Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркиз

• Название: Ричард Длинные Руки – маркиз
• Автор: Гай Орловский
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-2640

Вообще-то я орел, набрал артефактов по самое не могу. Если оставаться в песочнице, то есть, на уровне единоборств, то я непобедим или почти непобедим. Если только не встречу дядю покруче, тоже не желающего менять короткие штанишки подростка на костюм взрослого. Но сейчас я, Ричард Длинные Руки, гроссграф и вообще красавец, на пороге неприятного взросления и всех связанных с этим проблем.

---

Я ответить не успел, господин с унылым лицом изрек важно:

– Юноше предстоит усвоить, что есть женщины, в которых никто не влюбляется, но которых все любят. Есть женщины, в которых все влюбляются, но которых никто не любит. Счастлива только та женщина, которую все любят, но в которую влюблен лишь один.

Его слушали вежливо, но с несколько натянутыми улыбками. Я подумал, что, наверное, все правильно, хотя я не особенно вникаю, что он там сказал. У меня что-то в мозгу происходит, как только слышу «женщина»: в извилинах короткое замыкание, мозг отключается. Переел, видать.

– Мужчина любит обыкновенно женщин, – продолжил господин, похожий на исследователя, – которых уважает. Женщина обыкновенно уважает только мужчин, которых любит. Потому мужчина часто любит женщин, которых не стоит любить, а женщина часто уважает мужчин, которых не стоит уважать…

– Браво, лорд Водемон, – сказал граф Гаррос и вежливо поаплодировал. – Вы, как всегда, глубокомысленны. Хотя я бы добавил, что мужчина любит женщину чаще всего за то, что она его любит; женщина любит мужчину чаще всего за то, что он ею любуется.

Эйсейбио наклонился к моему уху:

– Лорд Водемон прекрасный человек, он добросовестно волочится за всеми женщинами подряд. Но ему недостает легкости…

– Зануда? – спросил я.

Эйсейбио прошипел:

– Тише!.. Как вы откровенны, с ума сойти… Но подобрали точное слово, он несколько зануден. Когда речь о женщинах, надо вообще избегать умностей. Нужно говорить обо всем и ни о чем. Чирикать и прыгать, как воробьи, без всякого смысла. Легкость и изящество ценится выше, чем умные речи. А лорд Водемон, увы, этого не понимает.

Я посмотрел на господина Водемона с сочувствием. Время интереса к истории или палеонтологии не пришло, а что еще исследовать в обществе? Баб-с, конечно. Как будто их можно разложить по полочкам… Хотя, конечно, можно, но… на фиг?

Леди Элизабет подошла ко мне вплотную и проворковала томно:

– Маркиз, расскажите о своем медвежьем крае… Это так интересно!

Гаррос и другие угодливо подхохотнули. Я развел руками.

– А рассказывать нечего… Там нет таких красивых женщин, как леди Элизабет, нет таких умных мужчин, как сэр Водемон, нет таких утонченных острословов, как сэр Гаррос… Собственно, там ничего нет.

– Потому вы и сбежали?

– Ну да, – подтвердил я. – Восхотелось посмотреть, в самом ли деле свет так широк.

– Ну и как?

Я сдвинул плечами.

– Пока не знаю. Я прошел не больше двадцати королевств, а это так мало.

Они почему-то замолчали, затем леди Элизабет с принужденным смехом проворковала:

– Ах, маркиз! Вы не стерли ноги? Двадцать королевств, подумать только…

Ее кавалеры снова хохотнули в унисон. Я ответил примирительно:

– Конь падает не только от излишней скачки, но и от застоя.

– Ого! – воскликнула она, обворожительно сверкая глазами и улыбкой. – Двадцать королевств… И вы еще страшитесь, что падете от застоя?

– У мужчины всегда есть силы, – объяснил я, – если он не слишком тратит их на женщин.

– Фи, – сказала она и мило надула губки, – какой вы грубый… А на что еще тратить? Когда-то и вам придется выбрать одну из женщин, чтобы свить гнездо. Или взять ту, которую навяжут родители.

– Не знаю, – ответил я. – Никогда о таких вещах не задумывался. Но, по-моему, хуже брака без любви может быть только брак, в котором любовь только с одной стороны.

Граф Гаррос посматривал ревниво, слишком уж долго леди Элизабет говорит с тем, кому отведена роль шута.

– Маркиз, вы слишком дремучи!.. – воскликнул он победно. – Как можно жить с такими взглядами? Я вот предпочитаю распущенных женщин.

– Почему? – поинтересовался я.

– Добродетельные женщины верны мужу, – сказал он и хихикнул, – распущенные – любовнику!

Я пожал плечами. -…а умные – обоим.

Он посмотрел на меня с вопросом в глазах, а леди Элизабет улыбнулась.

– Ого!.. В медвежьих углах есть, оказывается, еще и такая категория!

Я ответил с поклоном.

– Да, леди Элизабет. У нас есть еще и умные женщины. Должен заметить, именно они и пользуются… наибольшим вниманием.

