Дэвид Вейс - Убийство Моцарта

• Название: Убийство Моцарта
• Автор: Дэвид Вейс
• Издательство: МУЗЫЧНА УКРАЙИНА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5-88510-045-4

Тайна смерти «бога музыки», как еще при жизни называли Вольфганга Амадея Моцарта вот уже более двух столетий тревожит совесть человечества. В увлекательной художественной форме автор пытается раскрыть тайну смерти гениального австрийского композитора.

---

– Он жив, – вставил Джэсон.

– Без меня ему не написать бы ни единой оперы. А его друг мертв.

– Вы угощали Моцарта гусиной печенкой у себя на ужине в тот вечер? – напрямик спросил Джэсон.

– Этим варварским немецким кушаньем! Кто вам это сказал?

– Многие люди. Вы хотели отравить его этим кушаньем, маэстро?

– Смертельны не только яды, но и некоторая пища, – поучительно произнес Сальери.

– Отчего вы угощали такой пищей Моцарта, если знали, что она вредна?

– Это не яд. Есть много способов отравить человека: порошок, растворенный в вине, отравленная перчатка, грязный ватерклозет…

– И тело исчезло, – задумчиво произнес Джэсон.

– Пепел был развеян по ветру. Не осталось никаких улик. Раз нет тела, нельзя доказать и вину.

– Вы дошли до кладбища?

– Началась ужасная метель. Я не мог туда добраться.

– А почему исчезло тело, вы знаете?

Сальери начал хохотать, смех перешел в истерические рыдания, а затем в приступ кашля, который, казалось, удушит его.

Смотритель подал ему стакан воды, но Сальери сделал несколько глотков лишь после того, как тот ее попробовал. Он погрузился в угрюмое молчание, не обращая больше внимания на посетителей. Они стараются загнать меня в тупик, думал он, хотят вернуть прошлое, но им ни за что не найти того аптекаря, я назвался чужим именем, да он и не знал меня в лицо, он тогда уже был дряхлым стариком и, видно, давно умер, к тому же аптекарь обязан отпустить покупателю яд, пусть даже мышьяк, они не посмеют меня тронуть, у меня связи при дворе, меня защитят, вот почему я здесь, найти бы только священника и обрести наконец покой, чтобы не гореть в вечном огне.

И тут он услышал, как смотритель говорит посетителям:

– Вам лучше уйти. Что если он вдруг отдаст богу душу в вашем присутствии? Тогда не миновать беды. Он совсем слаб, еле дышит. Это может случиться в любую минуту.

Он слышал и другие голоса, кричавшие:

«Твои дни сочтены, Антонио, смерть близка, твои дни сочтены, они настигают тебя».

Он повернулся к посетителям и в зеркале на стене увидел свое отражение. Он не узнал себя. Неужели это я, ужаснулся он, безобразный, сломленный жизнью старик?

Гордость и раскаяние боролись в нем, прошлое не давало ему покоя, он не отводил от зеркала напряженного взора; хор голосов снова звучал у него в голове: голос Моцарта, – но он ведь мертв, – голоса да Понте, Иосифа, и снова голос Моцарта. Неужели Моцарт будет вечно преследовать его? Моцарт, подступавший все ближе, восставший из могилы. Но ведь могилы нет. А значит, нет и Моцарта.

Он бросился к зеркалу, пытаясь разбить стекло, заглушить пронзительные голоса, – какое великолепное получится крещендо! И вдруг остановился. Слышат ли они то, что слышит он, эту прекрасную музыку! Отчаяние, зависть, ненависть захлестнули его, никогда не создать ему ничего равного, и этого он никогда не простит Моцарту.

Джэсон и Дебора бросились было удержать Сальери, но тот внезапно замер на месте, прикрыл отражение рукой и повторял:

– Убийца! Убийца!

Отражение молчало, и он, вырываясь из их рук, упал на пол, моля дать покой его душе и измученному телу.

– Что я с ним сделал! Что сделал! – твердил он.

40. Последний путь

– Что сказал Сальери? – спросил Эрнест, с нетерпением ожидавший их у ворот.

– Он говорил о многом. И кое-чему я поверил, – ответил Джэсон.

– К чему же вы склоняетесь после разговора с ним?

– Я считаю его виновным. И расскажу о том, что узнал, всему свету.

– Ему пришлось признаться, ибо если он и не совершал преступления, то виноват уже тем, что замышлял его, – высказала свое предположение Дебора.

– Нет, Сальери не ограничился одним замыслом, – не согласился с ней Джэсон. – То, что мы видели, Эрнест, было ужасно, отвратительно. Нет, Сальери действовал сознательно, он намеренно причинял Моцарту боль и страдания; тогда он был в здравом уме, но, движимый ненавистью, покушался на жизнь Моцарта всеми возможными способами.

Следующие несколько дней прошли спокойно. Дебора уговаривала Джэсона поскорее закончить дела с ораторией и готовиться к отъезду, и он не возражал, как вдруг от Эрнеста пришла записка без подписи:

«Вчера, седьмого мая, Сальери скончался. Газеты поместили краткое сообщение, но о причине смерти молчат. На мой взгляд, вам следует немедленно покинуть Вену, независимо от того, завершена ли оратория. Если обнаружится, что вы виделись с ним за несколько дней до смерти, на вас могут возвести обвинение».

