Дэвид Вейс - Убийство Моцарта

• Название: Убийство Моцарта
• Автор: Дэвид Вейс
• Издательство: МУЗЫЧНА УКРАЙИНА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5-88510-045-4

Тайна смерти «бога музыки», как еще при жизни называли Вольфганга Амадея Моцарта вот уже более двух столетий тревожит совесть человечества. В увлекательной художественной форме автор пытается раскрыть тайну смерти гениального австрийского композитора.

---

Горюя о своем верном друге – разбитой скрипке, которая служила мне много лет, а также чтобы скрыть свои чувства и не ударить Сальери, я наклонился поднять обломки, но Сальери с презрением отбросил их ногой в сторону и закричал:

«Это послужит тебе хорошим уроком, немецкая свинья!»

Уж не вызвано ли его неистовство тем, что я один из любимых музыкантов Моцарта, подумал я, и к тому же его друг.

Мне оставалось одно: попытаться сохранить свое достоинство, и я молчал, чувствуя, что это злит его еще больше, потому что он заорал:

«Убирайся! Убирайся отсюда! Иначе я за себя не отвечаю!»

Эрнест замолчал, и Джэсон взволнованно спросил:

– И вы покинули оркестр?

– Что же мне оставалось? Когда я смог купить себе новую скрипку, было уже поздно присоединяться к оркестру, да и Сальери бы этого не допустил. А так как нам не платили за репетиции, я сильно задолжал и к тому же от всех горестей и забот заболел.

– Но за вами ведь не было никакой вины!

– Сальери был иного мнения. А в венском музыкальном мире от него зависело многое.

– А от Моцарта?

– Даже после смерти Глюка, когда Моцарт стал третьим императорским капельмейстером, он никогда не обладал влиянием Сальери. Сальери об этом позаботился.

– Увидев в тот день Сальери у Моцарта, я не знал, куда деваться, – продолжал Эрнест. – Но всюду царила атмосфера непринужденности, и хотя Сальери игнорировал меня, Моцарт отнесся ко мне весьма радушно и сердечно пожал руку. Пальцы у него были удивительно сильные и одновременно изящные. В Вене не было равного ему пианиста.

«Надеюсь, вы вполне оправились, Эрнест, – сказал он. – Я огорчился, узнав о вашей болезни».

«Мне лучше, господин капельмейстер», – ответил я, хотя едва держался на ногах.

Разве мог я испортить концерт? К счастью, праздник начался с обеда. Я уже много дней не ел досыта, а тут был настоящий пир: устрицы, жареный фазан, глазированные фрукты и шампанское. Нас, музыкантов, посадили вместе с гостями, вопреки обычаю. Многие композиторы ставили себя выше оркестрантов и в обществе не снисходили до разговора с ними. Я поел и мне полегчало, хотя я по-прежнему испытывал неловкость, ловя на себе злобный взгляд Сальери. Видимо, он так и не простил мне того случая.

Начался концерт, Моцарту всегда нравилась чистота моей игры; он хвалил меня за точность и за то, что я не увлекаюсь показным неаполитанским стилем «брависсимо», столь любимым Сальери. Стиль этот изобиловал взлетами и падениями и, по словам Моцарта, был рассчитан на то, чтобы ошеломить публику внешними эффектами, а не воздействовать на чувства.

Мы исполняли новое сочинение Моцарта, которое он посвятил жене, серенаду соль мажор, известную теперь под названием «Маленькая ночная серенада»; он дирижировал с вдохновением, и я понял, как дорога ему эта вещь.

Серенада поразила меня, пожалуй, никогда прежде я не слыхал такого мелодичного сочинения. Когда мы закончили, сверху раздался плач сына Моцарта, разбуженного музыкой. Отец принес мальчика из спальни, и все внимание гостей сосредоточилось на ребенке, а я поймал насмешливый взгляд Сальери.

Моцарта явно радовало внимание гостей к его сыну. И вдруг да Понте, которому, видно, наскучил маленький Карл Томас, затеял спор, несмотря на свое стремление сохранять добрые отношения со всяким известным композитором.

«Послушайте, Моцарт, – начал он, – маэстро Сальери утверждает, что писать оперу о Дон Жуане – глупая затея».

«Это не совсем так, я просто заметил, что сюжет не нов», – принялся оправдываться Сальери.

Молчаливый Гайдн, человек неприметной, но приятной наружности, чья дружба с Моцартом была общеизвестна, сказал:

«Я верю, что „Дон Жуан“ у Вольфганга получится и веселым и трагичным одновременно, и, как все его оперы, полным гармонии».

«Он может превзойти все сочиненное доныне», – прибавил да Понте.

Это не понравилось Сальери, и он заметил: «Но сам Дон Жуан личность безнравственная. Он развратник и убийца. Неудивительно, что оперу не ставят в Вене. Это сочли бы оскорблением императорской особы».

«Если опера пройдет с успехом в Праге, то ее поставят и в Вене», – ответил Моцарт.

«Если?… – Сальери сделал многозначительную паузу, а затем улыбнулся притворно-любезной улыбкой. – Вы щедрый хозяин, маэстро. Я в восторге от вашего обеда».

