Поль Феваль - Роковое наследство

• Название: Роковое наследство
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-253-9

Поль Феваль, признанный мастер авантюрного романа, на историческом фоне Франции 40-х годов прошлого века в увлекательнейшей форме представляет многогранность и хитросплетения человеческих судеб и страстей. На этот раз главным героем повествования является золото – несметные сокровища Обители Спасения – наследство семьи Боццо. Золото – это власть, но золото – это проклятье, оно убивает!

Семейная легенда гласит, что в права наследства вступает сын, убив отца. Рок тяготеет над судьбами наследников семьи Боццо – полковником Боццо-Корона, его внуком Жюлианом и сыном Жюлиана, молодым художником Ренье. Сможет ли Ренье победить злой рок, или же сокровища завладеют всеми его помыслами? Самое страшное то, что такая опасность угрожает любому. Жажда наживы развращает – за это жестоко поплатился Винсент Карпантье, отец прелестной Ирен, возлюбленной Ренье, за это поплатились графиня Маргарита, доктор Самюэль и другие. Жажда золота – это болезнь, страшнейшая язва, разъедающая не тело, а душу. И все же – что сильнее? Магия золота или любовь? Низменные страсти, жестокие убийства и... противопоставляемая им чистая и преданная любовь Ренье и Ирен.

Любителям авантюрного жанра книга П. Феваля доставит истинное удовольствие.

---

Халат ее, прежде чем попасть к ней, вероятно, долго служил верой и правдой какому-нибудь бакалейщику.

Ей уже под сорок, но она весьма недурна собой, несмотря на небрежный наряд и излишнюю округлость форм.

Цвет ее щек посрамил бы любой помидор. Над верхней губой и на подбородке пробивается юношеский пушок.

При взгляде на ее шею невольно приходит на ум Атлант, поддерживающий своим затылком земной шар.

Все в ней добротно, все радует глаз, хотя в целом ее облик слишком уж мужествен.

И потому особенно странное впечатление производят миндалевидные глаза под густыми бровями, глядящие удивленно и проникновенно и придающие лицу такое забавное выражение, что хочется одновременно и задуматься, и засмеяться. Особенно засмеяться, однако, по правде говоря, мы не советуем хохотать слишком уж громко, поскольку у госпожи Канады (и вы в этом скоро убедитесь) ручка весьма и весьма тяжелая.

– Дружочек мой, – проговорила она, отпив из стакана и вернув его снова на каминную полку, – все это ерунда. Я имела несчастье потерять первого мужа глупейшим образом, но я не поминаю его лихом. И мне ужасно обидно видеть второго моего супруга в постели после драки со мной, да заедят меня дикие звери!" Уж поверь, дорогой: я вовсе не хотела забивать тебя до смерти. Я была не права, честное слово, не права. Прости меня.

– Что ты, Леокадия! – воскликнул господин Канада, растроганный до глубины души. – Разве я прошу у тебя столь многого? Конечно, пылая гневом, ты потрепала меня слишком уж сильно... Но должен сказать, что удары, наносимые мне со всех четырех сторон света, и то не смогли бы уменьшить моей любви к тебе.

– Не четырех, а пяти, – перебила его Леокадия.

– Пусть так, но что от этого изменится? – безропотно согласился господин Канада. – Мне, правда, до сих пор не приходилось слышать о пятой части света, но не будем же мы ссориться из-за каких-то географических тонкостей... Я только хотел сказать, что никакие глупые оплеухи не заставят меня забыть о моей благодарности тебе. Подумать только: какое счастье я обрел с тобой! Ты, повелительница арены, приблизила к себе одного из твоих слуг, презрела пропасть между нами и оказала мне, недостойному, высочайшую честь стать твоим мужем! И если ты сейчас подаришь мне поцелуй, он излечит меня от всех душевных и телесных недугов.

Госпожа Канада немедленно поднялась и направилась к постели. Пол так и заходил под тяжестью ее шагов.

– Да уж, за то время, что мы прожили вместе, – пробормотала она, – ты выучился говорить красиво. Что тут скажешь? Я, конечно, тебя до себя возвысила, но ведь ты с тех пор здорово изменился в лучшую сторону, так что отныне, клянусь, мы не будем больше собачиться, как большинство супругов, а станем выяснять свои отношения тихо-мирно.

Поцеловались они от всей души. Леокадия действовала решительно и напористо, а Эшалот (поскольку перед вами счастливец Эшалот) лобызал свою жену так звонко, что могло показаться, будто в комнате звучат фанфары, славящие молодость и любовь.

Обвив руками могучую шею своего идола, он воскликнул в порыве радостного вдохновения:

– Я не задумываясь согласился бы вынести новый град затрещин, лишь бы повторить этот сладостный миг! Да и что это за роза без шипов? Господи, как же изумительно ты благоухаешь!

Леокадия взглянула на него по-доброму и улыбнулась.

– Ты не красив, – прошептала она, – зато ты очень страстен и поэтичен. Вставай, если можешь, и мы спокойно все обсудим.

Господин Канада тотчас же откинул одеяло. Руки и ноги у него были в синяках, причем таких же выразительных, как синяк под глазом, но Эшалот не чувствовал боли.

Его повелительница снова погрузилась в свое глубокое кресло, а он поместился на стуле подле нее.

Леокадия задумчиво отпила из стакана.

– Жена, разумеется, – начала она свою речь, – должна повиноваться мужу, ибо так установлено от начала мира, но это вовсе не значит, что муж может превратить ее в рабу. Я всегда буду отстаивать свою свободу, и если ты вздумаешь шпионить за мной...

