Саймон Браун - Рождение империи

• Название: Рождение империи
• Автор: Саймон Браун
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-044400-7, 978-5-9713-5130-6, 978-5-9762-3516-8

Мир, удивительно близкий к нашему XVIII веку – и в то же время разительно от него отличающийся…

Здесь войны ведутся при помощи ружей и пушек, а королевские дворы блистают роскошью и изысканной культурой, но при этом аристократические дамы и кавалеры владеют магией, вступающей в силу, лишь если ее носитель совершит убийство жертвы-Избранного.

Здесь правят великие государи, плетутся тонкие дипломатические интриги, а на холодное оружие накладываются таинственные чары…

Здесь начинается история противостояния могущественной Хамилайской империи и королевства Ривальд – противостояние, которое вот-вот превратится в открытую войну…

---

Ее наблюдения и их анализ.

Жалость к себе самой поднялась в девушке. Она удивилась: откуда это? Ей вдруг захотелось, чтобы кто-то оплакал ее уход. Нет, Китайра не боялась смерти, но не хотелось умирать нелюбимой. И больше всего не хотелось, чтобы Гэлис вспоминала ее с ненавистью.

Ненависть. Подходящее для фокусов слово. Именно это и сделала Лерена. В конце концов, императрица уничтожила Мэддина с помощью ненависти, а не Сефида.

Глаза Китайры вспыхнули. Ах Сефид!.. Какое великолепие! Какое могущество!.. Даже небольшой порции, отведать которую позволила ей Лерена, оказалось достаточно, чтобы пробудить страстное желание всецело отдаваться его волнам. Но потом сказочная картина, которой поманила ее императрица, исчезла, а перед глазами встала другая, страшная картина: гибель Мэддина, после чего она, Китайра, использованная и ненужная, оказалась на полу, как брошенная за ненадобностью тряпичная кукла.

Ненависть. Так вот она какая! Что же это? То, что Китайра чувствовала сейчас к Лерене? Девушка думала, что ненавидит канцлера, но теперь в ее сердце бушевало пламя столь же яростное, как и то, что сожгло Мэддина, однако намного более чистое, свободное от предубеждений и опыта.

Пламя праведного гнева.

Собрав остатки сил, Китайра открыла свой разум – так, как сделала это Лерена, когда открывала канал для Сефида. Он еще был там, словно протоптанная в поле тропинка, и следы вели в Омеральт – а еще точнее, к самой императрице.

Она пойдет по этой дороге и преподаст Лерене урок ненависти.

– Кто?.. – повторила Юнара, подавляя желание встряхнуть сестру за плечи.

– Грамматист.

Герцогиня вопросительно посмотрела на Ганиморо, но та лишь покачала головой. Горе Избранной было столь же очевидно и велико, как и горе ее госпожи.

– Все пропало, – пробормотал Паймер.

Юнара заметила его только теперь. Вид старика поразил ее почти так же, как и состояние сестры.

– Дядя?.. Что вы здесь делаете?

– Все пропало, – повторил он.

– Да что с вами? Что случилось? – Поднимающийся страх просочился в голос пронзительными нотками. Мир переворачивался с ног на голову, и герцогиня не знала, как себя вести и что делать.

– Я пыталась спасти его, – прошептала Лерена.

Юнара обняла сестру и привлекла к себе.

– Мэддин… он погиб, – едва слышно произнесла императрица и почувствовала, как напряглась сестра, насколько сильно застучало сердце в ее груди.

– Мэддин?.. – недоверчиво переспросила Юнара.

– Я старалась… – Лерена не договорила.

Юнара заглянула ей в глаза.

– Ты уверена, что он умер?

– Я думала об экспедиции, – вздохнула императрица. – Думала о нем… а потом вдруг увидела ее.

– Ее? Грамматиста? Ту, которую ты послала с Мэддином?

– Да. Она уже убила его женщину и ребенка. Я почувствовала это. Она позволила мне почувствовать это. Как будто хвастала передо мной своей силой…

– Алвей Селфорд мертва? – Юнара снова бросила взгляд на Ганиморо, но та лишь пожала плечами.

– Грамматист. Китайра Альбин, – подсказал Нетаргер.

Герцогиня повернулась к сестре.

– Так это была Китайра Альбин?

Лерена кивнула.

– Да. Альбин. Она использовала меня, чтобы убить Мэддина.

Неожиданно императрица резко выпрямилась, оттолкнула Юнару и глухо вскрикнула. Все вздрогнули. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались два стражника. За ними виднелись другие.

Лерена обхватила голову руками.

– О сестра! Какой ужас! Он сгорел заживо!..

Стражники остановились, не зная, что делать.

– Убери их! – приказала Ганиморо Юнара.

Избранная императрицы лишь теперь пришла в себя и повернулась к гвардейцам.

– Оставьте нас.

– Но…

Один из солдат указал взглядом на Лерену, бледную и неподвижную, как столб, с пустыми, невидящими глазами и искаженным гримасой ужаса лицом.

– Герцогиня пытается помочь ее величеству! – бросила Ганиморо. – Вы ей не нужны!

Стражники неохотно попятились и затворили за собой дверь. Юнара бережно взяла сестру за руку и проводила к креслу.

– Пожалуйста, ваше величество, не кричите так больше, – спокойно сказала она. – В следующий раз стража может подумать что-то не то и убить нас всех.

– Я не нарочно, – тоненьким голосом больного ребенка ответила Лерена.

Юнара погладила ее по волосам.

– Все хорошо. Все хорошо.

Она повторяла это до тех пор, пока дыхание императрицы не стало ровным.

Внезапно Лерена расплакалась.

– О сестра, это было так ужасно!..

Юнара снова заключила ее в объятия.

– Покажи мне, – прошептала она. – Покажи мне, что случилось.

Лерена отстранилась от сестры и изумленно посмотрела на нее из-под влажных ресниц.

– Ты же не хочешь…

– Покажи, – настойчиво и требовательно повторила герцогиня. – Покажи мне, как он умер. Покажи ту, которая убила его. Мэддин был Кевлереном, и за него нужно отомстить. Я отомщу за него. Обещаю.

– Ты сможешь? – Императрица с почтением и даже завистью посмотрела на сестру.

– Для тебя, моя милая сестра, я смогу сделать все, – с оттенком легкого самодовольства ответила Юнара. – Для тебя… и с твоей помощью. Но начать придется тебе самой. Ты должна мне все показать.

Императрица кивнула и повернулась к Ганиморо.

– Принеси одну из моих собачек, – распорядилась она, а когда Избранная уже подошла к двери, поспешно добавила: – Нет, лучше приведи Акскевлерена. Мы должны точно знать, что жертва не была напрасной. Сделаем все наверняка.

ГЛАВА 28

Свет погас.

Острова и каналы пропали в наступившей тьме. Со стороны приободрившихся неприятельских солдат донеслись воинственные крики и глухой стук копий о щиты. Выпустив в кавалеристов первые стрелы, противник снялся с места и двинулся в направлении ведущей к Цитадели дороги.

Гос чувствовал нарастающее среди его солдат беспокойство. Хамилайцы не любили темноту, которая лишала их очевидных преимуществ: возможности пользоваться короткоствольными огнестрелами и передвигаться быстрее, чем рысью. Но так как ни то, ни другое не входило в планы Линседда, он был вполне удовлетворен развитием событий и спокоен.

Выждав несколько минут и убедившись, что вражеские колонны промаршировали мимо, Гос тронул горниста за плечо.

– Вперед шагом.

Раздался звук трубы, и отряд медленно двинулся к берегу. Застоявшиеся кони заржали. Цокот копыт, шорох ножен и звон уздечек слились в глухой шум. Гос не сомневался, что неприятель слышит его и наверняка задается вопросом, что же он означает. Враг мог бы остановиться, развернуться и встретить возможную опасность лицом к лицу. Линседд даже представлял, как неприятельские офицеры уже всматриваются в ночь, вслушиваются в стук копыт и с тревогой ожидают появления из темноты первых шеренг атакующих.

Если так, то противника ждало разочарование. Будь он на месте их командира, то выставил бы вперед стрелков, приказал запалить факелы и бросать их в сторону врага, чтобы напугать лошадей. Кавалерия, при всей ее мобильности, чрезвычайно уязвима перед организованной пехотой – он знал это по собственному опыту, приобретенному в войнах против Ривальда.

В данном случае, однако, Линседду противостоял противник, в представлении которого кавалерия выглядела бесформенной массой всадников. Именно на это Гос и уповал.

По его расчетам, они находились примерно в миле от вражеских судов. Пора.

Он снова дотронулся до плеча горниста, и тот громко протрубил.

Стук копыт участился: эскадрон набирал ход. В ночной тишине звук усиливался, и в воображении врага сотня всадников превращалась уже в тысячу.

Внезапно не далее чем в пятидесяти ярдах впереди появились какие-то фигуры. Линседд выхватил саблю и услышал металлический скрежет – его воины повторили действия командира. – Рысью, марш!.. – прокричал он во весь голос. В следующее мгновение прямо перед ним из темноты выскочил, вражеский солдат. Гос рубанул саблей, промахнулся, но задерживаться не стал. Большие лодки, на которых противник прибыл в Кидан, стояли на берегу, и он с облегчением вздохнул – враг не предпринял очевидной меры предосторожности и не спустил их на воду. Предпринимать какие-либо действия по их спасению было уже поздно.

Конники легко смяли оставленных охранять суда солдат, убив тех, кто осмелился оказать сопротивление, и начали преследование. Гос, приказав сигнальщику трубить отход, отдал приказ поджечь лодки, и вскоре взметнувшееся по парусам пламя осветило всю Седловину до Длинного Моста. Неприятельская пехота, успевшая к этому времени преодолеть половину подъема, оказалась освещенной, как мошкара на белой простыне.

Гос скомандовал эскадрону перестроиться в две шеренги, после чего горнист дал сигнал к атаке.

Поначалу Гэлис Валера никак не могла понять, на чьей она стороне. Пространство между двумя оконечностями недостроенной стены стало ареной хаотичной схватки, в которой атакующие смешались с обороняющимися. Сражение распалось на несколько отдельных эпизодов.