Джэсон тут же отправился к Гробу. Срок их виз кончается, сказал он, они предпочитают уехать, пока не возникли новые затруднения.

Гроб ничуть не удивился их решению, наоборот, даже обрадовался. Май – идеальный месяц для путешествия, сказал банкир, он постарается поскорее приготовить деньги; что же касается оратории, то он пришлет к ним Шиндлера.

– А нельзя ли мне самому повидаться с Бетховеном? – спросил Джэсон.

– Пожалуйста, если у вас есть желание отправиться в Баден. Плохое здоровье заставило его туда уехать, а Шиндлера он оставил в Вене распоряжаться его делами.

– Вы считаете, что оратория не закончена?

– Нет. Надеюсь, вы не слишком огорчены. А деньги, оставленные в залог, вы получите обратно. Я никогда не злоупотреблял вашим доверием. В ближайшие дни все будет улажено. – И Гроб сердечно обнял Джэсона за плечи и проводил до дверей.

Дальнейшая задержка с отъездом сильно тревожила Дебору, но Джэсон уверял, что деньги никак нельзя получить раньше и что для беспокойства нет оснований. Она не верила.

Шиндлер с печальным видом объявил:

– Я вынужден, к сожалению, вам сообщить, что маэстро не сможет завершить ораторию.

– Это окончательный ответ? – спросил Джэсон.

– Да. Я поверенный Бетховена, хотя Гроб и делает вид, что таковым является он.

– Что с господином Бетховеном?

– У него плохо с желудком. Возможно, Шуберт согласится написать для вас ораторию.

– Но Шуберт ведь сочиняет песни.

– В основном, песни. Но он сильно нуждается в деньгах. В последнее время его преследуют неудачи. Он пришел тогда на концерт Анны Готлиб в надежде, что она согласится исполнять его песни, а она отказалась под предлогом, что поет одного Моцарта. Шуберт написал новую оперу, а цензор запретил ее за сюжет. У него подавленное настроение, заказ на ораторию был бы весьма кстати.

– Я могу дать ему некоторую сумму.

– В качестве платы за ораторию?

– Нет, мы не можем задерживаться. В качестве подарка.

– Шуберт ни за что его не примет, – заметил Шиндлер. У дверей он вдруг вспомнил:

– Вы, конечно, слыхали о Сальери?

Джэсон постарался изобразить на лице непонимание.

– Скончался. Внезапно.

– Вот как! Я знал о его болезни. От чего же он умер?

– Как ни странно, газеты об этом молчат. Сообщение было до неприличия коротким. Не упоминается даже, где его похоронят. Вы сумели с ним повидаться?

Джэсон чуть было не открыл Шиндлеру всю правду, но вовремя удержался.

– К сожалению, нет. Прошу прощенья, господин Шиндлер, но нам пора собираться в путь.

Шиндлер поклонился и подал Джэсону письмо.

– От Бетховена. Прощальная записка.

Затворив за Шиндлером дверь, Джэсон принялся за чтение.

«Мои уважаемые и любимые друзья!

Я хочу выразить вам свое сожаление по поводу того, что не могу представить обещанной оратории. Я чувствую себя перед вами глубоко виноватым. Много раз я принимался за работу, но боль не позволяет мне сидеть за столом, и как ни печально, я не могу больше так много сочинять, как в былые времена. Я предпочел бы сказать вам все это лично, но, надеюсь, вы поймете меня. Резкое ухудшение здоровья заставило меня искать исцеления среди девственной природы Бадена. Память о вашем великодушном ко мне отношении я сохраню навсегда. Это время я много раздумывал о Моцарте и Сальери и пришел к выводу, что только благодаря Моцарту Сальери сохранится в памяти людей, а память о Моцарте будет жить вечно.

Желаю вам счастливого и благополучного возвращения на родину и от всей души обнимаю Вас, господин Отис, и Вашу очаровательную жену.

Ваш друг Бетховен».

Гроб отказался вернуть Джэсону четыреста гульденов, присланных Обществом для оплаты оратории, объяснив:

– Я обязан отправить деньги обратно. Кстати, каким путем вы собираетесь возвращаться? В это время года путешествие вверх по Дунаю от Вены до Линца сулит много приятного. Я дам вам чеки на банки в Мюнхене и Мангейме, чтобы вам не держать при себе большие суммы наличными. Я сожалею об оратории, но ведь Вена сама по себе стоит посещения. Вы слыхали новость о Сальери?

Боясь выдать себя, Джэсон и Дебора только кивнули.

– Очень печально. Столь выдающийся музыкант, и такой конец. Надеюсь, вы не слишком огорчены, что заказ не выполнен.

Джэсон только пожал плечами.

– Будь я на вашем месте, я бы непременно поехал баржей до Линца. К тому же, нанять нового кучера будет не так-то легко. От Линца вы можете дилижансом добраться до Парижа, а оттуда до Ла-Манша.