Михаил Алексеев - Грозное лето (Солдаты - 1)

• Название: Грозное лето (Солдаты - 1)
• Автор: Михаил Алексеев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Якову показалось, что в него целятся. Он упал. О него споткнулся немец и со всего размаха ударился о каменную мостовую. Пистолет выстрелил и вылетел из его рук. Бабахнул второй выстрел, и, будто по команде, опять вспыхнула стрельба по всему селу.

* Куда тебя несет? (нем.)

** Назад! (нем.)

*** Вперед! (нем.)

Уваров вскочил на ноги и завернул в какие-то ворота. Заскочил в теплый, пахнувший навозом и парным молоком хлев. Из темноты на него смотрели большие фиолетовые и равнодушные глаза коровы. Она дышала шумно и прерывисто, обдавая Уварова теплой отрыжкой. Отдышавшись, Яков выбежал из хлева. По двору, через открытую калитку, проскочил в сад и темным полем, спотыкаясь о кочки, побежал к лесу. Уже у самой опушки леса его настигла автоматная очередь немца, заметившего разведчика. Вгорячах Уваров пробежал еще метров пятьдесят в глубь леса и упал, проглоченный внезапно наступившей тишиной.

К нему подбежали товарищи, хотели его поднять. Яков еще был жив. Он попытался ухватиться за ствол дерева, прижаться горячей мокрой щекой к его шершавой холодной коре, но не смог. Тихо застонав, упал снова. Товарищи, поняв, в чем дело, быстро раздели его. Гимнастерка Якова была в крови.

-- Яша! Яша!.. Что ты, Яша?.. -- Сенька тормошил бойца за обмякшие вдруг плечи. Но Уваров был уже мeртв. Шaпка его валялась в стороне. На широком лбу в тусклом свете луны, просочившемся сквозь вершины деревьев, поблескивали капельки пота. Пуля попала ему в спину, прошла навылет через грудь.

Немцы не решились углубляться в лес. Они постреляли еще минут тридцать и угомонились.

Хоронили Якова той же ночью за лесом, в степи, далеко от сeла. Хоронили молча, без речей, без солдатских салютов. Только каждый становился на колени и надолго припадал к холодному лбу павшего товарища. Лицо его было сурово и спокойно. В сердце Акима вдруг родился знакомый, выплывший откуда-то издалека, из годов студенчества, звук скорбной, мужественной и торжественной песни:

В степи, под Херсоном,

Высокие трапы.

В степи, под Херсоном,

Курган...

Аким встал на колени, наклонился еще раз к товарищу.

-- Мы никогда не забудем тебя, Яша. Никогда!

10

День застал разведчиков в степи. Невесело было у них на душе. Задание они выполнили успешно, но какой ценой -- среди них нет Уварова... Молчаливые и подавленные, укрылись под старым стогом, спугнув стаю серых куропаток. Жалели Якова. Но на фронте мало места для грусти. Не до нее. А тут еще вспомнили, что сегодня -- Первое мая. И унеслись мыслями к светлому, радостному...

-- Закусить треба... -- угрюмо предложил Пинчук.

Ванин развязал мешок, вынул оттуда небольшой ящичек, на крышке которого готическими буквами был написан адрес.

-- Что это у тебя? -- спросил Шахаев.

-- Ночью... забежал на минутку в хату, откуда немцы выскочили с перепугу... -- начал объяснять Сенька.-- Смотрю -- посылка ихняя. Пасхальная, должно, запоздала...

-- Да ты что, с ума сошел?.. -- перебил его возмущенный Шахаев. -- Ну, брат, больше ты на задание не пойдешь!

-- Я же вас всех хотел угостить, -- оправдывался Сенька. -- Особенно Акима да Уварова...

Хозяйственный Пинчук поспешил вскрыть злополучную посылку. К его тихому торжеству, в ней оказалось несколько коробок с сардинами и бутылка с ромом.

-- Черт тебя понес! Всех бы мог пидвести пид монастырь! -- лукавил Пинчук. Но в голосе Петра не чувствовалось возмущения, ибо Сенька задел самые живые струны его хозяйственной души. Хитрый Ванин понимал это и настойчиво твердил:

-- Угостить хотелось. Для всех старался. У Пинчука вон запасы на исходе. Ведь правда, Петр?..

-- То правда... Но поступил ты безрассудно...

Сенька что-то проворчал себе под нос и хотел было отшвырнуть ногой принесенный им ящик. Но Пинчук помешал ему это сделать.

-- Ишь выдумав що!

Переложив содержимое посылки в свой мешок, он неожиданно заявил:

-- Добрэ, згодится.

-- Ну, это уж хамство с твоей стороны, -- не на шутку возмутился Семен. -- Моими продуктами распоряжаться!..

-- Воны вже нэ твои, а державни, колы на мий склад поступалы...

-- Да перестаньте же!.. Собственно, что вы разболтались! Неужели не надоело! -- прикрикнул на них Аким.

Осторожный Шахаев приказал Ванину взобраться на стог и наблюдать, что делается вокруг. Влез на стог и Аким. Разведчики слышали, как он сказал Сеньке:

-- Вон там... видишь, домики над речкой?..

Сам он своими близорукими глазами этих домиков разглядеть но мог.