Меня удивило, что за столом Сальери не прикасался к блюду до тех пор, пока сам хозяин его не попробует. И все время следил за тем, каким кушаньям Моцарт отдает предпочтение. Я это хорошо запомнил.

Хотя оркестрантам должны были заплатить завтра, я задержался после ухода гостей. Констанца была недовольна, но Моцарт обрадовался. Он был сильно взволнован вечером и готов был бодрствовать всю ночь. Я спросил, не может ли он уделить мне минуту?

«И не одну, Эрнест», – ответил он, отводя меня в сторону.

Я смущенно молчал.

«Вам нужны деньги, не так ли?»

Я кивнул в ответ, и он с улыбкой протянул мне целую горсть монет. Отмахнувшись от благодарности, он переменил тему и пожелал узнать мое мнение о его новом сочинении.

«Серенада прекрасна и необычайно мелодична», – сказал я.

«Сомневаюсь, понравится ли она при дворе, но как приятно услышать одобрение настоящих музыкантов. Только им и можно доверять».

– Для меня это было большой похвалой, – сказал Мюллер.

– Он дал вам несколько гульденов? – спросил Джэсон.

– Он дал мне двадцать! И нечто большее, нежели деньги. Моцарт заметил, как я растроган. Констанца уже не раз звала его спать, и я догадался, что она не одобряет его чрезмерную щедрость, но он крикнул ей:

«Я скоро приду, Станци».

Он прошел в музыкальную комнату, вернулся с листом бумаги и сел за стол. Начертив нотные линейки он с поразительной быстротой набросал менуэт и протянул его мне со словами:

«Может, это хоть как-то возместит тот ущерб, который причинил вам Сальери, разбив вашу скрипку».

«Я не могу принять вашего подарка, господин капельмейстер», – ответил я.

«Отчего же? Отдайте его музыкальному издателю. С моей подписью за него можно выручить несколько гульденов». – Он подписал: «Вольфганг Амадеус Моцарт». – «Впрочем, – добавил он, – они и так не станут сомневаться в моем авторстве. Им знаком мой стиль, даже если они и не разбираются в качестве».

«Зачем вы пригласили Сальери? Он ваш недруг».

«Знаю. Но да Понте настоял, он хотел, чтобы мы подружились. Он считает, что это может пригодиться. По-моему, это напрасный труд. Вы доберетесь сами до дому?»

«Да, я чувствую себя лучше. Вы очень добры, господин капельмейстер».

«Расплатитесь с доктором и не волнуйтесь попусту».

«Я вам желаю того же, господин капельмейстер».

«А придется снова туго, приходите ко мне. Мне кажется, если Прага примет „Дон Жуана“, то в Вене ему тоже обеспечен успех».

«Несомненно!» – воскликнул я.

«Я предпочитаю не делать преждевременных выводов, пока не закончу работу. Постарайтесь заручиться услугами самого лучшего врача».

И он распрощался со мной.

– Сколько же вам заплатили за тот менуэт? – спросил Джэсон.

– Я не решился его продать.

– Он у вас сохранился?

– Он всегда при мне. – Мюллер бережно вынул ноты из кожаного портфеля и протянул их Джэсону.

Бумага пожелтела от времени, но хорошо сохранилась, и Джэсон не мог отвести взгляда от ясной и разборчивой подписи, словно сделанной только вчера.

– Разве мог я скрыть эту музыку от людей? Она такая выразительная и прекрасная. Я продал копии, но сохранил оригинал.

Джэсон пожелал сыграть менуэт, но Мюллер воспротивился.

– У нас есть дела поважнее. Вы сообщили Губеру, что собираетесь меня навестить?

– Нет.

– Правильно. Лучше не возбуждать подозрений полицейских чинов.

– Вам известно, кто лечил Моцарта накануне смерти?

– Меня тогда не было в Вене. Когда я вернулся, его уже не было в живых.

– А некоего Йозефа Дейнера вы знали?

– Хозяина таверны, друга Моцарта? Да. Он еще жив.

– Это я и пытаюсь выяснить, – ответил Джэсон. – Мне сказали, что Дейнер не отходил от Моцарта все последние дни.

– Я не видел Дейнера уже много лет, но, возможно, он и жив. В 1791 году, когда Моцарт обращался к нему за помощью, Дейнер был совсем молод.

– Вы знаете, где находится его таверна? Или, вернее, где она находилась?

– Нет. Но могу разузнать.

– Я даже не могу выяснить, где была последняя квартира Моцарта.

– Если не ошибаюсь, на Раухенштейнгассе. Здесь за углом. Пойдемте, я вам покажу.

Джэсон готов был немедленно последовать за Мюллером, но Дебору занимало другое.

– Вы сказали, что Моцарт спас вам жизнь. Каким образом? – спросила она старого музыканта.

– Когда Сальери разбил мою драгоценную скрипку, я увяз в долгах, в придачу заболел, и совсем было отчаялся. Если бы не Моцарт, я бы наложил на себя руки.

16. Последняя квартира Моцарта