Гельмут Пеш - Кольца Всевластия

• Название: Кольца Всевластия
• Автор: Гельмут Пеш
• Жанр: Фэнтези

Отделенная от мира горами и морями, простирается земля Эльдерланд, чей народ хранит удивительные реликвии и артефакты. Но мрачные тени прошлого и враги, много веков считавшиеся скованными заклятиями, нарушают покой этой мирной земли. Судьба всей Империи зависит от маленькой группы верных друзей, отправляющихся в опасное путешествие, которое приведет их к Границам мира, к началу и концу Времен.

Гельмут Пеш – ведущий специалист в Европе по творчеству Дж. Р. Р. Толкина. «Кольца Всевластия» – первый роман из цикла об Эльдерланде, мире, неуловимо напоминающем Среднеземье, будет интересен всем любителям фэнтези и в особенности поклонникам классического направления, созданного Толкином, Уильямсом и Бруксом.

---

При всем этом любовь к старине сочеталась у большинства фольков с прямо-таки безудержным любопытством и неистощимой страстью к пересудам и болтовне.

В трактирах, куда захаживали разные важные личности, выбор хранителя обсуждался более рьяно, чем в районах, населенных простыми ремесленниками и торговцами, ещё помнившими отца Кимберона, который был главой гильдии рыбаков в Усть-Эльдере и который, произнеся в свое время множество мудрых речей, совершил и немало добрых дел. Но, увы, судьбе было угодно, чтобы родители Кимберона погибли во время большого наводнения зимой 760 года, когда из-за сильной оттепели и продолжительных ливней обе реки, у слияния которых расположен город Альдсвик, Андер и Эльдер, превратились в ревущих бестий. Их лапами стали мутные бурные волны, а когтями – унесенные водой грузы. Вода и грязь в щепки разнесли мосты и дамбы, часть городской стены и прилегающие к ней склады и дома. В тот день рыбаки из Усть-Эльдера под началом Валерона Вайта пришли на помощь жителям Альдсвика и на своих лодках вывезли многих и многих из затопленных домов. Но сам Валерон вместе с молодой женой поплатились за это жизнями, когда их лодка опрокинулась.

Маленький Кимберон остался в живых только потому, что его вместе с другими детьми своевременно отвезли в Гурик-на-Холмах.

– И все же вот что я скажу, – произнес кум Март Кройхауф, богатый торговец, владелец большого дома на рыночной площади прямо напротив ратуши и роскошного загородного поместья. – Он не из наших, а всего лишь выскочка с побережья. Фольки из тех мест всегда были со странностями. Они на своих кораблях выходят даже в море, где, как известно, бесчинствуют всевозможные твари – чудовища, темные эльфы и ещё бог знает кто.

Он отхлебнул глоток из большой пивной кружки, которая только ему одному и подавалась в кабачке «Золотой Плуг». Заметим, что заведение это находилось как раз слева от его дома на рыночной площади и, как часто говорил Март, располагалось ровно посередине между ним и залом Совета. В «Плуге» собирались зажиточные и авторитетные граждане, а также желающие таковыми считаться. Внизу, в пивнушке, сиживали простолюдины: мелкие торговцы, ремесленники и домашняя прислуга. Но для того чтобы сидеть наверху, необходимо было иметь определенный достаток, поскольку для многих из фольков цены здесь были не ниже городской колокольни. Поэтому крепкое темное пиво, которым славился «Плуг», удавалось попробовать лишь немногим: эль, подаваемый внизу, не шел с ним ни в какое сравнение.

– Он происходит из уважаемого рода, – возразил Керстен Хюфнер, секретарь Совета. – Род Вайтов принадлежит к одному из первых родов, перебравшихся в свое время в Эльдерланд через горы. Они состоят в родстве со многими знатными фамилиями, даже с Финком фон Гуриком и с самим магистром Адрионом…

Магистр Адрион Лерх, дальний родственник Валерона Вайта, взял мальчика Кимберона к себе и воспитывал его. Можно сказать, что маленький, кроткий Ким и в самом деле вырос в музее, где задавал умные вопросы и терпеливо выслушивал ответы служителей. При этом магистру сразу бросилось в глаза, что мальчик обладает не только кротостью, но также и свойственным только ему одному упорством: Ким не отступал, пока не получал на свой вопрос исчерпывающий ответ. Впрочем, научившись читать, он смог сам находить ответы на свои вопросы. И однажды наступил момент, когда он захотел выучить язык Большого Народа, поскольку ответы на иные вопросы можно было найти только в книгах людей. Так Ким соприкоснулся с Всеобщим Языком, которым помимо своих собственных пользовались гномы, эльфы и даже темные эльфы. Ким взялся за изучение этого языка столь энергично, что уже через год с небольшим мог бегло читать. Тут-то он и добрался до фолиантов, повествующих о всеобщей истории. И чем больше он их изучал, тем его жажда знаний становилась сильнее.

Позже от своего приемного отца и воспитателя он узнал об университете города Аллатурион, месте большой учености, находящемся по ту сторону Серповых Гор. Зерно, посеянное магистром Адрионом, дало добрые всходы. Обучение в этом почтенном и именитом университете было бы не по карману сыну рыбака из Усть-Эльдера. Однако граждане Альдсвика воздали должное сыну за героизм отца и дали возможность молодому Кимберону изучать историю в Империи Большого Народа.