– Нет-нет, я больше не посмею, – прервал ее Эшалот. – И даже если я случайно увижу тебя с солдатами, я все равно не поверю собственным глазам.

– Ну-ну, помалкивай и не перебивай. Я глава нашей семьи и занимаю этот пост по праву, но и ты вправе высказать свое мнение, только мягко, чтобы не рассердить меня.

– Если бы ты согласилась выслушать меня вчера вечером, Леокадия...

– Что я, не человек, что ли? – возразила госпожа Канада, понемногу начиная раздражаться. – Ты последние два-три дня ходишь как в воду опущенный, думаешь, мне это нравится? А когда я тебя бью, ты даже сдачи никогда не даешь, дурья твоя башка!

Госпожа Канада произнесла эту тираду таким тоном, как будто упрекала мужа в несоблюдении элементарных правил вежливости.

– Ладно, дружок, – прибавила она уже мягче, – выкладывай, что тебя беспокоит, я разрешаю.

Господин Канада с некоторой опаской взглянул на мощные мускулы своей подруги жизни.

– Ну, хорошо, – сказал он, – я исповедуюсь тебе во всех грехах, только выслушай меня спокойно. Единственное, чего нельзя от меня потребовать, так это чтобы я, когда мы ссоримся, бил тебя. Поднять на тебя руку! Да есть ли преступление страшнее? Я чувствую себя виноватым даже тогда, когда уворачиваюсь от твоих ударов. Можешь мне не верить, но я силен, как бык, хотя этого по мне не видно, и как я подумаю, что ушибу тебя или, упаси Бог, что-нибудь сломаю, так...

Оглушительный хохот Леокадии прервал его речь. Груди ее заволновались, как бурное море.

– Пусть так, – продолжал господин Канада, несколько уязвленный. – Не хочешь мне верить – не надо. Я все равно не стану ни в чем убеждать тебя и демонстрировать свою силу. Дело не в этом. Видишь ли, меня смущают некоторые перемены. Ты – мое божество, и стоит мне услышать твое прежнее имя «мамаша Лео», как по всему моему телу проходит блаженная дрожь, словно во мне плещется множество крошечных рыбок. Ты решила изменить имя – прекрасно! По логике вещей и мне надо последовать твоему примеру – ведь мы, к моему величайшему счастью, муж и жена, но... – он замялся.

– Что «но»? – спросила Леокадия.

Голос господина Канады прозвучал торжественно и печально.

– Ты только не сердись, – сказал он. – Впрочем, у тебя доброе сердце, и я знаю, что ты не рассердишься. Видишь ли, эти перемены задевают меня за живое. Мне кажется, что, изменив фамилию, я оскорблю память моих усопших предков. Мои родители в свое время вступили в церковный законный брак. Их фамилию я и ношу, и она для меня свята. И потом – я так привык к ней! Ты захотела, чтобы отныне я был не Эшалот, а Канада, и я подчинился, но подчас мне начинает казаться, будто мое свидетельство о рождении, что хранится в мэрии нашего городка, вовсе не мое, а принадлежит какому-то другому человеку.

Леокадия грациозно поднесла к его губам свой стакан.

– Сделай-ка глоточек, – сказала она. – Я нисколько не сержусь на тебя. Что поделаешь, если ты так чувствуешь и в простоте своей не видишь дальше собственного носа? Я поступила вполне резонно. Канада – это то ли фамилия, то ли прозвище первого моего мужа, покойного Жана Поля Самайу. В качестве его вдовы я вправе распоряжаться его имуществом по своему усмотрению. Да и ты в некотором смысле его наследник, поскольку скрашиваешь мое одиночество. Значит, ты не должен зваться иначе, чем я, а я – иначе, чем ты.

С этим трудно было поспорить.

– Но ведь обычно жена носит фамилию мужа, а не наоборот! – попытался возразить Эшалот.

– Смотря кто она. Неужто английская королева стала бы вдруг госпожой Принц Альберт?

– А знаешь, я и впрямь частенько сравниваю себя с этим достойным человеком – ведь нам обоим здорово повезло с женами. Но ты мне так и не объяснила, зачем тебе понадобилось менять фамилию.

Госпожа Канада ответила не сразу.

– Дружочек, – проговорила она наконец, – обжегшись на молоке, дуешь на воду. Вдова Самайу или мамаша Лео слишком хорошо им знакомы.

Эшалот страшно побледнел.

– Кому – им? – спросил он.

– Ты задрожал, значит, понял, о ком идет речь...

– Черным Мантиям! – пролепетал Эшалот.

– На днях я видела одного из этих негодяев на улице, – медленно произнесла Леокадия. – Доктора Самюэля. Я-то считала, что он давно покойник. Вот тебе и объяснение. Я боюсь...

II ИСПОВЕДЬ ЭШАЛОТА

Всмотрись попристальнее бывшая мамаша Лео в лицо своего благоверного, она сейчас же заметила бы, что имя доктора Самюэля и весть о том, что он восстал из мертвых, не вызвали у Эшалота должного удивления. Да, при упоминания о Черных Мантиях он побледнел, но не нужно было обладать чрезмерной проницательностью, чтобы догадаться, что об этой таинственной организации Эшалот осведомлен гораздо лучше своей повелительницы.

– Доктор Самюэль, – повторил он задумчиво, подняв глаза к потолку. – Да, что и говорить, это отъявленный негодяй.