Иван Кратт - Великий океан

• Название: Великий океан
• Автор: Иван Кратт
• Жанр: Историческая проза

Историческая диология "Великий океан",написанная русским советским писателем И.Ф.Краттом (1899-1950),рассказывает об отважных землепроходцах,вышедших в конце XVII века на берега Аляски и пытавшихся закрепитса в Северной Калифорнии,где в 1812 году было основано русское поселение под названием "Росс" (т.е."русский"),нынешний Форт-Росс в штате Калифорния США.Писатель создал колоритный образАлександра Андреевича Баранова (1746-1819),первого правителя русских поселений в Америке. Роман состоит из книг "Остров Баранова" (1945) и "Колония Росс" (1950).

От оформителя: К сожалению, этой знаменитой дилогии в интернете не найдёшь. У меня есть только этот текст - не полный и в котором отсутствуют тире; похоже(к сожалению я читал книгу очень давно, а с таким исходным материалом нивчём нельзя быть уверенным), в первой книге отсутствует четвёртая часть, a во второй книге отсутствует первая часть. Отсутствовал заголовок "Книга вторая - Колония Росс", да и за полноту всего остального ручаться нельзя.

Но я думаю, эта книга достаточно ценна и так. Надеюсь, этот текст будет позже исправлен или заменён. Оригинала у меня нет, а других источников найти не удалось.

---

Потом неожиданно все изменилось. На стенах затихла пальба, расшатанные ворота широко распахнулись, и в освещенном отблесками зарева проходе показалось необычное шествие. Связанные рука к руке, по трое в ряд, медленно двигались пленные. Истощенные, согнутые, в одних лохмотьях. Некоторые не в состоянии были держаться на ногах, упали тут же у ворот, другие ползли. Голая женщина с седыми космами шла как лунатик, шаря тонкими, высохшими пальцами впереди себя, словно нащупывая опору.

Атакующие попятились. Павел уронил трос, помощники его отступили. Пушка накренилась, глубоко зарылась в песок. Промышленные опустили ружья, многие сняли шапки. И вдруг ворота захлопнулись. Из каждого отверстия бойницы палисада сверкнул огонь, тяжелые камни, стрелы, дротики обрушились на нападающих. Даниэль Робертс рассчитал точно. Пленники прикрывали ворота, и русские не могли стрелять.

Ложись!закричал Баранов.Пали по стенам!

Но его слышали только матросы. Промышленные и алеуты, расстреливаемые со стен, заметались, покатились назад. Огромный зверолов в стеганом кафтане бил древком копья отступающих, что-то кричал. Тонкая стрела пробила ему шею. Мотнув головой, он несколько раз взмахнул копьем и тяжело рухнул. Кое-где, припав на колено, русские отстреливались из пищалей, падали.

Павел видел, как в центре амбразуры неторопливо, методически меняя ружья, стрелял Робертс. Потрясая дротиком, кричал Котлеан. Все это было как во сне. И сбившееся стадо безоружных пленников у ворот, паника среди алеутов, бесполезные пушки... Потом упал Баранов, и со стен прыгнули индейцы...

Вырвав из рук лейтенанта шпагу, Павел бросился к правителю. Отряд распался. Алеуты смяли промышленных, держались лишь моряки. Не успевая заряжать тяжелые мушкеты, они отчаянно защищались прикладами. Индейцы одолевали. Один матрос был убит, второго подняли на копья, высоко подкинули, вновь подставили острия. На фоне зарева он долго судорожно извивался.

Павел опустил шпагу. Сейчас конец... Крики, треск оружия, освещенные пожаром багровые вершины деревьев, далекие паруса. Маленький, с окровавленной головой Баранов... Всему конец... Но Арбузов успел приползти к пушке и, повернув дуло, разрядил его в торжествующего врага. Почти в упор.

...Пушки, Баранова, остальных раненыхрусских и алеутов Арбузов погрузил на баркас, доставил в укрепление. Зарево исчезло, видно, удалось остановить пожар. Корабли тоже прекратили стрельбу.

Снова стало тихо и темно. Гудел в снастях ветер, хлопали фалы, неясно белели зарифленные паруса. Лишь над кекуром до полуночи горел свет. Корабельный доктор и монах Гедеон перевязывали раненых.

Передав общую команду Лисянскому, Баранов занялся подготовкой второго штурма.

Низенький, с простреленной навылет рукой, обмотанной шейным платком, правитель казался еще более сгорбленным. Он быстро и неслышно ходил по палатке, обдумывал новый план. В жилье никого не было, только за полотняными стенами лязгало железо, стучал топор ладили упоры для пушек. Сквозь неприкрытую дверь виден был берег с разбитыми лодками, над зеленой водой низко метались чайки.

Правитель вышел из палатки. День был теплый, солнечный. Обычные тучи ушли к хребтам, искрилась снеговая вершина горы. Тихий, пустынный лежал океан, далеко на рейде лесистые островки казались кустами. Лениво набегала волна, ворочала мелкую гальку. Остро пахло гниющими водорослями.

Ни с крепости, ни с кораблей не стреляли. Под кекуром, у палаток промышленных, слышался говор, смех. Убитых похоронили, раненые спали.

Мирный лагерь, редкий солнечный день. Баранов снял шапку, погладил лысину.

Покличь Нанкока,сказал он одному из плотников. Князька алеутского.

