Аркадий Пинчук - К своей звезде

• Название: К своей звезде
• Автор: Аркадий Пинчук
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-265-00281-2

Роман-дилогия «К своей звезде» посвящен жизни летчиков военной авиации. Его герои – пилоты, командиры и подчиненные, их друзья и близкие, жены и дети, – живут своими особенными, непростыми судьбами. В них тесно переплетаются разные мотивы и устремления – здесь и достижение высот летного мастерства, и любовь к близким, и необходимость поступаться личными интересами для защиты своей страны, и нежелание переступать через свою честь, и многое другое. Герои по-разному смотрят на жизнь, по-разному складываются и их пути, но и преодолевая обстоятельства, они не изменяют себе.

Этот роман – гимн НАСТОЯЩИМ офицерам, истинным патриотам и тем, для кого все также важны честь и профессионализм.

---

Дав мотору полный газ, Чиж бросил ЯК на крыло и зримо почувствовал, как выигрывает время и расстояние у фашиста. «Фоккер» сам залез Чижу под пушки, и тот по-деловому коротко нажал гашетку. Удар, видимо, пришелся по бензобакам. «Фокке-Вульф-190», окутавшись пламенем и дымом, сразу развалился на куски.

– Молодец! – только и сказал комэска.

Видимо, взорвавшийся «фоккер» пошатнул психику его партнеров по звену. Они дружно отвалили в сторону и, попросту говоря, дали деру.

На обеде Филимон разговорился.

– Я вылетел посмотреть его пилотаж, а он начал «фоккеры» сшибать, – сказал он на полном серьезе. – Теперь придется наградной писать.

Филимон Качев погиб непростительно глупо. За полчаса до его возвращения из боя какой-то одинокий бомбардировщик сбросил на аэродром две бомбы. Одна из них взорвалась на летном поле, другая в лесу, не причинив никакого вреда. Но воронку при посадке «нашел» самолет Филимона. Истребитель скопотировал, а летчик, ударившись головой о прицел, погиб. Его похоронили недалеко от Кенигсберга у шоссейной дороги, ведущей на Тильзит. Только на похоронах и узнали летчики, сколько орденов получил за свою короткую жизнь их боевой комэска. Еще узнали, что Филимон Качев – воспитанник колонии имени Ф. Э. Дзержинского, что у него не осталось на этом свете ни одного родного человека, что даже Роза Халитова из метеослужбы, которая была влюблена в него и с которой он встречался иногда в нелетную погоду, месяц назад убыла в другую часть, не сообщив никому своего адреса.

«Значит, мы, оставшиеся в живых, обязаны сохранить это имя в своей памяти, – думал тогда Чиж, – рассказать о нем своим детям и внукам, чтобы они рассказали своим детям и внукам. Вместе с человеком не должно умирать его имя. Живые должны его помнить».

Половину этой клятвы Чиж добросовестно выполнил. В любом случае, когда у него возникала необходимость сослаться на чей-то нравственный пример, Чиж говорил:

– Мой друг Филимон Качев в подобной ситуации поступал иначе…

Юля с детства усвоила эту фразу и, если обстоятельства ее ставили перед трудным выбором, спрашивала отца:

– Как бы в этом случае поступил твой друг Филимон Качев?

Рассказывая о своем комэска, Чиж не лукавил. Они действительно подружились после первого боевого вылета. Чиж стал у Филимона постоянным ведомым, даже после присвоения Чижу офицерского звания они летали вместе, хотя многие однокашники-лейтенанты в то время уже сами выводили молодых пилотов.

Чиж не рвался в лидеры. Когда завязывался воздушный бой, трудно было сказать, кто у кого ведомый. Они оба бережно охраняли друг друга, умели если надо поменяться местами, из-за крыла, как любил говорить Филимон, ударить по фрицу и тут же прикрыть хвост товарищу.

После похорон Качева Чижу приказали принять эскадрилью. Оказалось, что Филимон был молчаливым только с подчиненными. Командир полка с его слов знал буквально все о летчиках Филимонова войска. Эскадрилья носила это шутливое название до самой победы. А Качеву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

– Хватит притворяться, папуля, – сказала Юля, – укладывая на голову венок. – На кого я похожа?

– Флора! – Чиж подвинулся, освобождая место дочери. – Уставом подобный головной убор не предусмотрен, между прочим.

Юля вытащила из кармана зеркальце, подышала на него, протерла обшлагом рубашки и выставила руку вперед. Зеркальце было повернуто так, чтобы видеть лицо Чижа.

– Что ты там увидела?

– Что ты у меня самый красивый полковник во всей военной авиации.

– Понятно, – усмехнулся Чиж, – что будешь просить?

– Магнитофон. Говорят, что с магнитофоном очень удобно изучать английский.

– Марка?

– «Сони», «Филлипс», «Грюндиг».

– У нас в магазине?

– В комиссионке, в Ленинграде.

– По маме заскучала?

Юля не ответила.

– Ну что ж, магнитофон – дело хорошее. В субботу получишь увольнительную.

– Спасибо, – Юля чмокнула Чижа в щеку. – Ты у меня действительно самый красивый полковник в авиации.

– Юля, имей совесть.

– Ну, согласись, тащиться по Ленинграду с магнитофоном такой хрупкой девочке.

