Амброз Бирс - Проклятая тварь

• Название: Проклятая тварь
• Автор: Амброз Бирс
• Издательство: Университетское
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-7855-0568-1

Знаменитый американский писатель, развивавший вслед за Эдгаром По жанр «страшного» рассказа. Родился в 1842 г. в семье фермера (штат Огайо). Работал в типографии, рабочим на кирпичной фабрике. Участие в войне между Севером и Югом подсказало ему сюжеты многих рассказов. Писал также стихи, очерки, статьи. В 1871 г. публикует свой первый рассказ «Долина призраков» в журнаде «Оверленд Мансли», принесшем мировую известность Брет Гарту, Джеку Лондону. Журналистика не дала ему богатства. Попытка стать бизнесменом также была безуспешной. На деньги почитателей издает сборники «В гуще жизни» (1891), «Может ли это быть?» (1892), «Фантастические басни» (1899). В 1909–1912 гг. печатается первое и единственное собрание сочинений в 12-ти томах тиражом… 250 экз. В 1913 г. Бирс уехал в Мексику военным корреспондентом и там пропал без вести. Его исчезновение было окружено легендами.

---

Все это, вероятно, длилось лишь несколько секунд, и, однако, Морган за это время успел проделать все движения борца в схватке с противником, превосходящим его весом и силой. Мне виден был только он, и то не всегда отчетливо. И до меня непрерывно доносились его крики и проклятья сквозь заглушавший их рев, который звучал злобно и яростно, – мне никогда не приходилось слышать, чтобы такие звуки вырывались из глотки зверя или человека.

Нерешительность моя длилась лишь одну минуту, потом, бросив ружье, я кинулся на помощь другу. У меня мелькнула догадка, что его сводит судорога или с ним случился припадок. Прежде чем я успел добежать до него, он упал и затих. Все звуки смолкли, но с ужасом, превосходящим тот, какой вызвало у меня это страшное происшествие, я опять увидел то же таинственное движение травы от места, истоптанного вокруг распростертого человека, к опушке леса. И только когда оно достигло леса, я смог отвести глаза и взглянуть на своего друга. Он был мертв».

3. И ОБНАЖЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ БЫТЬ В ЛОХМОТЬЯХ

Следователь встал и подошел к мертвецу. Приподняв край простыни, он откинул ее, открыв все тело, обнаженное и казавшееся при свете сального огарка грязно-желтым. Оно было покрыто большими синевато-черными пятнами, по-видимому, вызванными кровоизлиянием. Грудь и бока имели такой вид, словно по ним колотили дубинкой. Повсюду были ужасные раны. Кожа была изодрана в клочья.

Следователь перешел на другой конец стола и развязал шелковый платок, который поддерживал подбородок и был завязан узлом на макушке. Когда платок сняли, под ним обнаружилось то, что было когда-то горлом. Кое-кто из присяжных встал, чтобы лучше видеть, но тут же отвернулся, раскаявшись в своем любопытстве. Свидетель Харкер отошел к открытому окну и облокотился на подоконник, почувствовав тошноту и слабость. Набросив платок мертвецу на шею, следователь отошел в угол комнаты и из кучи платья стал вытаскивать одну вещь за другой, на несколько секунд поднимая ее к свету и осматривая. Все было изорвано и заскорузло от крови. Присяжные не стали производить более тщательного осмотра. По-видимому, это не интересовало их. Собственно говоря, они все это уже видели; единственное, что было для них новым, – это показания Харкера.

– Джентльмены, – сказал следователь, – очевидно, у нас нет других свидетелей. Ваши обязанности вам известны; если вопросов больше нет, вы можете удалиться, чтобы обсудить ваше решение.

Встал старшина присяжных – высокий, бородатый человек лет шестидесяти, в грубой одежде.

– У меня есть только один вопрос, господин следователь, – сказал он. – Из какого сумасшедшего дома сбежал этот ваш свидетель?

– Мистер Харкер, – сказал следователь совершенно серьезно и спокойно, – из какого сумасшедшего дома вы в последний раз сбежали?

Харкер снова густо покраснел, но ничего не сказал, и семеро присяжных встали и торжественно один за другим вышли из хижины.

– Если вы не собираетесь продолжать ваши оскорбления, сэр, – сказал Харкер, как только они со следователем остались одни возле мертвеца, – то, полагаю, я могу удалиться?

– Да.

Харкер пошел к выходу, но, положив руку на щеколду, остановился. Профессиональные привычки в нем были сильны – сильнее чувства собственного достоинства. Он обернулся и сказал:

– Я узнал книжку, которую вы держали в руках: это дневник Моргана. Кажется, он вас сильно заинтересовал: вы читали его все время, пока я давал показания. Нельзя ли мне взглянуть на него? Читателям интересно будет…

– Дневник не будет фигурировать в деле, – возразил следователь, опуская книжку в карман сюртука, – все записи в нем сделаны до смерти писавшего.

