Лазарь Лагин - Атавия Проксима

• Название: Атавия Проксима
• Автор: Лазарь Лагин
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1956

Автор считает своим долгом предупредить, что многое в событиях, послуживших основой для настоящего повествования, ему самому кажется необъяснимым с точки зрения естественных наук.

Поэтому он и не рисковал пускаться в исследование удивительных причин, которые привели к появлению нового небесного тела, давшего название этому роману.

---

Вот и теперь, не без труда разбираясь в элегантной трескотне невесты Онли Наудуса, фрау Гросс прикидывала в уме, в каком вузе училась бы эта девушка, родись она не в Кремпе, а где-нибудь в России. И в каком кружке она пропадала бы там по вечерам – в балетном, драматическом или художественного чтения. А может быть, в физическом или биологическом? И кого она избрала бы себе героиней вместо Лили Райп – Софью Ковалевскую, Долорес Ибаррури, или какую-нибудь героическую советскую девушку-партизанку, или участницу антифашистского подполья, о которых она здесь, в Кремпе, и понятия не имела. И в каких сильных выражениях она, родись она в Советском Союзе или, скажем, в Чехословакии, дала бы отпор, если бы ей в виде комплимента сказали, что она похожа на кафешантанную певичку с более чем сомнительной репутацией. И очень может быть, что она была бы знатной работницей на своем заводе, и училась бы в заочном вузе, и ее портреты печатались бы в газетах и журналах этой удивительной страны…

Щемящее чувство жалости к девушке, которая была весела и счастлива потому, что не знала, что такое настоящее счастье, заставило фрау Гросс на время забыть и о сегодняшних смертях, и о сегодняшних пожарах, и даже о чуме. Но Энн сама же о ней и напомнила.

– Вы не знаете, – спросила Энн, отжимая рукав бежевого пальто своего жениха, – чума отражается на внешности? Ямы на коже или что-нибудь подобное? Вроде как при оспе?..

Вопрос был задан самым светским тоном.

– Что вы, милая? – оторопела профессорша. – Какие там ямы! Человек умирает – и все.

Энн наспех и кое-как, по сырому проутюжила отстиранное место, отдала пальто Наудусу, быстренько оделась сама. Им пора было на работу.

– И все же, – сказала Энн, торопливо натягивая старенькие, штопаные-перештопанные лайковые перчатки, – я бы собственными руками передушила этих проклятых иностранцев…

– Энн! Милая! – укоризненно воскликнул ее жених, смущенно кивнув на гостей.

– Ну конечно же, я не про них, – покраснела Энн. – Я про тех иностранцев, которые вчера вечером останавливались в гостинице Раста… Про тех, которые взорвали Киним и выпустили на нас чумных крыс… До свидания, госпожа Полли! До свиданья, господин Эммануил!..

– Располагайтесь как дома, прошу вас, – сказал на прощание Наудус. – Я вернусь в начале одиннадцатого…

Так профессор и профессорша узнали, что их разыскивает полиция по обвинению во взрыве Кинима.

Некоторое время они сидели молча.

– Господи, – воскликнула, наконец, фрау Гросс, – нелепость какая! Да ведь у нас имеются свидетели… Ведь когда произошел этот взрыв… Помнишь, этот мужчина в кепочке козырьком назад, он же…

Профессор молчал.

– И мы его как раз видели уже в городе, этого, который в кепочке, продолжала профессорша, пугаясь молчания своего супруга. – Пусть его только разыщут, и он подтвердит… Пустяки какие!.. Придумают же люди… Да что же ты молчишь, Гросс? Скажи хоть что-нибудь!

– Безработный, проезжий человек без определенных занятий – плохой свидетель при таком обвинении…

– Но в гостинице ведь видели, что мы приехали совсем с противоположной стороны.

– Во-первых, от гостиницы и следа не осталось. Во-вторых, разговор как раз о том и идет, что мы ночевали в гостинице.

– Тогда пускай спросят у ее хозяина. Он остался жив. Он может подтвердить, что мы приехали совсем с противоположной стороны.

– Может, но скорее всего не подтвердит. Помнишь, какие он вчера вел разговоры? Да он, скорее всего, и пустил эту идиотскую утку!

– Не идиотскую, а подлую.

– И идиотскую и подлую.

– А официантка? Ей-то какой интерес врать?

– Вряд ли к ее свидетельству прислушаются. Вот если бы она выступала свидетельницей со стороны обвинения, тогда бы ее в полиции встретили с распростертыми объятиями.

– Тогда почему ее хозяин на нас не донес? Ведь он нас сегодня видел уже здесь, в городе?

– Значит, не счел пока нужным.

– Боже мой, боже мой!.. Сколько раз я тебе говорила, что эти кегли тебя до добра не доведут! – расплакалась профессорша.

– При чем тут кегли, милая?

– Этот нелепый кегельный турнир! Разве это игра для крупного ученого?

