Михаил Пузанов - Перекресток: недопущенные ошибки

• Название: Перекресток: недопущенные ошибки
• Автор: Михаил Пузанов
• Жанр: Фэнтези

---

Если эльфийка, бывшая «светлая» и совсем не похожая на варваров девушка распространяют разного оттенка золотистый цвет, то свечение вокруг Астрона окрашивается насыщенным алым без иных примесей. Этого мало кто из присутствующих ожидал (разве что Элоарин, сумевшая уловить в день встречи тень от искр хаоса в его глазах), но никто не удивился. Здесь, в нигде, вообще никто ничему не удивлялся.

Свечение вокруг Тауросса оказалось равномерным изумрудным, чистейшего цвета. Как и у Астрона, аир вокруг него пульсировал едва заметной рябью… Тарведашу тут же вспомнилась легенда, рассказанная Арном, о Изумрудном мире, который то ли случился, то ли не получился. В любом случае, с этим миром связано несколько загадок, которые герцог так и не смог разгадать. Но ангелы радуги в делах и жизни Изумрудного, совершенно определенно, замешаны были прямо и непосредственно. Теперь шанс получить ключ к старым тайнам появился в лице хитроумного лорда, но для этого необходимо было сначала отыграть последний аккорд вступления к песне, посвященной Перекрестку.

Арлин и Алит замерли по бокам группы и насмешливо разглядывали Леадора. Что им какой-то там темный герцог, когда обе могли и целый мир превратить в руины одним только словом?! Вокруг Арлин разливалось потоком почти белое серебро, отсвечивающее ультрамарином, Алит же распространяла золотисто-изумрудные волны. Однако если свечение Элизар и Эвелин оставалось в целом спокойным и мирным, то волны Алит атаковали все предметы, попадающиеся на ее пути. И опять же, аиры этих двух "несокрушимых леди" шли рябью, прямо как у Астрона с Тауроссом.

Наконец, в центре безумной композиции, посереди хаоса измерений, в нигде и в ничто, за спинами двух лордов, настоящего и прошлого, стояли, обнявшись, Люцифер Афранташ и Викторис Тарведаш. Они слабо осознавали, что предстают перед всеми именно в этом обличии, хотя, быть может, просто не заботились о такой несущественной детали, как не заботился и Астрон о своем алом свечении, выдающем в нем прежнего Т'Хара… Когда-то мятежный дух последовал за Эльза'харой в первый мир, и после этого связан оказался с Элли раз и навсегда нерушимой связью. Все, что он делал и только планировал совершить — лишь способ остаться рядом с ней навечно, даже если рухнут все миры и мироздания.

Вокруг Люцифера довольно спокойно кружил пламенный вихрь, бликуя то алым, то серебряным цветом. Элоарин окружал плотный купол глубокого зеленого огня, то тут, то там приобретающий столь же глубокий синий отблеск либо пурпурный блеск. Этих двоих происходящее касалось непосредственно: они стояли вместе на пути темного герцога и тот, кажется, прекрасно это понимал. Впрочем, на самом деле, осознавала эту досадную деталь черная змея на Кадуций Афари, обреченно сверкающая своим ромбовидным глазом и безуспешно растворяющая краски бытия, пытаясь погрузить в серый хаос путников.

С другой стороны, напротив смелых странников, гордо распрямив плечи, стоял темный герцог, в этом пространстве утративший свой отвратительный облик. Длинные черные волосы, достающие почти до широких плеч, массивная грудь, широкая шея с острым кадыком. На противостоящих ему, верховному слуге разрушения, смотрели два насмешливых ярко-зеленых глаза. Нос ястреба, с заметной горбинкой у переносицы; тонкие, поджатые в полуухмылке губы; ни одного волоса на испещренном трещинками обветренном лице, практически гладкий лоб и чуть выдающийся вперед подбородок. Ничего отталкивающего, кроме холодной надменности и яростного высокомерия, в его облике не присутствовало. Весь он светился силой, напоминающей аир Тарведаша, но свечение окрашивалось в пурпур, а не алый цвет. И тоже пульсировало, шло рябью… Более темное, более злое и, одновременно, более величественное.

Наконец, Астерот первым нарушил молчание неощутимого поединка:

— Ты сам исправишь ошибку или за тебя исправит кто-то из нас? Ну, Леадор, у тебя не так уж много времени.

— Шек'хасса!

Порыв ледяного ветра из смертельного плетения мер налетел на Астрона, но так же быстро утих, повинуясь его жесту.

— Неверный ответ. С магией хаоса, а уж тем более тьмы, я как-нибудь справлюсь. Сальфели ессе. Ирве!

— Наш корабль называется "Ирве Аструм", — Вдруг заговорила шепотом Эвелин, — Что это значит?