Она поинтересовалась ядовито:

– А чем они еще отличаются?

– Да многим, – ответил я небрежно. – Добродетельные спят в белье, распущенные – голыми, а умные – по ситуации. Добродетельные любят всех детей, распущенные – только совершеннолетних, умные – своих. Добродетельные верят в чистую любовь, распущенные – в частую, умные – в… хорошую. Добродетельные одеваются аккуратно, распущенные – вызывающе, умные – быстро. Добродетельные становятся заботливыми женами, распущенные – феерическими любовницами, умные – верными друзьями. Добродетельные верят мужчинам, распущенные – не верят мужчинам, умные – не верят никому… Надеюсь, этого пока достаточно. Простите, я не могу просто удержаться: побегу взглянуть на дивного коня, на котором приехал какой-то господин в красной шляпе!

Когда я поспешно удалялся, граф Гаррос сказал громко:

– Вот каковы они, невежды! Перед ним прекраснейшая из всех женщин, а он на что пошел смотреть?

Я ухмыльнулся, представляя, как лорд Водемон морщит лоб, стараясь запомнить для своей классификации те перлы, что я выдал.

Во дворе знойное солнце тут же окатило лицо щекочущим теплом, дружеским и дающим силы. Слуги наперебой бегут со скамеечками в руках к подъезжающим экипажам, из карет появляются вельможи, матроны с дочками, молодые женщины с сопровождающими, уже с утра скучающими повесами…

По двору прогуливаются трое разодетых щеголей, шляпы прямо мексиканские, да еще с длинными пышными перьями, красно-сине-зеленая одежда в бантах, застежках, фижмах и рюшечках. Этого достаточно, чтобы с чувством полнейшего превосходства громко хохотать над теми, у кого перья короче или рюшечки не такие кокетливые.

Я молча озлился, глядя, как сплевывают под ноги выходящим из карет и оглядывают их, словно животных на пастбище. Перед некоторыми, однако, прогибаются и метут шляпами пол, на других смотрят свысока, как на роющихся в загоне свиней, у третьих вообще стараются встать на пути, чтобы их обходили пугливо и униженно.

Они все разом, словно трое в одном теле, оглядели меня с головы до ног. Поморщились дружно, словно вместо розы нюхнули коровью лепешку.

Один из них гаркнул громко:

– Э-э-э… маркиз!

Оклик бесцеремонный, его друзья тут же оскорбительно захохотали, подчеркивают для тупых, что меня разве что по морде не ударили, вот такие они крутые.

Я обернулся с вежливой улыбкой.

– К вашим услугам.

Он приблизился не спеша. Друзья, посмеиваясь, остались на месте. Этот, заставляя меня ждать, снова с той же оскорбительной медлительностью оглядел уже с ног до головы, будто оценивал, за сколько купить.

– А какие услуги вы оказываете?

– Могу в рыло дать, – предложил я любезно.

Он опешил.

– Что? Это как?

– Вот так, – объяснил я охотно.

От удара в лицо он отлетел на пару шагов, грохнулся на спину и некоторое время лежал, раскинув руки. Из сломанного носа кровь живописно брызнула ярко-красными струями на лицо и подбородок. Щеголь сообразил, что вся кровь на нем – его кровь, подхватился и с диким поросячьим визгом ринулся в дом.

Я посмотрел на его приятелей с полнейшим непониманием на моем простом медвежачьем лице.

– Что это с ним?.. Только начали учтивую беседу.

Они смотрели на меня с застывшими бледными улыбками. Один проговорил наконец, мне показалось, что его трясет:

– Маркиз… что вы… делаете…

– А что? – спросил я удивленно.

– Но вы же… из благородного сословия?

– Ну да, – ответил я и утер нос рукавом, – а че?

Он ахнул.

– Однако же для благородных людей существует благородное оружие…

Второй добавил с растущим возмущением в голосе:

– А вы… как какой-то пьяный мужик…

– А, – протянул я, – вот вы о чем! Все верно, но с одной крохотной поправкой. Не как пьяный мужик, а как пьяного мужика. Неужели вы своего конюха тычете шпагой?..

– Но он не пьяный конюх!

– Правда? – спросил я с удивлением. – А мне показалось, что именно пьяный конюх… нарядившийся в костюм своего господина.

Они смотрели на меня гневно, первый начал грозно шевелить усами, а второй проговорил угрожающе:

– Маркиз, мне кажется, вы стараетесь нас оскорбить…

Я развел руками.

– Не будем тянуть, друзья. Вы хотите проверить, что из себя представляет новичок? Вы не первые. Ваш дружок, кстати, уже проверил. По-своему. Вы тоже сейчас узнаете. Хотите?

Они переглянулись. Я блефую, крупно блефую, а блефовать научились задолго до изобретения игры в покер. С другой стороны, важно, как блефуют, и я весь играю звериной силой, смотрю хищно, выказываю всем видом, что вот прямо щас покромсаю их на куски и пройдусь сапогами по их окровавленному мясу, потому что и сам зверь, каких поискать, и весь напичкан защитными амулетами.