– Не смогу я, наверное. – Чиж достал трубку, коробку с табаком. – Можно?

Юля обиженно пожала плечами.

– Вторая сегодня, – в его голосе звучала мольба.

– Кури. Только не до конца.

Чиж зажег спичку и поднес огонь к упруго вздувшимся стружкам табака. Треугольный флажок пламени повернулся вниз, оторвался от спички и застрял в табаке.

– Прилетит Волков, все закрутится вверх тормашками. Не до поездок будет.

– Ты уже не командир, руководитель полетов. А полетов в субботу и воскресенье не будет.

– Вдруг ему понадобится со мной посоветоваться?

Юля хмыкнула. Чиж сделал вид, что не заметил. Иначе следовало бы обидеться, хотя она, конечно, права, заноза конопатая. Волков уже давно с ним не советуется. А теперь, когда полк пересядет на новые самолеты, Чиж и вовсе будет ни к чему. С летающей публикой быть на равных тяжко, если ты сам не летаешь. Кто-кто, а Чиж это знает.

Да и на должности руководителя полетов надо быть летчиком. Пока ты безошибочно знаешь каждое движение пилота, принимающего твои команды, смотришь его глазами на приборы, чувствуешь спиною тяжесть растущих перегрузок, ты будешь на своем месте. Новый самолет – это уже новый самолет.

– Не переживай, – Юля всегда читала его мысли. – Как бы поступил в такой ситуации Филимон Качев? Он бы сел в кабину нового самолета и двое суток не вылезал из нее. И никаких проблем. Самолет – он что?

– И в Африке самолет. – Чиж обнял Юлю. – Вот поэтому мне и некогда разгуливать по столицам. А чтобы не таскаться тебе с магнитофоном, найдем адъютанта. Кого?

Юля весело пожала плечами. Этот жест – пожимать плечами – получался у нее очень красноречивым, всегда точно выражал ее состояние.

– Нужен человек, который хорошо разбирается в магнитофонах. Руслан Горелов или… Коля Муравко.

Юля произнесла последнее имя как можно небрежнее, но Чиж заметил – смутилась и покраснела. У переносицы тут же проявились разнокалиберные конопушки, двумя ручейками просыпались по щекам. Горелов женат. Выходит, Муравко Николаша. Хороший парень. А вдруг Горелов? Тогда беда.

– Руслан, конечно, лучше знает радиотехнику, – продолжала Юля, – но он от своей Лизаветы ни на шаг. Лучше Муравко, если он, конечно, согласится. – Она опять смутилась и чуть-чуть покраснела.

Чиж зажег спичку, чтобы раскурить погасшую трубку.

– А чего ему не согласиться? Они все, холостяки, рвутся в Ленинград.

Чижа позвали к телефону. Дежурный по КПП сбивчиво сказал:

– Здесь женщина из Ленинграда, хочет видеть капитана Ефимова. Я говорю – он в командировке, а она говорит – он сегодня вернулся. Вызовите, говорит.

– Сейчас я подойду, – сказал Чиж и погасил трубку.

«Если женщина знает, когда он должен вернуться, – подумал Чиж, – это близкая женщина».

Контрольно-пропускной пункт был рядом, метрах в ста пятидесяти. Втиснув кулаки в карманы кожанки, Чиж косолапо зашагал по асфальтовой дорожке. Его обогнал зеленый тупорылый автобус. Сидевший за рулем водитель-грузин поприветствовал Чижа фамильярным жестом – вскинув кверху ладонь. «Ишь, до чего обнаглел», – хотел обидеться Чиж, но, увидев искреннюю улыбку солдата, с улыбкой кивнул ему в ответ. Он еще не разучился отличать искренность от наглости. Чувствовал – его в полку любят: ветеран, живая история! Скверно, конечно, что история. Живая, правда, но все равно нафталином потягивает.

Нину он увидел издали. Она прохаживалась за ажурными воротами КПП, держа двумя руками за спиной небольшую хозяйственную сумку из синей джинсовой ткани.

Нина показалась Чижу худой и легкой. Легкие босоножки, светлые вельветовые брюки, черный тонкий свитер. На шее витая цепочка с небольшими янтарными шариками. Чиж сразу даже не понял – красивая она или так себе. Все черты лица были правильные. Высокий лоб, тонкие дужки бровей, прямой нос, четко очерченные губы, в меру длинная шея. Выделялись только ямочки на щеках да глаза.

– Вы ждете Ефимова?

– Да. – В ее глазах вертелся вихрь вопросов: «Где он? Когда будет? Что с ним? Здоров ли? Вы-то кто ему?»

Чиж прочел все вопросы и улыбнулся.

– Меня зовут Павел Иванович.

– Нина. – Она протянула руку. – Нина Михайловна.

– С минуты на минуту ждем команду. Они уже в пути. Сели на промежуточном, но задержала погода. Как только подымутся, через час будут здесь.

Нина быстро посмотрела на часы, на Чижа – правду ли говорит. Чиж улыбнулся. Губы у Нины дрогнули, илицо озарилось доверчивой улыбкой. «Красивая», – уже точно определил Чиж.

– Давайте присядем, – Чиж шаркнул ладонью по свежевыкрашенной скамейке, вкопанной в землю. – Не бойтесь, чисто. Это место для ожидающих попутный транспорт. Вы из Ленинграда?