Когда Харкер вышел из хижины, присяжные вернулись и встали у стола, на котором под простыней резко обрисовались контуры тела. Старшина сел около свечи, вынул из бокового кармана карандаш и клочок бумаги и старательно вывел следующее решение, которое с большей или меньшей затратой усилий подписали все остальные:

«Мы, присяжные заседатели, установили, что останки подверглись смерти от руки горного льва. Однако некоторые из нас все-таки полагают, что их хватила кондрашка».

4. ОБЪЯСНЕНИЕ ИЗ МОГИЛЫ

В дневнике покойного Хью Моргана содержатся интересные записи, имеющие некоторое научное значение, возможно, как гипотеза. Во время следствия дневник не был оглашен; видимо, следователь решил, что не стоило смущать умы присяжных. Дата первой записи не может быть установлена: верхняя часть страницы оторвана; сохранившаяся запись гласит:

«…бегала, описывая полукруг, все время держа голову повернутой к центру, потом останавливалась и яростно лаяла. Наконец она стремительно бросилась в кусты. Сначала я думал, что она взбесилась, но, вернувшись домой, не заметил в ее поведении ничего необычного, кроме того, что можно было объяснить страхом наказания.

Может ли собака видеть носом? Могут ли запахи вызвать в мозговом центре какие-то отпечатки того предмета, от которого они исходят?

2 сентября. Вчера ночью, наблюдая за тем, как звезды восходят над горным хребтом к востоку от дома, я заме тил, что они исчезают одна за другой – слева направо. Каждая затмевалась на секунду, и не все сразу, а одна или даже несколько звезд на расстоянии градуса или двух над гребнем были как бы стерты. Казалось, между ними и мною что-то двигалось, я не мог рассмотреть, что это, а звезды были слишком редки, чтобы можно было определить контуры предмета. Ух! не нравится мне это…»

Не хватает записей за несколько недель – из книжки вырвано три страницы.

«27 сентября. Оно опять было здесь: я каждый день нахожу следы его присутствия. Вчера я снова всю ночь продежурил в том же месте с ружьем в руках, зарядив оба ствола крупной дробью. Наутро я увидел свежие следы, снова те же самые. А я могу поклясться, что не спал, – в сущности, я почти совсем не сплю. Это ужасно! Невыносимо!

Если эти поразительные явления реальны, я сойду с ума; если же это плод моего воображения, я уже сошел с ума.

3 октября. Я не уйду, оно не выгонит меня отсюда. Нет! это мой дом, моя земля. Бог ненавидит трусов.

5 октября. Я больше не могу; я пригласил Харкера провести у меня несколько недель – у него трезвая голова. По его поведению я узнаю, считает ли он меня сумасшедшим.

7 октября. Я нашел решение загадки; это случилось сегодня ночью – внезапно, как откровение. Как просто, как ужасно просто! Есть звуки, которых мы не слышим. На концах гаммы есть ноты, которые не задевают струн такого несовершенного инструмента, как человеческое ухо. Они слишком высоки или слишком низки. Я не раз наблюдал за стаей дроздов, усевшихся на верхушке дерева или даже на нескольких деревьях и распевавших во все горло. И вдруг в одну минуту, точно в одно и то же мгновение, – все снимаются и улетают. Почему? Они не могли видеть друг друга – мешали верхушки деревьев. Все птицы разом не могли видеть вожака, где бы он ни был. Верно, был подан какой-нибудь сигнал на высокой ноте, перекрывший все звуки, но не слышный мне. Случалось, я наблюдал такой же одновременный и молчаливый отлет не только дроздов, но и других птиц, например перепелов, отделенных друг от друга кустами или даже сидевших на противоположных склонах холма. Моряки знают, что стадо китов, которые греются на солнце или резвятся на поверхности океана, растянувшись на несколько миль друг от друга, разделенные кривизной земли, иногда одновременно – в одно мгновение – все исчезают из вида. Дан был сигнал – слишком глухой для слуха матроса на топ-мачте и для его товарищей на палубе, тем не менее ощутивших его в вибрации судна, подобно тому, как своды собора отвечают на басовые ноты органа. То же самое происходит не только со звуком, но и с цветом. На обоих концах солнечного спектра химик может обнаружить то, что известно под именем актинических лучей. Это тоже цвета-лучи, неотделимо входящие в состав видимого света, которые мы не можем различить. Человеческий глаз несовершенный инструмент; его диапазон – всего несколько октав «хроматической гаммы». Я не сошел с ума; есть цвета, которые мы не можем видеть.

И да поможет мне бог! Проклятая тварь как раз такого цвета».