Поль Феваль - Роковое наследство

• Название: Роковое наследство
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-253-9

Поль Феваль, признанный мастер авантюрного романа, на историческом фоне Франции 40-х годов прошлого века в увлекательнейшей форме представляет многогранность и хитросплетения человеческих судеб и страстей. На этот раз главным героем повествования является золото – несметные сокровища Обители Спасения – наследство семьи Боццо. Золото – это власть, но золото – это проклятье, оно убивает!

Семейная легенда гласит, что в права наследства вступает сын, убив отца. Рок тяготеет над судьбами наследников семьи Боццо – полковником Боццо-Корона, его внуком Жюлианом и сыном Жюлиана, молодым художником Ренье. Сможет ли Ренье победить злой рок, или же сокровища завладеют всеми его помыслами? Самое страшное то, что такая опасность угрожает любому. Жажда наживы развращает – за это жестоко поплатился Винсент Карпантье, отец прелестной Ирен, возлюбленной Ренье, за это поплатились графиня Маргарита, доктор Самюэль и другие. Жажда золота – это болезнь, страшнейшая язва, разъедающая не тело, а душу. И все же – что сильнее? Магия золота или любовь? Низменные страсти, жестокие убийства и... противопоставляемая им чистая и преданная любовь Ренье и Ирен.

Любителям авантюрного жанра книга П. Феваля доставит истинное удовольствие.

---

– Куда выходят окна второго этажа? – спросил идущий вполголоса.

Ирен хотела было выглянуть в окно, но что-то удержало ее – то ли инстинктивный страх, то ли взгляд господина Мора, который, может быть, наблюдал за ней. Шевалье Ирен не боялась, но что же в таком случае испугало ее?

Солнце, послушно осветив надпись, скрылось за горизонтом, и стало совсем темно. Не помню, сказал ли я, что задворки домов, чьи фасады глядели на улицу Отходящих, а также окрестности кладбища Пер-Лашез слыли отнюдь не самым безопасным местом Парижа.

Ирен взялась было за вышивание, но голоса приблизились, и девушка опять насторожилась. Казалось, говорящие вошли уже во дворик, обсаженный каштанами, тот, что отделял особняк Гейо от улицы. Из разговора Ирен уловила лишь несколько слов. Вот что ей удалось разобрать:

– Со второго или третьего этажа ничего не увидишь – деревья помешают. На четвертом сюда выходят окнами только две жилых комнаты – вышивальщицы и итальянца. Вон видишь, окно с жалюзи. С первого тоже не видно ничего дальше садиков.

Говоривший явно знал дом как свои пять пальцев. «Сюда выходят окнами только две комнаты – вышивальщицы и итальянца...» Куда – сюда?

Где-то вдалеке раздался удар колокола, и вскоре ему ответил еще один. Кто-то шел вдоль кладбищенской ограды. Это сторож обходил кладбище. Вот он показался на открытом пространстве перед могилой полковника, предупреждая звоном колокольчика последних посетителей, что сейчас закроет ворота. Стоило ему удалиться, как справа из-за деревьев вышли двое, и третий возник непонятно откуда возле самой плиты. В сумерках нельзя было разглядеть их лиц, во всех трех фигурах не было ничего примечательного, но Ирен вдруг забеспокоилась, не случится ли какой беды с графиней – ведь она там одна, а кругом темно, пустынно и неуютно. Естественно, эти трое не могли быть теми, что разговаривали во дворике, – они бы просто не успели так быстро пересечь улицу, но Ирен отчего-то показалось, что их появление каким-то образом связано с недавней беседой.

Три человека скрылись в стороне, противоположной той, куда ушел сторож.

Ирен замерла в глубоком раздумье.

– А он все не идет, – наконец прошептала девушка, заметив, как сгустились вокруг нее тени. – Видимо, он тоже слышал голоса. Ему, вероятно, угрожает новая опасность. Сколько же у него врагов!

Ее прелестное лицо затуманилось. Она попыталась понять, что же ее напугало. Потом опомнилась и снова взяла письмо.

– Отец, отец... как же ты запугал меня! Скоро я буду бояться собственной тени.

Она вздрогнула, разворачивая листок.

– Бедный отец! – продолжала она. – Ему кажется, что повсюду его подстерегают убийцы, всюду ему мерещатся преступления и злодейства. Он все время рассказывает одно и то же, начинает и никак не может закончить, словно не решается поведать какую-то тайну... Странная история – странная и страшная. Что-то действительно напутало его, и он все бросил – деньги, дом, занятия архитектурой – и заживо похоронил себя в мрачных подземельях Штольберга.

В темноте трудно было разобрать убористый почерк господина Карпантье, но Ирен знала наизусть все, что писал ей отец. Без сомнения, он был болен, раз из письма в письмо повторял один и тот же бессвязный и нелепый рассказ безумца и никак не мог завершить его.