– Странный он фольк, говорю я вам, – повторил толстый торговец. – Ну что может выйти хорошего из человека, если он обучался за границей! Для всего Эльдерланда было бы лучше, если кум Лерх выбрал другого преемника, из числа тех, кто приобрел знания здесь, в Эльдерланде, а не в школе Большого Народа, которая ничего путного дать не может.

– Это вы о своем сыне Карло? – не смог удержаться секретарь Совета.

– Вздор! Речь не об этом.

На самом деле секретарь Совета коснулся самого слабого места в тираде Марта. Всем было известно, что торговец отправил было своего сына учиться на юг, в коммерческое училище. И в деньгах у него недостатка не было. Но одних денег не всегда бывает достаточно. Как стало известно из хорошо осведомленных кругов, зачисление не состоялось по причинам ограниченности умственного, но отнюдь не денежного капитала.

Кимберон же, напротив, успешно завершил свое обучение и успел получить степень бакалавра, когда пришло сообщение, что в Альдсвике его ожидает должность хранителя.

– Я полагаю, что вы судите слишком поспешно, – раздался чей-то голос. – Существует множество опасностей, которые проникают в наш маленький мир снаружи, и это хорошо, что у нас в Совете есть человек, рискующий поднять глаза и взглянуть поверх своей пивной кружки.

Март отыскал взглядом говорящего. Судя по одежде и цеховой эмблеме, это был башмачник из Усть-Эльдера. Вероятнее всего он приехал в Альдсвик на ярмарку.

Торговец снисходительно глянул на ремесленника с побережья.

– Ну а вы-то что можете знать? – фыркнул он. – Вы сами наполовину иноземец!

– А как же магистр? – не поддался на провокацию человек из Усть-Эльдера. – Разве он не учился за границей? Разве он не…

– Это, – перебил его Март и выпрямился, выставляя на обозрение все свои пять футов роста; казалось, что вверх тянутся даже кончики его ушей, – совсем другое дело! Тогда были другие времена. Да к тому же Адрион Лерх был уже зрелым человеком, когда поступил в университет, разве не так? А нам в Совете нужны зрелые люди, чтобы они могли там… хм… представительствовать!

Все разговоры в «Плуге» оборвались. Глаза присутствующих обратились к башмачнику, отважившемуся возражать самому Марту.

– …магистр тоже родом из Усть-Эльдера, – башмачник был непоколебим, хотя ему и приходилось смотреть снизу вверх, поскольку стол для почетных гостей находился на возвышении в середине зала, и, таким образом, почтенный мастер выглядел едва ли не просителем.

– А разве я не говорил?! – выкрикнул Март. – Кумовство! Связи! Да весь этот иноземный сброд!..

– Ни одного худого слова о нашем магистре! – перебил его незаметно подошедший трактирщик. – И никаких оскорблений по отношению к нашему гостю, почтенному цеховому мастеру Одильону Дирку. Возьмите себя в руки, кум Кройхауф. Хлебните пивка да попридержите язык!

Он плеснул торговцу в его полупустую кружку пива из бочонка, да так, что из неё полезла на стол пена. Март был смущен и в самом деле замолчал.

Одильон, человек с побережья, выпил свое пиво и покачал головой, когда трактирщик услужливо предложил повторить. Он резко поднялся с места, словно внезапно захотел глотнуть свежего воздуха. Он был по горло сыт Альдсвиком и его жителями. Оставалось только надеяться, что молодой Кимберон никогда не станет похожим на этого самодовольного торговца.

Разговоры в трактире постепенно вернулись в свое привычное русло. У всех имелось собственное мнение по обсуждаемому вопросу, однако фольки предпочитали не высказывать вслух то, что не совпадало со взглядами кума Марта Кройхауфа.

Зная это, он сдул пену с пива, сделал большой глоток и победоносно откинулся в кресле.

Во всем городе происходило примерно то же, что и в «Плуге». И всякий раз находился кто-нибудь, кто сомневался в мудрости магистра Адриона. Ситуация не изменилась и после закрытия ярмарки. Повсюду в Эльдерланде смена руководства Музея истории, посещение которого во время пребывания в Альдсвике являлось одновременно и обязанностью и удовольствием, было большой новостью. Вскоре об этом заговорили даже в самых отдаленных деревнях.

Так проходили день за днем и неделя за неделей. И вот одним погожим осенним утром на Южную улицу въехала фура с впряженным в неё коренастым пони. Молодой человек, сидевший на облучке, вежливо приветствовал всех, кто попадался ему на пути, вне зависимости от того, отвечали на его приветствие дружелюбным или мрачным взглядом или не отвечали вовсе.

Все ждали, что новый хранитель музея начнет с реорганизации. Однако ничего из ряда вон выходящего не произошло. Ни один из старых служителей музея не был уволен. Ни одна коллекция старых глиняных горшков, орудий труда или расшитых узорами платков не была ни продана за бесценок, ни выброшена на свалку. Старый магистр поселился в маленькой квартирке на втором этаже музея, а молодой Кимберон въехал в дом хранителя. Из Виндера – деревеньки на юго-западе, что лежит на самой границе с болотами, – приехала молодая женщина, имевшая в Альдсвике родственников; она и взяла на себя роль экономки у молодого человека. Магистр Адрион также садился с ними за стол, если только он не был погружен в свои исследования или не предпринимал поездок по стране, о цели которых никто толком не знал. Но так уж повелось. Можно было даже задаться вопросом: а вступил ли вообще молодой человек в должность?