предстоит увидеть.

Старик сидел за столом, уставившись в бревенчатую стену. По лицу его текли слезы. Он не плакал и не всхлипывал – слезы ручьями бежали по щекам. Там, где раньше были морщины, залегли глубокие складки, припорошенные сединой. Вальтер Трента валялся на полу у кресла, на ковре лежали два патрона, из которых прошлой ночью Трент вынул порох.

Трент поднял пистолет, отсоединил магазин, вынул из него оставшиеся восемь патронов и вставил боевые патроны из коробки, лежавшей в кармане.

– Прошу прощения. – Он хотел было положить руку на плечо президента, но услышал, как вошла Марианна, и оглянулся. Глаза ее вновь горели яростью. Трент попытался заслонить старика, хотя теперь не был уверен, кого именно оберегает. Он вывел ее обратно в гостиную и закрыл дверь.

– Ты зарядил пистолет холостыми! Трент кивнул, глядя на то, как она пытается разобраться в своих чувствах. Она слегка нахмурилась, на переносице появились две вертикальные морщинки.

– Значит, я не спасла тебе жизнь. – Она только что осознала, что ее деда заставило вернуться в дом не оружие, а внезапно вырвавшееся презрение. Девушка подняла глаза. – Ты знал это прошлой ночью?

– Подозревал, – возразил Трент. – Кто бы ни возглавлял переворот, ему нужен был подставной руководитель. Ослабление "холодной войны" изменило ситуацию и здесь, и в Латинской Америке. Чтобы быть признанным, правительству необходима по крайней мере видимость легитимности. – Все это было правдой, но говорить куда легче, чем испытывать то, что выпало на долю Марианны. – Прошу прощения, – сказал Трент, понимая, что повторяется. Ему надо было выполнять свою работу, надо было пошевеливаться, а значит, ему пришлось бы снять с себя ответственность за Марианну.

Его работа требовала умения разбираться в чувствах, которые руководили человеческими поступками. Жизнь Трента зачастую зависела от точности этого анализа. Утешить ее было труднее, поскольку злость была лишь маскировкой боли. Двадцатилетние девушки так ранимы! Ей нужно было выплакаться. Трент заставил себя посмотреть ей прямо в глаза. Она испытывала почти физические страдания, губы ее дрожали, мокрые волосы повисли вдоль осунувшегося лица.

Он обнял ее, рискуя быть отвергнутым. За те секунды, что они смотрели друг на друга, Трент ощутил себя более уязвимым, и Марианна почувствовала, что они поменялись ролями. Она прижалась к нему и уткнулась лицом в его грудь.

Обнимая Марианну, Трент посмотрел на закрытую дверь за ее спиной и опять вспомнил своего отца: чувство неполноценности, заставлявшее его покупать сыну и жене дорогие подарки на деньги со счетов жокей– и поло-клубов, которые следовало возвратить к концу месяца, чего никогда не получалось. Они с матерью чувствовали себя виноватыми, принимая подарки. Виноватыми за то, что отец пьет от отчаяния. И, ожидая неизбежного позора, они ничего не говорили друг другу, словно молчание могло спасти положение.

Старик в соседней комнате… Несостоятельный президент, объект насмешек в своей стране, несмотря на голос в ООН. И все-таки – президент, пытавшийся оправдать надежды своих внуков и правнуков: обучение за границей, престижная работа, квартиры, вещи, машины. Слишком легко осуждать почти неизбежную связь с коррупцией.

– Попробуй не осуждать. – Трент легонько погладил ее по волосам.

Марианна слегка отстранилась, глядя на него снизу вверх мокрыми от слез глазами и шмыгая носом. Он поцеловал ее в лоб, затем их губы слились в нежном поцелуе. Можно поцеловать, думал он, прижимая ее к себе, можно заняться сексом, но все это бессмысленно без тех слов, которые нужны Марианне и были нужны другим женщинам из его прошлого. Неужели он не произносил этих слов потому, что привык годами хранить тайны и уже не мог выйти из роли? Или он всегда был скрытным, и подобное качество или болезнь привели к тому, что он был завербован? Что было вначале – курица или яйцо?

– Я хорошо умею писать отчеты, – прошептал он в ее мягкие, влажные от дождя волосы.

– И убивать людей. – Марианна слегка улыбнулась и высвободилась из его объятий. Быстрая смена настроения – преимущество юности. – Я в порядке.