Ванин посмотрел вдаль, приложив ребро ладони ко лбу.

-- Вижу, -- наконец сообщил Сенька. -- Деревня...

-- Как она... целая? -- нетерпеливо спросил Аким.

-- Целая...

Беленькие домики убегали за гору, по обе стороны небольшой речушки, на берегах которой, как часовые, стояли высокие и строгие тополи. Лучи солнца падали на окна, и хаты, словно живые, сверкали глазами, как бы улыбаясь кому-то долгожданному, приближавшемуся к селу.

Усталый Пинчук решил немного отдохнуть. Вытянув затекшие ноги, он посмотрел в синее небо. Звон птичьего хора и поднебесье будил в памяти бывалого солдата далекие дни детства. Вот он вместе с отцом, вспахав делянку, варит пшенную кашу. Тихо потрескивают сухие коренья подсолнечника. Отец -- он был глуховат -- спрашивает Петра:

-- Жаворонки поют?

-- Поют, -- отвечает Петр.

Старик долго щурит глаза, отыскивая в синем океане маленький серебристый поплавок -- трепещущего жаворонка. И, найдя, радостно улыбается, разгоняя морщинки на худом загорелом лице. А Петр смотрит на эти морщинки и думает, что к весне их у отца всегда становится больше: прибавляются заботы -- надо дотянуть большую семью до нового урожая, выпросить у Ивана Пивенка немного семенной пшеницы, сохранить корову, поддержать лошаденку...

Воспоминания Пинчука прервали с шумом спрыгнувшие со стога Аким и Сенька.

Отряхнувшись от соломы, они приблизились к Шахаeву, перематывавшему портянки. Аким нетерпеливо глядел на друга. Ванин подсел к сержанту.

-- Ты что, Ванин? -- Шахаев разогнулся, натягивая сапоги.

-- Так, ничего...

-- Врешь.

-- Ну, предположим... А у вас, товарищ сержант, девушка любимая есть? -- издалека начал Сенька.

-- Ну, тоже предположим. А дальше что?

Ванин растерялся. Своим вопросом он хотел вызвать Шахаева на откровенность и потом уж объявить о просьбе Акима. Но теперь этот так мудро задуманный план явно рушился. Было ясно, что Сенька не годился в дипломаты. Разговор сразу сложился иначе. Ванин стал поспешно придумывать новый вариант. И чтобы, очевидно, выиграть время, он на всякий случай сказал:

-- Какой вы странный народ -- казахи... Замкнутый, стеснительный.

-- Скильки разив тоби говорыты, Семен, що сержант наш зовсим не казах, а буряко-монголыць, -- поправил его Пинчук.

-- Буряко!.. -- передразнил Ванин.

Аким понял, что Сeнька начал слишком издалека, и решил сам обратиться к Шахаeву.

-- У меня к вам есть большая просьба, товарищ сержант...

-- Без тебя обойдусь! -- перебил его Семен.

Но Аким продолжал:

-- В пяти километрах отсюда мое родное сeло...

-- Сколько тебе нужно времени? -- спросил Шахаев, не дослушав Акима.

Сенька был поражен столь неожиданным и быстрым решением сержанта. Ему и в голову не приходило, что Шахаев уже все знал.

-- Так сколько же? -- повторил он свой вопрос, глядя на длинную сутуловатую фигуру солдата, стоявшего перед ним.

-- Сутки, не меньше, -- сказал за Акима Сенька, стараясь хоть этим загладить свой прежний промах. Но Аким, сверкнув на него очками, проговорил слегка дрогнувшим голосом:

-- Часа два... три...

-- Даю тебе пять. Как стемнеет, отправляйся. Найдешь нас у деда Силантия. Кстати, узнаешь, есть ли там немцы.

В сумерки, наскоро распрощавшись с товарищами, Аким ушел. Семен долго прислушивался к потрескиванию прошлогодней стерни под ногами удалявшегося друга. Потом тихо проговорил:

-- Ушел...

И полез в карман за кисетом.

Накрывшись пустым мешком, он курил, обжигая пальцы, курил долго, до тошноты, до звона в висках.

Сенька вдруг почувствовал на своем плече тяжелую руку. Сбросил с головы мешок, посмотрел: Пинчук...

-- Петр, как бы и с этим чего не вышло, а?..

-- Аким осторожен, Семен. Вин вернется...

Пинчук, Ванин и Аким уже давно воевали вместе.

Знойным летом 1942 года во время тяжелых боев в донских степях разведчикам лейтенанта Марченко, где служили Пинчук и Ванин, было приказано переплыть через Аксай и зацепиться за берег до прибытия основных сил дивизии. Плацдарм разведчики заняли. Но "основные силы", которых в дивизии оставалось не более двухсот активных штыков, так и не смогли переправиться. Немцы пристреляли каждый камень, каждый кустик и косили пулеметным огнем всякого, кто пытался появиться на берегу. Четыре дня отбивались разведчики. Из всего подразделения осталось только четверо -- лейтенант Марченко, Пинчук, Вакуленко и Ванин. Кто-то из них робко предложил командиру:

-- Может, ночью переплывем назад, товарищ лейтенант... Погибнем все -какой же прок... Лейтенант рассердился: