Дэвид Файнток - Надежда узника

• Название: Надежда узника
• Автор: Дэвид Файнток
• Жанр: Космическая фантастика

Дуэль с адмиралом Тремэном, восстание плантаторов, череда нападений космических рыб, планета Надежда, поставленная под угрозу гибели. Николас Сифорт, капитан Военно-Космического Флота Объединенных Наций, совершает свой третий звездный поход.

---

Сандра кивнула. Старшина, пригнувшись, ринулся в дверь, за ним Сандра. Вопли, визги, недолгая возня, тишина. Я осторожно просунул голову в дверь. Джеренс лежал, распятый, на полу. Торрес держал ему ноги, инженер Аркин – руки.

Джеренс снова начал визжать, но Сандра влепила ему пару звонких затрещин. Он притих. Его перевернули ниц, заломили за спину руки, надели наручники. Сражение закончилось, победили силы порядка.

– Что с ним делать, сэр? – спросила Сандра.

– В карцер его! Воющего Джеренса увели.

– Где мне теперь жить?! – снова заголосил Сулиман Раджни. – Посмотрите, что он наделал! Я подам на него в суд! Пусть он возместит мне ущерб! Сломал мой компьютер! Он…

Я подошел к каким-то чудом уцелевшему телефону, вызвал эконома. Стенания Раджни не прекращались, пока не пришли Сандра, Торрес и эконом Резик.

– Мистер Раджни, составите с мистером Резиком перечень утраченного. А вы, мистер Торрес, обыщите каюту. Возможно, в ней еще остались наркотики, – приказал я.

– Есть, сэр.

Я развернулся и направился на капитанский мостик.

На следующий день, поглядывая на экран телевизора и вполуха слушая щебетанье Анни, я мучительно размышлял – как быть с Джеренсом? В его каюте нашли две ампулы с «дурью».

– В голубом пиджачке она была лучше, зря Рэйф сорвал его. – Анни комментировала какой-то дурацкий фильм. – Да ты меня не слушаешь!

– Слушаю, дорогая. – Я обнял ее за талию. – Могу повторить: Рэйф снял голубой пиджачок. Мне надо решить, что делать с Джеренсом.

– Правильно сделал, что разодрал тряпки Раджни. Я бы тоже так сделала.

– Все гораздо хуже. – Незаконное хранение, а тем более употребление наркотиков на борту корабля является тяжким преступлением. За это Джеренса упекут в колонию усиленного режима. Времена, когда к наркотикам относились терпимо, давно канули в Лету. Теперь за одно лишь их употребление дают огромные сроки. А я обещал Хармону ограждать Джеренса от опасностей. Значит ли это, что я должен замять дело с наркотиками?

Смотреть сквозь пальцы на уголовное преступление? Немыслимо!

– Надо разобраться с ним, как делают беспризорники, – посоветовала Анни. – Пусть несколько больших солдат затащат его в тихую комнатку и хорошенько побьют. Тогда он будет как шелковый.

Я содрогнулся. Впрочем, так поступают не только беспризорники. По слухам, подобные нравы бытовали на многих кораблях.

Пусть пока охладится в карцере, а там видно будет, решил я.

Прошла неделя. Сидеть дни напролет в каюте перед телевизором моей жене было невыносимо скучно, поэтому я решил завести знакомства среди пассажиров, чтобы ей было с кем поговорить. Но у меня ничего не получалось – большинство пассажиров относились к нам с нескрываемым презрением. Я так и не понял, чем оно было вызвано – моими злодействами или низким происхождением Анни.

По воскресеньям мне приходилось разбираться с особо злостными нарушителями дисциплины. Обычно это были солдаты, но однажды я встретил в списке нарушителей гардемарина Росса.

– Что он натворил? – спросил я у Кана.

– Избил мистера Фуэнтеса в комнате отдыха. Когда я случайно туда заглянул, Фуэнтес уже лежал на полу. Ему я тоже дал шесть нарядов.

Несомненно, они подрались из-за меня.

– Вы спровоцировали мистера Росса своим собственным поведением. Вычеркните его из списка. Нельзя относиться к подчиненным требовательнее, чем к себе.

– Зато вы являетесь образцом для подражания, – съязвил Кан.

– Вычеркните мистера Росса из списка!

– Но капитан не должен позволять гардемаринам…

– Мистер Кан, покиньте капитанский мостик! Гневно сверкая глазами, Кан все-таки подчинился.

– Есть, сэр. – Он вышел. Настала блаженная тишина.

Презрение корабля – и пассажиров, и экипажа – становилось все тягостнее. Все чаще меня точила мысль – пора в отставку. Все будут рады от меня избавиться.

Через час в дверь постучали. Вошел Брэм Стейнер, небрежно козырнул.

– Я говорил с Джефом Каном, – сообщил он. – Он готов соблюдать по отношению к вам офицерскую вежливость, если, конечно, вы не будете доводить его до белого каления. Он раскаивается в своем поступке, но ради поддержания дисциплины мы просим вас оставить гардемарина Росса в списке.

– Хорошо. Согласен.

