Поль Феваль - Роковое наследство

• Название: Роковое наследство
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-253-9

Поль Феваль, признанный мастер авантюрного романа, на историческом фоне Франции 40-х годов прошлого века в увлекательнейшей форме представляет многогранность и хитросплетения человеческих судеб и страстей. На этот раз главным героем повествования является золото – несметные сокровища Обители Спасения – наследство семьи Боццо. Золото – это власть, но золото – это проклятье, оно убивает!

Семейная легенда гласит, что в права наследства вступает сын, убив отца. Рок тяготеет над судьбами наследников семьи Боццо – полковником Боццо-Корона, его внуком Жюлианом и сыном Жюлиана, молодым художником Ренье. Сможет ли Ренье победить злой рок, или же сокровища завладеют всеми его помыслами? Самое страшное то, что такая опасность угрожает любому. Жажда наживы развращает – за это жестоко поплатился Винсент Карпантье, отец прелестной Ирен, возлюбленной Ренье, за это поплатились графиня Маргарита, доктор Самюэль и другие. Жажда золота – это болезнь, страшнейшая язва, разъедающая не тело, а душу. И все же – что сильнее? Магия золота или любовь? Низменные страсти, жестокие убийства и... противопоставляемая им чистая и преданная любовь Ренье и Ирен.

Любителям авантюрного жанра книга П. Феваля доставит истинное удовольствие.

---

Она сейчас же отворила дверь, так что, Как видишь, не зря мой патрон велел мне улыбаться и приветливо здороваться с ней при каждой встрече. Такие, как господин Мора, прежде чем нанести удар, продумают все до малейшей подробности, ничего не упустят из виду. Их замыслы столь тщательно отделаны, что напоминают изящную лепнину Пале-Рояля.

– Что вам угодно, любезнейший господин Эшалот? – спросила Ирен, глядя на меня своими огромными светлыми глазами. Она улыбалась, но в улыбке ее все же сквозило высокомерие. Сама знаешь, она очень смахивает на какую-нибудь знатную даму. На миг я растерялся, но только на миг. Меня ободрила мысль, что я действую ради ее блага.

– Сейчас я принесу вам одну вещь, – сказал я, – и вы кое-что увидите...

Я бросился в комнату господина Мора и тотчас же вернулся с идеально настроенной трубой. Я установил ее не подставке возле окна. Пока я возился с ней, услышал, как юная Ирен прошептала:

– Бедняга! Да он, верно, помешался!

Взглянув в сторону сторожки, я был несколько удивлен тем, что девица и господин Ренье так и застыли в прежних позах, словно играли в живые картины. Но понимаешь ли, я слишком волновался тогда и уже ничего не соображал. Я обернулся к прекрасной Ирен и проговорил:

– Поглядите, помешался ли я.

Она нехотя взглянула в трубу, мгновенно все поняла и страшно побледнела. Я видел, что по всему ее телу пробежала дрожь. Мне показалось, что она вот-вот упадет в обморок, и я уже задавал себе вопрос: «А может, она всё-таки любит господина Ренье?» Но когда она посмотрела на меня, лицо ее было спокойным и холодным, как лицо мраморной статуи.

– Господин Мора говорил мне, – прошептала она. – Я и без того доверяю ему... Но я все равно рада, что смогла удостовериться... Благодарю вас, друг мой.

VI ТЩАТЕЛЬНО ПРОДУМАННЫЙ УДАР

Госпожа Канада покачала головой в серьезном раздумье. – Мне кажется, – сказала она, – что все это какие-то дьявольские козни. Я слушала тебя, не перебивая, и уже готова вынести приговор. Ты закончил?

– К сожалению, нет, Леокадия, – отозвался Эшалот. – Осталось самое неприятное. Я умолк только потому, что боюсь рассердить тебя.

– Я, – продолжала укротительница, – хочу выслушать всю историю до конца. Но прежде чем ты продолжишь свой рассказ, изволь ответить: неужели девушка не удивилась тому, что ты пришел к ней с таким странным поручением? Нет, тут что-то не так!

– Конечно, удивилась, но мой патрон и это предвидел. И я ответил ей в точности так, как приказывал мне господин Мора. Вот каков был мой ответ: шевалье сейчас в отлучке, занимается делами о своем утерянном наследстве, не сегодня – завтра все у него должно решиться – вот почему он поручил эту неприятную миссию мне, своему старому и преданному слуге. Но надо сказать, что Ирен почти и не слушала моих объяснений. И я видел, что она едва владеет собой. Внезапно она покачнулась, упала на стул и закрыла лицо руками.

– А ты-то? Ты-то что делал? – воскликнула госпожа Канада.

– Черт меня побери! Я не знал, куда деваться от смущения, и порол всякую чушь. Старался, видите ли,, ее образумить. Говорил, будто все мужчины распутники и негодяи и будто это вполне естественно, что господин Мора не мог равнодушно смотреть, как бессовестно обманывает ее жених...

Она отняла руки от лица и проговорила с жалкой вымученной улыбкой:

– Мой жених – господин Мора. Его поступки всегда безупречны. Передайте шевалье, что я ему очень признательна и вечером, если он вернется к тому времени, жду его у себя.

– И ты мог спокойно на это смотреть? – перебила его госпожа Канада.

– Погоди, Леокадия, погоди! Конечно же, я чувствовалсебя едва ли не убийцей. Ведь я, мерзавец этакий, разбил ей сердце – такому беззащитному, трогательному существу. Да и господин Ренье никогда не делал мне ничего плохого.

– И ты по-прежнему не догадывался, что все это – обман?