Из-за трусости этого тойона вчера чуть не перебили всех русских. Сгоряча правитель приказал его повесить, но потом остыл. Нанкок пользовался большим почетом среди своих островитян. Хитрый, маленький, еще ниже Баранова, с седой бородкой, князек отлично говорил по-русски и даже умел писать шесть букв. Одну из них он всегда чертил на камне или на песке и этим скреплял все свои приказания. Распоряжения, подтвержденного таким знаком, никто не смел ослушаться.

В алеутском войске Баранова находились четыре тойона. Они командовали своими дружинами. Нанкок был старшим.

Князек догадался, зачем его зовет правитель. Он нацепил все свои амулеты, сверху повесил большую серебряную медаль с надписью «Союзные России», подаренную когда-то Шелеховым.

Пришел, Александра Андреевич,сказал старик, появляясь из-за скалы, и сразу же сел на мох. Слушать буду. Он прищурился, вытащил трубочку, повернул голову ухом в сторону Баранова. Сделал он это нарочно, чтобы не смотреть правителю в глаза.

Баранов хотел нахмуриться и не смог. Вспомнил все россказни о хитром старичке, о его трусости, вошедшей в поговорку между промышленными. Да и, кроме того, во вчерашнем не он один виноват. Никто не ожидал вероломной выходки с пленными. Все же правитель не хотел, чтобы князек догадался о его подлинных мыслях.

Ты пошто тыл показал?спросил он строго.Пошто бежал от крепости?

Нанкок качнул головой, потрогал медаль.

Виноват, Александра Андреевич,вздохнул он сокрушенно.Вперед бежать не могу. Ноги плохо слушаются. Не бегут вперед. Совсем не могут.

Баранов не выдержал и засмеялся. Смех был так необычен и неожидан, что князек обомлел.

Знаю,сказал правитель уже хмуро.Вперед бежать ты не можешь. Тогда не бегай назад... Буде случится в другой разповешу.Затем торопливо ушел в палатку.

После полудня корабли снова начали обстрел крепости. Кроме «Ермака» и «Ростислава», Лисянский подвел к берегу еще два других маленьких судна. Весь огонь тяжелой артиллерии был сосредоточен теперь по лобовому фасаду блокгауза. Качки почти не ощущалось, корабли вели точную пристрелку.

Атакующие по-прежнему разделились на три отряда. Вместо Баранова штурм возглавлял Кусков, а тыловыми партиями командовали Павел и старый зверобой Афонин. Нанкока Баранов оставил стеречь байдары.

В отряде Павла было человек двадцать русских и до сотни алеутов. Многие помнили его еще мальчишкой, и, случись назначение до вчерашнего дня, промышленные наверняка бы забушевали. Старые, обстрелянные авантюристы, сподвижники Шелехова, они боялись только Баранова. Но после ночного боя, когда Павел бесстрашно подтащил к крепости пушки и один бросился на помощь правителю, бородачи молчали. Лишь приземистый, рыжий, с клочком бороды, задранным вверх. Лука Путаница ехидно выставил ему зад в ответ на команду построиться. Лука рассчитывал на веселую забаву. Однако никто не засмеялся, а стоявший рядом зверолов, с повязанной тряпками шеей, стукнул его носком сапога в выпяченный костлявый зад так, что Путаница обхватил дерево.

Павел расположил отряд в лесу на берегу речки, ждал общего сигнала к наступлению. Теперь штурмовать решили днем, как только морская артиллерия пробьет первую брешь. Павел захватил с собой китовую кишку, начиненную порохом, чтобы взорвать ворота. Такую же петарду получил от Баранова и Афонин.

В лесу было сыро и сумрачно. Мохом обросли огромные ели, камни, поваленные лесины, давняя, отжившая гниль. Люди лежали мокрые, злые, никто не разговаривал даже шепотом. Неумолчно бурлила река, со стороны крепости не слышалось ни единого звука. Только горное эхо подхватывало удары корабельных пушек.

Весь пыл у Павла давно прошел. Боевое возбуждение, увлечение штурмом сменилось тяжелым, тоскливым чувством. Возвращение было слишком жестоким. Многие годы он жадно ждал, изо дня в день. Считал склянки...

От холодной слякоти, в которой лежал, он совсем окоченел, мучил кашель. А главное, удручало настороженное отношение зверобоев. Может быть, ему не доверяют?.. Неловко повернувшись, Павел уронил мушкет, рассыпал порох. Угрюмые лица раздраженно следили за его напрасными усилиями продуть затравку. Он покраснел, стал на колени, шляпой вытер с приклада грязь, с силой встряхнул ружье. Курок соскочил, лязгнул кремень. Гулкий выстрел прокатился по реке.

И сразу же над лесом зашипела красная ракета, словно Кусков ждал этого выстрела. Потом отозвался третий отряд Афонина. Пальба из орудий стихла. Пока озадаченный Павел опомнился, звероловы, не дожидаясь команды, поднялись в наступление. Увязая в болоте, навалах, ломая сучья, ругаясь, обгоняя друг друга, люди кинулись на приступ. С криком и диким визгом бежали за ними алеуты. Порыв был настолько стремительным, что Павел догнал свой отряд только у самых стен. Он так и бежал без шляпы, с разряженным мушкетом.

Но блокгауз брать приступом не пришлось. Когда атакующие приблизились к крепости, они увидели, что ворота открыты, на стенах и в проломах не было ни души. Огромная стая воронов, жирных, крикливых, кружилась над фортом. В крепости было пусто.

Индейцы ушли еще ночью, увели пленных, унесли убитых и раненых. Лишь в дальнем углу блокгауза валялись пять трупов грудных детей и с десяток задушенных собак. По приказу Робертса и Котлеана тлинкиты убили собак и детей, чтобы не выдали тайного бегства.