Эпосы, легенды и сказания - Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака

• Название: Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака
• Автор: Эпосы легенды и сказания
• Издательство: Правда
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1986

«Самак-айяр», книга о «великодушном разбойнике» Самаке, открывается историей, которая, казалось бы, вполне может считаться «рамкой»: повестью о царевиче Хоршид-шахе, о его любви к царевне из Чина Махпари. Самак-айяр появляется только в пятой главе и довольно скоро вытесняет предполагаемого главного героя. Вместо множества миниатюр, вплетенных в пышный орнамент «обрамленной» повести, в книге «Самак-айяр» появляется единое полотно, которое развертывается перед читателем не повторяясь, но и не обрываясь. Возможно, эта ткань более грубой выделки, но она цельная и крепкая.

---

– Мир пожаром охвачен, богатырь, а ты вино попиваешь! Подскочил Самак, как безумный, и спросил:

– Что случилось?

– Да уж случилось хуже некуда! – говорит Лала. – В шахский дворец привезли Хоршид-шаха и Махпари, а Тирак собирается их в крепость Деваздах-даре увезти.

Услышал это Самак, и вырвался у него из нутра вопль. Вскочил он в растерянности:

– Что ты такое говоришь, Лала? Да как это – во дворец привезли?!

– А так, что Катур, Канун и Кафур сделали подкоп и похитили их, – объяснил Лала.

– Ох, Лала, что же нам теперь решить, как поступить?

– Про это я ничего не знаю, – говорит Лала. – Я затем и пришел, чтобы тебя известить, а ты уж решай, как поступить, а то ночь придет и увезут их.

Самак голову повесил. Прошло некоторое время, встрепенулся он и сказал:

– Лала, а ты можешь провести меня в шахский дворец?

– Да как же я тебя средь бела дня туда поведу? – говорит Лала.

– Лала, а если под видом женщины, с чадрой и в сапожках нарядных?

– Ну, так-то можно, – согласился Лала. – Так я несколько человек провести могу.

– Ну и отлично, – говорит Самак. Собрал он жен братьев-мясников, невольниц, Сабера и Самлада, одел всех в чадры и сапожки и обратился к Лала:

– Веди нас всех к жене Армен-шаха! А если она спросит, кто это, скажи, что жены городских сановников. Мол, пришли, чтобы царицу о заступничестве перед шахом просить, чтобы он городу милость оказал.

– Так я и сделаю, – сказал Лала. Он взял в руки палку, чтобы разгонять народ по дороге во дворец, и повел своих спутников в женской одежде прямо к жене шаха Махсотун и шахской дочери Махане. Поклонился им и встал в стороне.

Жена шаха спросила:

– Кто эти женщины?

– О царица, это жены городской знати, они к тебе на поклон пришли, чтобы ты за них заступилась, – говорит Лала.

– Ладно, – согласилась жена шаха. Приказала она им сесть, а Самак сделал Лала знак: дескать, отошли невольниц, будто бы женщины хотят словечко царице сказать, да стесняются.

Вышли невольницы, остались в покое только жена шаха и дочка его. Тут Самак встал, чадру с головы сбросил, а за ним и Сабер с Самладом тоже. Жена и дочь шаха смотрят – мужики бородатые перед ними, испугались они. А Самак спрашивает:

– Лала, а где же Тирак?

– В тронном зале он, вино пьет.

– Лала, пойди-ка подай Тираку чашу с питьем. А когда он выпьет, ты ему на ухо скажи: «Махане, шахская дочь, желает тебе что-то сказать, зовет тебя».

Тирак, услышав эти слова, сразу поднялся, и Лала привел его к тому месту, где стоял Самак с товарищами. Подошел он туда, они его связали и наземь бросили.

Потом Самак сказал:

– Теперь, Лала, пойди в тронный зал и скажи слугам: мол, идите себе выпейте вина, богатырь Тирак сказал, что отправляться на рассвете будем.

Пошел Лала, сказал так слугам, а те говорят:

– Видно, у Тирака свидание любовное.

Все вышли из дворца и занялись своими делами. А вина решили не пить: ведь если на рассвете ехать придется, нельзя пьяными быть.

Когда опустел шахский дворец, Самак-айяр сказал:

– Теперь, Лала, настало время идти к Хоршид-шаху с Махпари.

Лала повел Самака в ту комнату, где они были заперты. А Сабер и Самлад вместе с женами братьев остались охранять жену и дочь шаха.

Хоршид-шах при виде Самака испустил радостный крик, а Самак ему говорит:

– О шах, сейчас не время для криков и воплей!

Снял он оковы с рук и ног Махпари и шаха. Хоршид-шах возблагодарил его и восславил и вознес ему хвалы. Он сказал:

– Будь счастлив, о благородный муж, славный айяр, гордость богатырей! Что мне тебе сказать, что для тебя сделать? Как мне вознаградить тебя?! Ведь если я до конца дней своих буду тебя благодарить, все равно не смогу отплатить за твою доброту! Один бог может воздать тебе по заслугам!

Самак-айяр спросил:

– О шах, ты еще не был близок с Махпари?

– Нет, – ответил тот.

– Тогда соверши это прямо здесь, так надо, и не стыдись! А спаситель твой – Лала-Эмбар, это он привел меня сюда. Он вам посочувствовал и меня известил и сюда доставил, чтобы я вас от заточения спас. А без него я ничего и не знал бы.

И он рассказал Хоршид-шаху все от начала до конца.

Махпари поглядела на них и сказала:

– Братец, этот Лала очень похож на Лала-Селаха!

