Марина Басанович - Дела собачьи

• Название: Дела собачьи
• Автор: Марина Басанович
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Домашние животные
• Год: 2005
• ISBN: 5-475-00079-4

«Если можешь не держать собаку – не держи. Если тебе точно ее не хватает – бери!» – убеждена автор Марина Басанович – опытный ветеринар, кинолог, практикующий «собачий доктор»…

Увлекательные истории о «братьях наших меньших» вы прочитаете на страницах книги «Дела собачьи», которую можно смело поставить в один ряд с книгами Джералда Даррелла, Джеймса Хэрриота и Эрнеста Сетон-Томпсона.

---

– Пошли в хирургический кабинет, – скомандовала я и, не дав ему времени на какой-нибудь ехидный ответ, вышла, пригласив следовать за мной. По дороге я объяснила, что мне предстоит сделать и какая помощь понадобится от него. По мере объяснений выражение лица моего первого пациента менялось: он слегка побледнел, а его самоуверенность сменилась на озабоченность.

– Вам нечего беспокоиться, – снисходительно уговаривала я «заскучавшего» на глазах хозяина, – все будет отлично! Только и дела – удалить измененный язвенным процессом участок кожи и наложить швы. На все про все не больше пятнадцати минут. А через неделю шкурка у этой красотки будет как новенькая. И можете гонять уток сколько вам вздумается. Хоть до посинения!

Собаку водрузили на операционный стол, и я принялась за работу. Общего наркоза для подобной «мелочи» не требовалось, вполне можно было обойтись местным обезболиванием. Через пару минут настала очередь скальпеля. Собака вела себя прекрасно и периодически с любопытством косилась на мои манипуляции. Ее явно смущало, что я копошусь в ее лапе, она это хорошо видит, но почему-то совершенно не чувствует. И столько изумления было на ее морде, что меня начал разбирать смех, когда она в который раз носом решила проверить, не снится ли ей все это. Зато, поглядев на хозяина, я поняла, что ему-то явно не до смеха – он был на грани обморока и, по-видимому, из последних сил боролся с подступающей тошнотой. Так далеко моя мстительность на простиралась: он, конечно, заслуживал кое-чего за свое высокомерное нахальство, но обморок в мои планы не входил и вряд ли доставил бы мне удовольствие, поэтому я сказала:

– Ваша помощь мне больше не требуется. Если хотите, можете посидеть вон на том стуле, – я через плечо кивнула на самый дальний стул около письменного стола за моей спиной, откуда ему при всем желании было бы трудно увидеть душещипательные подробности происходящего на операционном столе, освещенном бестеневой лампой. Да и я не могла бы видеть некоторую брешь в его имидже (тогда, правда, этого слова я еще не знала).

– Кстати, как зовут вас? С собакой я уже познакомилась!

– Олег, – коротко представился он, опускаясь, точнее, падая на указанный стул и глубоко и облегченно вздыхая.

Через несколько минут все было закончено, и, наложив бинты на собачью лапу, я обернулась к хозяину:

– Олег, все уже позади… Через неделю придете, я сниму швы. Повязку не меняйте два-три дня, а потом будете обрабатывать спиртом и присыпать порошком, который я вам сейчас дам. Только проследите несколько дней, чтобы собака не занималась «самолечением», иначе она раньше времени снимет швы и вы точно в этом сезоне не поохотитесь!

Олег пришел в себя, слегка порозовел, однако разговорчивости и желания поспорить у него явно поубавилось. На все мои рекомендации он только послушно кивал головой. Я улыбалась и про себя думала: «Так тебе и надо! В следующий раз не будешь сомневаться!»

Впрочем, к следующему разу мое мстительное настроение давно прошло, да и встреча наша была совсем другая. Он еще с порога широко улыбался, а Габкин хвост не просто вежливо вилял – он крутился, как пропеллер, а на ее бородатой морде сверкала улыбка во все сорок два собачьих зуба. Ее глаза не были видны из-под клочкастой челки, но я не сомневалась, что и они светятся улыбкой. Как я и предполагала, все прошло без осложнений. Швы отлично срослись, и на месте разреза нежно светилась розовая полоска здоровой сухой кожи. Через некоторое время и ее не будет видно, она полностью зарастет шерстью.

Снятие швов – пожалуй, самая приятная для хирурга манипуляция. Она означает благополучное завершение послеоперационного периода и является очевидным свидетельством выздоровления. Ну и, в конце концов, это самое удобное время наговорить врачу кучу комплиментов. Чего уж скрывать – это всегда очень приятно! На этот раз слов было немного, но меня ждал огромный букет цветов.

Как-то, спустя много лет, я спросила, помнит ли он нашу первую встречу? От его нахального (горбатого только могила исправит) ответа я онемела, потому что этот «змей» сказал: «Хоть убей, ничего не помню! А ты?» Однако хитренькая улыбочка все-таки пряталась в его слегка поседевших усах.

Ну, голубчик, погоди! Я знаю способ сделать твою память немного подлиннее! Даже если книга никогда не будет издана, я подарю тебе этот рассказ в качестве лекарственного средства от амнезии.

Грыжа

Представьте себе молодого специалиста, в общем, не важно какой специальности: первые шаги одинаково нелегки везде. Трудный и тяжелый багаж теоретических знаний уже за плечами, а впереди непредсказуемая практика, где встречающиеся случаи ох как не похожи на учебники и даже на практические занятия в клиниках (речь все-таки пойдет о ветеринарии), где рядом плечо и опыт преподавателя. Представили?

А теперь вас ждет история из первых лет моей работы ветеринарным врачом.

Ветеринарная лечебница не очень большого подмосковного городка. Вполне современное здание на окраине, почти со всех сторон окруженное лесом. В штате всего два врача, один из них – я. В штатном расписании есть должность фельдшера, но в наличии его нет. Есть несколько санитаров – бабки почти преклонного возраста. Вот вам и место действия. А время – прекрасное! – субботний день весной в начале семидесятых.

Обычно по субботам работает один врач, но весна – исключение, потому что весна – время прививок и других массовых обработок животных, которых невозможно доставить на прием. Лошадей в нашем районе уже нет, а коров, свиней и коз предостаточно. И, конечно, собаки. Итак, в ту субботу мы работали вдвоем. Семен Андреевич, по свежей студенческой привычке я его тут же окрестила Сэмом, взял на себя прививки коровам. Уж и не знаю почему, но к собакам мой главный особой нежности, в отличие от меня, не испытывал. И, сколько я помню, при любой возможности перекладывал собачьи болячки на мои еще не очень опытные плечи… Я, разумеется, не очень-то и возражала. А уж если быть совсем точной – меня это радовало. Хотя бы потому, что среди четвероногих наших собратьев собаки и лошади были моей страстью с самого детства. И на этот раз Сэм, не раздумывая особенно долго, оставил на меня «текучку» по лечебнице, а сам стал собираться навестить коровьи души по поводу прививок против ящура. Собирался он основательно: загрузил в машину коробки с вакциной и другой ветеринарной снедью и напоследок объявил, что заберет с собой всех имеющихся в наличии санитаров. Улыбнувшись, глядя на мою вытянувшуюся физиономию, он в сопровождении свиты, чихнув мотором старенького «козлика», благополучно отбыл. Я осталась одна. Ничего сложного не ожидалось: с 9 до 10 – прививка против чумы, потом – плановые прививки против бешенства. Перед лечебницей уже толпилась тявкающая разношерстная и разновеликая очередь. Светило яркое весеннее солнце. Вместе с очередью по улице прогуливался свежий ветерок, забавно ероша собачьи шкурки и заставляя владельцев поеживаться и поднимать воротники: все-таки весна – еще не лето!

Расфасовка вакцин в те годы была крайне неудобной. Флакон был рассчитан на пятьдесят доз, и использовать его нужно в течение одного-двух часов с момента разведения. Это и было причиной, собравшей довольно большую толпу жаждущих получить профилактический укольчик. Пора начинать! Выйдя на крыльцо, я объявила: «Все, кто на бешенство, погуляйте еще час, а остальные – в кабинет по очереди». День начался, работа закипела.

С первой прививкой покончили быстро, и, отметив проведенное мероприятие в ветеринарных паспортах, я с удовлетворением окинула взглядом поредевшую очередь. Оставалось еще человек, точнее, собак тридцать–сорок.

И тут мое внимание привлекла машина, завернувшая во двор лечебницы, отчаянно сигналя. «Судя по всему, что-то срочное», – только и успела подумать я. А из машины уже кое-как вытаскивали подобие носилок, на которых, скрючившись, лежал доберман. Собака не просто скулила, она вопила истошным голосом, ни на секунду не закрывая пасти. Пожалуй, никогда больше я не слышала таких воплей. Они, как хлыстом, били по нервам всех собравшихся и по моим в том числе. Носилки остались около машины, а хозяин бросился ко мне. Очередь ожидавших прививки замерла, с сочувствием и любопытством глядя на сжавшееся в комок черно-подпалое тело. Собака лежала на боку в напряженной, неестественной позе. Сначала я подумала, что ее сбила машина, но только на мгновение, потому что, когда я взглянула на живот, все стало ясно: на белой линии четко вздувался желвак размером с большое яблоко, уже успевший принять противный синюшный оттенок. «Грыжа и, похоже, ущемленная, а значит, срочная операция… Вот и дождалась боевого крещения», – проносились мысли в моей голове. Вой собаки и ее обезумевшие от боли глаза не оставляли времени. Кинув на ходу очереди: «Ждите! Мне нужно два часа», – я распахнула двери и несколько добровольных помощников уже втаскивали носилки в хирургический кабинет. Как просто все было бы сейчас. Но тогда… Для наркоза применялся аминазин, а он подействовал бы через двадцать–тридцать минут, но этот препарат не был рассчитан для глубокого наркоза, а холерики доберманы вообще входили в него совершенно непредсказуемо. И для того, чтобы быстро снять боль, оставалось только старое испытанное средство – обколоть грыжу по периметру новокаином. Хорошо, что гладкошерстная собака, времени выстригать шерсть на операционном столе не было. Новокаин уже начал действовать – вой перешел в тихое поскуливание. Глаза несчастной псины, их выражение стало спокойнее. Аминазин тоже введен. Было еще минут пятнадцать на подготовку. Я оценивающе оглядела хозяина. Раньше было не до него. Со скидкой на растерзанный и растерянный вид (на его месте почти у любого бывает точно такой же) он производил вполне приятное впечатление.