– Нет, не догадывался... но ты слушай дальше. Патрона моего все не было. Пока я ждал его, мне захотелось еще раз взглянуть на сторожку. Но спектакль был уже окончен, занавес опущен – в сторожке закрыли окно. Да, свои стофранков я заработал... Я решил хоть немного утешиться, побаловав себя роскошным обедом, но кусок не лез мне в горло. Я все думал о господине Ренье. Какой же это был прежде славный юноша – добрый, красивый, жизнерадостный! Конечно, в подзорную трубу ничего толком не разглядишь, но это бледное лицо, каштановая бородка... Сомнений быть не могло! И все же...

– И все же ты наконец понял, что в сторожке ты видел не господина Ренье, а господина Мора, – докончила госпожа Канада. – Что, разве я не права?

Эшалот уставился на нее, разинув рот от удивления.

– Леокадия, ты умеешь читать мысли? – спросил он.

– Вот еще глупости какие! – проворчала Леокадия. – Это с самого начала было ясно. Иначе откуда он мог знать точный час, когда художник придет играть в живые картины с дамочкой легкого поведения? И почему он ушел, вместо того, чтобы самому принести подзорную трубу юной Ирен? Вдобавок они с беднягой Ренье очень похожи, так ведь? Ну, а что касается возраста и бородки, то он загримировался под молодого человека да приклеил к подбородку на пять франков бахромы – вот тебе и борода!

– Вот тебе и борода, – в растерянности повторил Эшалот. – Нет, тебя не проведешь. Действительно, дня три спустя я случайно нашел у него в ящике фальшивую бородку, как две капли воды похожую на бородку Ренье. Как видишь, я говорю все без утайки.

– Чистосердечное признание, – наставительно произнесла госпожа Канада, – всегда приходится судам по душе. Продолжай!

– На следующее утро к очаровательной Ирен пожаловал господин Ренье. Вероятно, она сама велела ему явиться, послав записку. Я не имею привычки подслушивать у дверей, но тут, конечно, не удержался. Шевалье Мора затаился у себя, словно кот, подстерегающий мышь, так что я проскользнул на площадку незамеченным. Да, страшный это был разговор. Когда господин Карпантье был богат, его дочь воспитывалась в монастыре вместе с графинями и маркизами, в ней сразу угадывалась девушка из благородного семейства, и она, когда хотела, держалась с таким холодным и несокрушимым достоинством, что с ума можно сойти!

– Господин Ренье, – начала она ледяным тоном, – отныне мы с вами незнакомы. У меня есть все основания отказать вам от дома, – тут она слегка запнулась, вспомнив, вероятно, что ее «дом» – это единственная маленькая комнатка, – но мне не хотелось бы сейчас говорить о них. Я не опущусь до того, чтобы уличать вас во лжи. Скажу одно: прежде я никогда бы не усомнилась в вашей правдивости, никогда бы не заподозрила, что вы способны на недостойный поступок, но теперь я убедилась собственными глазами...

– Конечно, Леокадия, – прервал Эшалот свой рассказ, – она выражалась иначе, поизящнее, что ли...

– Едва ли это возможно, – проговорила госпожа Канада.

Эшалот улыбнулся, польщенный похвалой.

– Я, естественно, искажаю стиль беседы двух влюбленных, принадлежащих к высшему свету, но если бы ты потребовала более точно передать их слова, поверь, я бы справился. Трудности меня не пугают...

– Продолжай немедленно, – прервала его излияния госпожа Канада. – Пересказывай своими словами, только не останавливайся! Я хочу знать, что было дальше.

– Хорошо. Откровенно говоря, слышал я далеко не все, и поэтому мне будет проще передать тебе смысл их объяснения, а не пытаться пересказать его дословно. Ты, вероятно, уже догадалась, что поначалу господин Ренье ничего не понимал, и по его ответам было видно, что он принял все сказанное Ирен за злую шутку. Он по-прежнему говорил своей возлюбленной «ты», как повелось у них с детства. Она сказала, что подобное обращение оскорбляет ее. Он спросил, что это за шум подняла она из-за каких-то пустяков, и голос его задрожал от обиды. Она тут же ответила:

– Напрасно вы притворяетесь удивленным. Впрочем, останься я в неведении, вы обманывали бы меня еще многие дни и месяцы! Меня бросало в жар при одной только мысли, что я могу пойти против воли моего отца, и сама я никогда бы не решилась порвать с вами, хотя это следовало сделать давным-давно. Да, я люблю вас как брата, но истинную склонность питаю...

– К этому негодяю, что живет тут напротив! – в негодовании воскликнул господин Ренье.

– Потрудитесь выбирать выражения.

– И не подумаю! Я убью его как собаку!

И пошел, и пошел... Долгое время разговор был довольно громким. Признаться, я все хотел заглянуть в замочную скважину, но не мог – в скважине торчал ключ.

Внезапно они перешли на шепот. Минут пять мне вообще ничего не было слышно. По отдельным долетевшим до меня фразам я понял одно: речь идет о покойном Винсенте Карпантье. Один раз мне даже показалось, что разговаривают они о нем как о живом. Господин Ренье чуть ли не крикнул:

– Нет! Он пока еще не сошел с ума!

И вот вместо брани и упреков я вдруг услышал объяснение в любви – да такое пылкое и возвышенное, какого не сыщешь ни в одной пьесе, пускай даже самой романтической. Ну, в любви-то, ясное дело, объяснялся господин Ренье, а прекрасная Ирен молча слушала, и только по ее редким репликам можно было догадаться, что она плачет.