«Наконец-то я поведаю тебе мою историю и ты узнаешь, отчего я умер. На моих глазах внук вонзил нож в грудь деда, ия, к несчастью, владею их дьявольской тайной. Ренье снял для меня комнату в Мессажри. Я уже в третий раз менял квартиру. Из Мессажри я бежал, переодетый в одежду Ренье. Это только так говорится: «бежал», а на самом деле я иидти-то мог с большим трудом. Веревки изрезали все тело. И голова все время была тяжелой, словно ее набили золотом...»

– Золото – его навязчивая идея, – отвлеклась от письма Ирен. – Вот бы снова посмотреть на картину, что висела у Ренье в мастерской. Там изображен сын, убивающий отца в подвале, полном сокровищ. Глаза у обоих совершенно безумные. Не эта ли картина свела моего отца с ума?

Она продолжила чтение:

«Воздух раскалился. Небо окрасилось в цвета золота, свинца и крови. На дороге в облаке пыли показался экипаж убийцы. Поднялся ветер, разразилась страшная буря, о каких рассказывал Ренье, вернувшись с Корсики. Я вспомнил его рассказ, я словно заново пережил все то, о чем он нам говорил тогда. Я оказался в заброшенном доме, там была и пьяная старуха Бамбуш-Туляка, которую совсем развезло от водки, и Куатье, похожий на бульдога разбойник, – в общем, все точь-в-точь так, как говорил Ренье; об одном только он умолчал, но я видел это собственными глазами, я стал свидетелем отцеубийства».

Ирен приложила руку ко лбу.

– Видимо, безумие заразительно, – прошептала она, ибо я безумно хочу разгадать эту загадку. Может быть, Ренье знает обо всем этом больше, чем я? Пока мы ехали в Штольберг, папа все время разговаривал с ним. Но тогда у Ренье еще не было от меня секретов. Если бы он что-нибудь узнал, он бы обязательно рассказал мне. Бедный, бедный Ренье! Будь счастлив с той, которую ты выбрал.

Эти последние слова были произнесены с той особой интонацией, с какой говорят, когда хотят себя обмануть.

Стало совсем темно, и девушка читала дальше по памяти – она уже не видела слов, она только угадывала их:

«...Вот к этому-то дому на отшибе и подъехал экипаж убийцы. Тот самый, что я видел раньше на дороге. Здесь преступник должен был нанести удар. Нанести удар мне. Я слышал за дверью зловещий звук: вжик-вжик-вжик —это наемный убийца точил свой нож.

Когда-то давно – мы жили в ту пору на юге Франции, и я все надеялся, что солнце и морской воздух излечат мою бедную Ирен, я имею в виду твою маму – один несчастный попросил нас спрятать его. Полиция гналась за ним по пятам. Прежде он сражался в Африке, а вернувшись, в припадке безумной ревности убил свою жену – даже не успел сменить военный мундир на штатский костюм. Сначала я ужаснулся:солдат хвалился своим злодеянием словно подвигом. Но у моейИрен, как и у тебя, моя девочка, было чуткое сердце, мудрое и любящее.

– Несчастного ослепила любовь, – сказала она мне. – Он смеется лишь для виду, а душа его рыдает.

Она была права. Есть такие женщины, чьи поцелуи опаснее укусов тарантула. Солдат был человеком неплохим, он был смелым и добрым, но вот надругательств над собой он не вынес.

Мы приютили его, утешали, как могли. Уходя, он сказал Ирен: «Вы сделали мне много доброго, быть может, и я отплачу тем же кому-нибудь из ваших близких».

Вот он-то, дочка, и точил теперь нож в ветхом домишке; рядом с ним приплясывала, бранясь и что-то напевая, пьяная старуха, а я стоял снаружи. Кругом бушевала буря, на меня низвергались целые потоки дождя, но я не двигался с места. Я радовался буре, хотя и понимал, что вот-вот умру. Но через несколько минут мой организм не выдержал ожидания смерти, я потерял сознание и упал, ударившись головой о каменный порог. Очнулся я в постели, у моего изголовья сидел разбойник Куатье. Представляешь, оказывается, за все эти годы он не забыл нас. «Я часто думал о вашей жене, – сказал он. – Она святая. Ведь она умерла, да? Только злые живут долго, а таких, как она, Бог рано прибирает. Что ж, я помню свое обещание и выполню его».

Письмо выпало из рук девушки. Какое-то время она сидела неподвижно в кромешной тьме.

– Нет, он не сумасшедший, – пробормотала она. – Но разве человек в здравом уме может повторять одно и то же, одно и то же, одно и то же в десяти письмах?