– Ну, уж и крупного!.. Спокойствие, милая, спокойствие. Нас еще никто не арестовывает. А если арестуют… Да нет, не арестуют… Ба! Ну и поглупел я на старости лет! Ведь этот Наудус только потому и спасен от верной смерти, что мы столкнулись с ним на пути в Мадуа… Значит, ехали мы с севера… С юга, со стороны Кинима нас бы не пропустили… Вот тебе и свидетель – примерный атавец!

– Но тогда он должен был бы признать, что незаконно прорвался через заградительный кордон. За такое дело тюрьма ему обеспечена…

– М-да-а-а, – протянул профессор. – Зато мы гарантированы, что доносить-то на нас он во всяком случае не будет. Правильно я рассуждаю, старушка?

– Кажется, правильно…

Утром, перед тем как уходить на работу, Наудус показал им официальное извещение в местной газете. Губернатор провинции объявил премию в тысячу кентавров тому, кто укажет местонахождение двух иностранцев, мужчины и женщины, разыскиваемых по подозрению в организации взрыва в Киниме. Объявлялись приметы, как их описал господин Андреас Раст, бывший владелец не существовавшей уже больше гостиницы «Розовый флаг», в которой их видели в последний раз.

– Вы понимаете, как мне было бы кстати получить эту тысчонку! – вздохнул на прощание Онли. – И подумать только, что кому-то ни с того ни с сего так повезет!.. Ах, как бы она мне пригодилась, эта тысчонка!

– Расплатиться за мебель? – понимающе спросил профессор, у которого после ознакомления с приметами разыскиваемых злоумышленников несколько полегчало на душе.

Раст скостил им лет по десять, приписал славянское происхождение и нарядил в богатые пальто загадочного «русского» покроя.

– Очистилась бы еще кое-какая толика и для коммерции. Учтите: все наши миллиардеры начинали с небольшого. А я чувствую в себе силы пробиться в люди. Мне бы хоть немножко деньжонок для разгона. У меня хватка настоящая! Почище, чем у этих ловкачей Патогенов. До свидания.

– Хорош? – спросил профессор, когда Наудус захлопнул за собой дверь.

– Вспомнить противно! – передернула плечами фрау Гросс. – Крыса какая-то.

– Крыса не крыса, а вот что кролик, которого с юных лет дрессируют на крысу, так это факт. Я бы даже так его определил: кролик с сильно испорченным характером, кролик под крысу.

– Вот как выдаст он нас полиции, так ты сам увидишь, какой он кролик…

– Уж он-то во всяком случае не выдаст… Кстати, как тебе нравятся наши приметы?

Профессорша фыркнула:

– Совершенно прелестные приметы!.. Прямо из детективного романа. Кстати, как ты думаешь, в чем тут дело? Почему вдруг такие приметы? Может, он с горя рехнулся, наш трактирщик?

– Может быть, рехнулся, а может быть, он и нарочно так нас омолодил.

– Какой же ему расчет нарочно сбивать полицию с толку?

– Очень может быть, для того, чтобы нас не поймали.

– Уж так он нас любит?

– Он себя любит. Теперь его фамилия во всех газетах. Шутка ли, человек, который сообщил о виновниках такого взрыва! А объяви он наши настоящие приметы, нас бы сразу арестовали, стали бы допрашивать, а мы бы вдруг доказали, что были во время взрыва далеко от Кинима, и тогда бы он погорел со своей сенсацией… Но это, впрочем, только мои догадки. А вообще удивительно, в высшей степени удивительно… А вам не кажется, многоуважаемая фрау Гросс, что даже при наших приметах нам следовало бы подумать насчет линии нашего дальнейшего поведения?

– Очень даже следовало бы, многоуважаемый профессор.

– Тогда давайте думать.

Но сколько они ни размышляли, ясно было одно: как ни неприятно пользоваться гостеприимством этого Наудуса, а другого выбора у них нет до конца карантина. Во-первых, потому, что Наудус знал, что они во время взрыва были где-то далеко на севере от Кинима; во-вторых, потому, что у кого бы они ни попытались найти себе приют в Кремпе, обязательно к ним отнесутся, как к иностранцам, с очень большим подозрением, и в-третьих, и это было, пожалуй, самым решающим, – Кремп после бомбежки вступил в полосу жесточайшего жилищного кризиса.

Вот и утверждайте после этого, что нет на свете везения! Грехэм, тот самый, которого Прауд и Дора спасли вместе с его детишками от огня, оказался не больше и не меньше, как помощником начальника бюро найма велосипедного завода. Ему ничего не стоило устроить их обоих на работу.

– Посмотрим, – сказал он, когда они помогали ему втаскивать обратно вещи в уцелевшие от пожара комнаты. – Если на ваше счастье сегодня убило бомбами кого-нибудь с нашего конвейера, то вы можете считать себя уже на работе… Надеюсь, вы не коммунисты?

– Что вы, господин Грехэм! – воскликнула Дора.

– Политика не для меня, – успокоил его Прауд. – Политика – грязное дело.