– О царевна, а он как раз хотел поступить на место Лала-Селаха, – сказал Самак.

– Вот и я того же желаю, – ответила Махпари.

Лала поклонился, и положили называть его Лала-Селахом.

Потом Самак сказал Лала-Селаху:

– Кликни жен братьев, чтобы они побыли у дверей, пока шах с Махпари соединится.

Вышел Самак, послал к ним жен братьев, чтобы те у дверей стояли, и Хоршид-шах воззвал к Махпари, заключил ее в объятия, протянул руку к печати ее и приподнял завесу желаний, погнал скакуна страсти на поле свершений, натянул лук радостей, вложил в него стрелу воссоединения и поразил цель Махпари, сорвав печать господню. Стрела попала в цель, и оба они от того удара обрели успокоение, а от того соития – радость и усладу. А жены двух братьев испросили у Лала-Селаха напитки, поднесли им и напоили их, как положено по обычаю.

Вошел к ним Самак, поздравил, велел омовение совершить, а потом они сели и стали беседовать, обо всем поговорили, пока не подоспела к ним помощь, а помощь эта была тьма ночная, которая опустилась на лик земной, чтобы завершить их дела. И вот ниспослала ночь миру темноту, предала грабежу имущество воинства дня, царь чернокожих воссел на трон, возложил на голову венец луны и призвал к себе звездное войско. Тогда Самак поднялся и сказал:

– Ну, Лала, надо нам уйти до того, как слуги вернутся.

– Я вас из дворца выведу, – сказал Лала.

Встали все, Самак приказал, чтобы Сабер взял Тирака, а Самлад – жену шаха, а сам забрал шахскую дочь. Лала-Эмбар пошел вперед и вывел Хоршид-шаха, Махпари и жен братьев-мясников из дворца.

– Оставаться в городе нам неблагоразумно, – сказал Самак, – надо пробираться в лагерь, а городские ворота заперты.

– Тебе виднее, – ответил Лала.

Тут они подошли к дому братьев-мясников, жен их доставили домой, а сами отправились дальше. Дошли до крепостной стены. Самак-айяр взялся за свою веревку и всех спустил по веревке вниз, а Сабера и Самлада назад вернул и наказал им:

– Ступайте в дом братьев-мясников, скажите их женам, чтобы хорошенько стерегли Мехран-везира, пока я назад не приду.

Спустился он сам со стены, забрал Хоршид-шаха и Махпари, и отправились они в путь, а тут наступил ясный день, ночь спрятала свои темные одеяния, день же облачился в золотую парчу. Хоршид-шах вступил в свой лагерь. По всему лагерю молва прокатилась: Хоршид-шах возвратился! Сообщили о том Хаман-везиру. Вместе с Малекдаром и богатырями он пеший вышел навстречу и отдал поклон. Хоршид-шах пошел в присутствие, а Махпари с Махсотун и Махане и Лала-Селахом отправились в женский шатер.

Самак взял аркан, которым был связан Тирак, и тоже вошел в присутствие. Хоршид-шах взошел на трон, а Самак спрашивает:

– О шах, что делать с Тираком? Может, казнить его?

– О брат, да ведь наш Хормоз-Гиль у них в руках, – возразил Хаман-везир.

Хоршид-шах приказал бить в военные барабаны, а сам, радостный и веселый, вместе с богатырями вскочил в седло, чтобы выступить на мейдан.

Когда звуки военных барабанов достигли ушей Армен-шаха, он вместе с богатырями сидел в присутствии.

– Что это значит, почему у них в лагере в барабаны бьют? – удивился Армен-шах. – Они же еще вчера поминки справляли, а сегодня радуются! Может, они хотят за шаха своего сразиться?

И он приказал, чтобы его полки тоже выступали на поле боя. Когда войска обеих сторон сошлись, старшины стали ряды строить.

Первым, кто на мейдан выехал, был сам Хоршид-шах. Сидел он на быстром как ветер коне, облачен был в праздничные доспехи. Некоторое время он по полю гарцевал, красовался, потом Самак-айяр следом за ним показался: ведет за собой Тирака, руки на спине связаны, на шею аркан накинут. К войску Армен-шаха приблизились. Армен-шах, Газаль-малек и богатыри мачинские друг другу говорят: мол, всадник этот очень на Хоршид-шаха походит. А кто же тот пленник?

– Да на Тирака смахивает, – говорят одни.

– Как такое быть может? – говорят другие. Руки-ноги у них ослабели, от изумления они оцепенели, даже дыхание сперло, двинуться никто не может, а Самак тем временем голос подал:

– Эй, мачинское войско, и вы, богатыри-разбойники, все, кто меня знает и кто не знает! Я – Самак-айяр, а этот воин – царевич мира Хоршид-шах, зять шаха Фагфура, владыки Чипа. Вы его выкрали вместе с Махпари, чтобы в крепости Деваз-дах-даре заточить. Да понапрасну трудились: я назад его доставил! Поняли теперь, что я совершил? Хормоз-Гиль у вас в плену – вышлите его нам, тогда вам Тирака отдам. Расспросите его хорошенько, чтобы впредь знать, как дела делать!

Как услышал Армен-шах такие слова, задрожал весь. Велел, чтобы барабаны отбой били: сегодня, мол, сражаться не будем. Оба войска с поля вспять повернули. Хоршид-шах в присутствие пришел и воссел на трон, вельможи государства к нему явились, и принялись они вино пить. А на другой стороне Армен-шах в присутствии сидит опечаленный. Приказал он привести Хормоз-Гиля, одарить его халатом и отослать.