Заметив, что ответить больше некому — все слишком поглощены происходящим вокруг, Элизар решила ей объяснить:

— "Ирве" — заря, рассвет, солнце на восходе, когда оно наименее яростное, но при этом разливает спокойную силу. «Сальфели»… Я уже и не помню. Кажется, мелодия. Ну а «ессе» — это ночь. Он сказал: "Мелодию ночи сменяет заря!". Скорее всего… Да, так оно и есть!

Вокруг путников постепенно поднималось кольцо розовато-алого, словно бы рассветного, света.

— Защитная магия. Астрон ее чаще всего поначалу использует. Не любит сразу атаковать. Хотя, скорее, любит, но каждый раз останавливает себя. Иначе бы давно стал таким же, как Леадор. Посмотри на обоих: между ними не просто сильное, а безусловное сходство. Пусть не внешне, но внутреннее — это заметно. Свечение выдает, пожалуй, самую суть.

Меж тем, Леадор хмуро посмотрел на розоватый круг, но предпринимать ничего не стал. Новых заклинаний из его уст не прозвучало, зато в тишине раздался холодный надменный голос:

— Защита, мой старый друг? Ты все еще играешь в защите? Я помню времена, когда ты атаковал, не задумываясь, и готов был вынуть душу из врага. В те времена ты выглядел… более здоровым.

— Это было в те дни, когда я еще видел в окружающих врагов, Леадор. Знаешь ли, способность удерживать себя от опрометчивых поступков требует немало душевных сил… А ты, кажется, ими только и живешь.

— Все так же любишь рассуждать? А, Звездный?

— Люблю. Лучше спокойно говорить, чем лишний раз махать мечами и пускать кровь. Хотя иногда и приходится.

Астрон воспользовался паузой, пока Леадор переваривал сказанное, все больше мрачнея лицом, и вынул одну из курительных трубочек. Не понадобилось даже огня, трубочка в его руках вспыхнула сама. Огонек заалел, и его контур слился с алым свечением аира герцога, как только тот поднес курилку ко рту.

— Как видишь, я могу даже пользоваться предметами внешнего мира среди твоего произведения измеренческого искусства. Впрочем, причем здесь ты? Постарался, конечно, камень, венчающий Кадуций Афари, — ты бы такому в эти дни научиться не смог! Слишком слабовольный, Леадор, как, впрочем, и всегда. Трус, прикрывающийся наглостью и высокомерием — только и всего. Чем можешь похвалиться ты, старый друг? Тем, что заставил своего, не спорю, во многом виноватого, но раскаивающегося отца отдать тебе Кадуций Афари? Или тем, что подпал под власть одной из змей, хотя до того хвалился железной волей? Ты знаешь, что я могу спокойно взять этот предмет в руки и не ощутить ни малейшей разделенности? И чья же воля сильнее?

— Твоя. Хорошо, этот поединок выиграл ты, бродяга. Но оскорбления я запомню, старый друг, ты за них еще ответишь. Ты прав, но я знаю одну вещь: ты этот жезл взять не можешь. Не так ли? Он ведь перешел в руки Элоахима именно из твоих рук: ты не способен второй раз стать его обладателем и хозяином. Это вероятно лишь в случае самого Элоама, моего отца!

— Вот ему-то ты и должен вернуть предмет.

— Нет. Я не могу с ним расстаться.

— Но он причиняет тебе и боль, и страх. Причем, куда большие, чем ты осмеливаешься показать.

— Это не важно, я — живу.

— Ты живешь среди несуществующего, среди последней из смертей, вместо того, чтобы умереть среди живых и снова жить.

— Я не желаю умирать.

— Просто потому, что этого никогда не делал. Вернее, так считаешь. Но на самом деле ты даже сейчас мертв.

— Знаешь, а я ведь тоже помню его, — Внезапно подал голос лорд Тауросс. Изумрудное пламя потянулось в сторону Леадора, и тот почему-то отпрянул в испуге, — ну вот, он уже и сам меня вспомнил. Умный мальчик, правда? Уже отошел после встречи с Королем альвов и вновь принялся за старое? И как, весело наступать на одни и те же грабли дважды? Подумать только, как ирония судьбы: даже «грабли» похожие…

— Ты, — Тихо прошептал Шатар и отвел глаза от Тауросса. Теперь он смотрел куда угодно, только не на него.

— Да, это я. С той стороны, откуда, казалось, никто не мог прийти, но лишь потому, что не желал. А я вот пожелал там умереть и здесь родиться. Просто потому, что там слишком скучно для меня, а здесь еще столько загадок, что не терпится их все изучить. Правда ведь, Роам? Хотя вряд ли ты сможешь четко вспомнить — для этого необходимо обладать внутренним стержнем. Разве что почувствуешь, — От звука названного имени, непоколебимый Леадор ощутимо вздрогнул, но быстро вернул своему лицу прежнюю непроницаемость. Тауросс сохранил на лице невозмутимую маску, придав ей лишь малую толику заинтересованности.