Марсель Ашар - Дура

• Название: Дура
• Автор: Марсель Ашар
• Издательство: Искусство
• Жанр: Драматургия
• Год: 1989

В комедии «Дура» использован детективный сюжет как способ создания особо острой ситуации. Наивное простодушие служанки Жозефы настолько не соответствует казенному правосудию, выгораживающему подлинных преступников, что ее поведение вызывает комический эффект. По ходу действия выявляется также полная неуместность честного человека на посту следователя. Добиваясь истины, он теряет шансы на продвижение по службе. Сквозь фейерверк острых и забавных реплик и даже некоторую буффонаду в пьесу врываются конфликты и заботы реальной, живой жизни. Иронически звучит заглавие пьесы. Блестяще написанную, яркую роль «дуры» – Жозефы в первой постановке с огромным успехом исполняла молодая Анни Жирардо.

---

Лабланш (легко, как бы не придавая этому значения). Ох, и мстительны обманутые мужья!

Севинье. Зачитайте, Морестан!

Морестан (читает бесстрастным тоном). «А, шлюха!» (Ла-бланшу.) Простите, пожалуйста! Это не я, я читаю!

Лабланш (удивленно). Он сказал «шлюха»?

Mорестан (продолжая чтение таким же бесстрастным голосом). Сказал. И далее: «Ну, теперь я вам все расскажу». Вопрос: «Так, значит, вы нам не все рассказали?» Ответ: «И предупреждаю, что преподнесу вам немало сюрпризов».

Лабланш. Может быть, сразу и перейдем к сюрпризам?

Севинье. Не беспокойтесь, они начались без паузы. Морестан, продолжайте! (Подает ему знак продолжать.)

Морестан (читает). «Первым на месте преступления оказался не я, а моя жена».

Лабланш. Что? что?

Севинье (настал его черед насмехаться). Ну, как сюрприз?

Морестан (читая). «На ней, как вы знаете, было красное вечернее платье. Но хочу обратить ваше внимание на тот важный факт, что она была в перчатках».

Лабланш. О! О!

Севинье. Элементарная предосторожность!

Морестан (читая). Вопрос: «Почему вы не говорили о перчатках на первом допросе?» Ответ: «Тогда у меня еще не было рогов!» Вопрос: «Что делала ваша жена, когда вы вошли?» Ответ: «Она склонилась над Жозефой. Раньше я ведь ей верил. И поверил тому, что она сказала, что Жозефа убила своего любовника. Но теперь я вспоминаю свое первое впечатление – мне показалось, что она вкладывает ей в руку револьвер. Револьвер, на котором она, в перчатках, не оставила следов».

Севинье. Ваша правда, обманутые мужья мстительны! (Знак Морестану).

Морестан (читает). Вопрос: «Вы обвиняете вашу жену в убийстве Остоса?» Ответ: «Со всей ответственностью».

Лабланш. Но это безумие!

Морестан (читает, не обращая внимания на Лабланша). Вопрос: «В чем же причина убийства Остоса вашей женой?» Ответ: «Причины не было».

Лабланш. Вот видите, «не было»!

Севинье (уверенный в себе). Морестан! (Дает знак продолжать.)

Морестан. «Причины не было. Она хотела убить не его, а меня».

Севинье. Милейшие люди, ваши Бореверы!

Лабланш (живо). С какой стати они – «мои Бореверы»?

Морестан (продолжая чтение). «В тот день, днем я договорился с Жозефой, что мы встретимся вечером, в одиннадцать часов. Когда мы уславливались, я думал, что моя жена у себя в гостиной, на втором этаже. Я ничего не подозревал, тем более что она спустилась лишь минут через пятнадцать, и в самом радужном настроении. Так вот! Мне уже тогда надо было остерегаться. Она все слышала! Клянусь, слышала!»

Лабланш (который видит в этом для себя одни неприятности). Какую яму они себе роют!

Севинье. Чувствуете, да?

Морестан. «Моя жена убила Остоса, потому что приняла его за меня. Вот!» Вопрос: «Тем не менее, даже по вашим собственным словам, Остос был на целую голову выше вас. Как ваша жена смогла перепутать?»

Лабланш (к Севинье). Прекрасный вопрос.

Севинье. Спасибо.

Морестан. Ответ: «Его погубили испанские предрассудки. В комнате была полная темнота. Мари Доминик целилась в смутную тень в глубине комнаты. Если бы у Остоса были такие же вкусы, как у меня, он остался бы жив. Потому что я, знаете ли, люблю видеть, что делаю. Я всегда зажигаю свет». (Извиняясь.) Простите, пожалуйста, я ведь только читаю.

Лабланш (озабоченно). Продолжайте, пожалуйста.

Морестан (читая). «Она выстрелила, чтобы стать вдовой. Чтобы выйти замуж за своего любовника. Но только вот выстрелила не по той мишени. Представляю, какое у нее было лицо, когда она узнала Остоса!»

Короткая пауза.

Лабланш (размышляя). Кое-что в этой версии меня не удовлетворяет. Даже удивляет. Почему он раньше показал, что первым вошел в комнату?

Севинье. Минуту терпения! (Знак Морестану.)

Морестан (читая). Вопрос: «Почему раньше вы показали, что первым вошли в комнату?» Ответ: «Я был в полной растерянности. Она уверяла меня, что это единственный выход. Она повторяла мне без остановки: „Решайся! Жозефа сейчас придет в себя!“ Я ведь ей полностью доверял. Повторяю вам, я тогда еще не знал о ее измене».

Короткая пауза.

Севинье. Представляете себе это страшное совещание, этот ужасный военный совет – перед трупом жертвы и Жозефой без чувств.

Лабланш. Ее вы потом допросили?

Севинье. Естественно!

Лабланш. Отдельно? Без Боревера?

Севинье. За кого вы меня принимаете?

Лабланш. Я спрашиваю, потому что вы не всегда придерживаетесь положенных правил! Признает ли она, что изменила мужу?

Севинье. Яростно отрицает.

Лабланш. А он сказал вам, кто ее сообщник?

Севинье. Нет.

Лабланш. Вот и рушится ваше обвинение! Нет движущей причины!

Севинье. Жозефа Лантене утверждает категорически…

Лабланш. О! Ваша Жозефа!.. Вы в нее влюбились – или мне кажется?

Севинье. Если бы вы слышали, что говорила мадам Боревер, вы бы очень усомнились в ее добродетелях.

Лабланш. Не знаю.

Севинье. Это сильный противник. Она в сто раз сильнее мужа…

Лабланш. И прежде всего очень, очень хороша.

Севинье…и знает это. Во время допроса все время подкрашивалась, а мне говорила: «Простите меня, но я бы красилась, даже если бы мой любимый мужчина был слепым от рождения».

Лабланш. Очаровательно!

Севинье. Это был просто шквал обаяния и веселости… до той минуты, пока я ей не задал одного вопроса.

Морестан (читает). Вопрос: «В тот вечер у вас на руках были перчатки?»

Севинье. Воцарилась мертвая тишина.

Морестан. Я пометил: «тишина». Ответ: «Почему вы меня об этом спрашиваете?» Вопрос: «Когда вы вошли в комнату, они еще были у вас на руках?» Ответ: «Не знаю, возможно. Я возвращалась из гостей, когда услышала выстрел. Возможно, я не успела их снять».

Лабланш. Великолепный ответ.

Севинье. Тем более великолепный, что она добавила: «Да нет, я уверена, я была в перчатках и даже об этом говорила инспектору Кола на первом допросе».

Лабланш. Вот видите!

Севинье. Но с этой самой минуты она уже стала совершенно другой. Куда исчезла оживленность! Косметическую сумочку она мигом захлопнула. Она поняла, что муж ее раскололся.

Лабланш (с сомнением). О-о-о!

Севинье (улыбаясь). Я со своей стороны приложил все усилия, чтобы утвердить ее в этой мысли. Я был неловок до неприличия. То я говорил слишком много, то слишком мало. Фраз своих не кончал. Останавливался на полуслове. Ее охватил страх.

Морестан. Господин следователь настоящий виртуоз!

Лабланш. Виртуозность в сторону. На чем же она поймалась?

Севинье. На внешне очень безобидном вопросе. Я ее спросил, почему она так протестовала, когда я сказал, что хочу допросить ее мужа без нее. Не потому ли, что боялась, что он собьется с текста, который она с ним разучила?

Лабланш. Детская ловушка!

Севинье…в которую она тем не менее попалась! (Знак Морестану.)

Морестан (читает). Ответ: «Я уверена, что это он сказал вам и про перчатки и про текст».

Севинье. Я как бы с сожалением признался, что она угадала. И прочел ей показания Боревера.

Лабланш. Ах да…

Севинье. Ну и тогда мы удостоились лицезреть водопад слез.

Морестан. Плачет она, наверно, соляной кислотой.

Севинье. И тогда голосом, прерывающимся от рыданий, она стала обвинять его. (Саркастически.) Естественно, сама того не желая, бедное дитя! Прочтите нам этот пассаж, Морестан. Шедевр!

Морестан. Ответ: «Когда я вошла в комнату, я увидела мужа, склонившегося над Жозефой. На какое-то мгновение мне даже показалось, что он и ее убил. Он метался как загнанный зверь. Во мне заговорила жалость, и я вспомнила, что я его когда-то любила. И тогда (вы можете меня осудить за это, господа) я решила стать его сообщницей. Сообщницей человека, который теперь меня обвиняет. Этими перчатками, о которых я и сама говорила и о которых он осмелился вам говорить, я вытерла револьвер и вложила в руку Жозефы. А теперь он обвиняет меня в том, что стреляла я!»

Лабланш (Морестану). Господи, как вы плохо читаете!

Морестан (обиженно). Я читаю как секретарь. Читал бы иначе – снимался бы в кино, как все.

Лабланш (сухо). Ладно, пусть плохо, но продолжайте.

Морестан. «Он меня предупредил». Это мадам Боревер говорит. «Он мне сказал: «Если меня прижмут, я обвиню тебя». Он мстит мне за мои деньги, за свою впустую прожитую жизнь. Он мстит мне за то, что существует только за мой счет».

Лабланш. Я предпочитаю версию жены версии мужа.

Севинье. Вот как?

Лабланш. Вы, разумеется, устроили им очную ставку?

Севинье. Немедленно. Это было отвратительно! Но я сказал, чтобы записывалось каждое слово. (Знак Морестану.)