– Прошу вас отстранить меня от служебных обязанностей.

– Почему?! – Я был потрясен. Разумеется, командир корабля имеет право отстранить любого офицера, и тогда он станет простым пассажиром. При этом прерывается офицерский стаж, поэтому отстранение является тяжким наказанием.

Лицо Стейнера окаменело.

– Капитан, в отличие от Кана, я не могу заставить себя подчиняться вам, не показывая своего истинного отношения.

– А если я откажу?

– Тогда я буду выполнять свои обязанности столько, сколько смогу выдержать.

Вот к чему привела моя ложь! Может быть, рассказать им всю правду?

– Мистер Стейнер, Вакс…

– Не смейте произносить его имя! – выпалил он, побледнел, но быстро взял себя в руки. – Извините.

– Уходите.

– Есть, сэр. Вы удовлетворите мою просьбу об отстранении?

– Вон отсюда!

Опять я остался в одиночестве, в гробовой тишине. Разбирательство проходило на капитанском мостике. Росс взял всю вину на себя.

– Чем мистер Фуэнтес вас обидел? – спросил я.

– Ничем, сэр.

– Бортовой журнал свидетельствует, что под командованием капитана Хольцера таких срывов у вас не случалось, – настаивал я. – Что с тех пор изменилось?

– Не имею понятия, сэр, – с подчеркнутым презрением процедил Росс.

Одна дерзость – когда он назвал меня убийцей – сошла ему с рук, вторую прощать нельзя.

– Отправляйтесь к лейтенанту Стейнеру и передайте ему от меня привет. Буду посылать вас на порку до тех пор, пока не образумитесь, – холодно сказал я.

– Мне уже восемнадцать! – в отчаянии воскликнул он.

– Но ведете вы себя, как кадет первого курса Академии. Идите.

– Есть, сэр. – Подавив негодование, Росс отдал честь, повернулся кругом и вышел.

Это послужит ему хорошим уроком. Военная служба – не самое удачное место для демонстрации амбиций.

Порядок среди гардемаринов был обязан поддерживать Толливер, но теперь настало время вмешаться и мне. Я вызвал Толливера и Фуэнтеса. Когда они встали передо мной навытяжку, я не стал давать команды «вольно», грозно насупился на Фуэнтеса и строго спросил:

– За что вам дали шесть нарядов?

– За грубость по отношению к мистеру Россу, сэр, – отчеканил Рикки, краснея.

– Чем вы его оскорбили?

– Пожалуйста, сэр, можно я не буду отвечать?

– Еще один наряд за неподчинение, мистер Фуэнтес. Чем вы оскорбили мистера Росса?

– Извините, сэр. Он сказал мне, что у меня не правильно завязан галстук, а я сказал ему, что теперь это его не касается.

Я попытался поймать взгляд Толливера, но он смотрел прямо перед собой. Выражение его лица было непроницаемым.

– Если ваше поведение, мистер Фуэнтес, еще раз привлечет мое внимание, я выпорю вас сам. Идите. – Дверь за ним закрылась. Я сердито посмотрел на Толливера. – Итак?

– Это вопрос? – холодно спросил он.

– Не выводите меня из терпения! Что, черт возьми, происходит?!

– Рикки пытался выяснить, на какое расстояние он сможет пихнуть Росса. Это их дело, я не вмешивался.

– Вольно. – Я отвернулся и произнес, обращаясь к темному экрану:

– Жаль.

Потянулись напряженные секунды молчания. Первым не выдержал Толливер.

– Что вы хотите сказать, сэр?

– Я терплю вас, Эдгар, потому что заслужил такое наказание. А вот они не заслужили.

– Не понимаю, о чем идет речь.

– Когда полет закончится, вы увидите свою мечту наяву: меня поведут в наручниках. Моя карьера закончена, как и моя жизнь.

– Моя карьера тоже сломана. Кому нужен бывший лейтенант, разжалованный в гардемарины?

– Речь не о нас. Что будет с этими парнями, которыми вы руководите? Их жалко.

Толливер мрачно молчал. Я развернул к нему свое кресло.

– Скажите, что вы чувствовали в тот день, когда стали лейтенантом? – спросил я.

– Это не передать словами, – горько усмехнулся он. – То был счастливейший день моей жизни.

– А они никогда не испытают этого счастья.

– Почему? У них все еще впереди, со временем…

– Они не станут лейтенантами, если будут подражать вам!

– А вы достойный командир? Вы взорвали станцию, а что толку? Рыбы все равно нападут на Надежду.

– Бог с вами, что вы несете? Когда мы улетали, там не было ни одной рыбы!

– Тогда – не было.

Что, если Толливер прав? Неужели я совершил это ужасное преступление напрасно? Какой кошмар!

– Я не прощу вам этого, – продолжал Толливер, – но я хотя бы понимаю ваши мотивы, а Кан, Стейнер и Росс не понимают. Я знаю, что вы солгали им насчет Вакса.

– Это не ваше дело. – Я отвернулся к дисплею, как бы случайным жестом незаметно смахнул предательские слезы. Неужели взрыв был напрасен?