Сергей Булыга - Окрайя (Черная сага - 3)

• Название: Окрайя (Черная сага - 3)
• Автор: Сергей Булыга
• Жанр: Научная Фантастика

---

Йонс нехотя встал и окликнул:

- Хозяин!

Хозяин был на корабле. Он, видно, только что проснулся. Поднялся, перегнулся через борт, спросил:

- Чего тебе?

- Хочу уйти на север.

- Ну и иди.

- Но я хочу уйти вместе с тобой. На твоем корабле.

- Со мной и без тебя людей достаточно.

- А если вдруг тебе двоих не хватит?

- Хватит!

- А ты их вызови. Я посмотрю на них. И мой товарищ тоже очень хочет на них посмотреть. Ведь хочешь, да?

- Хочу! - сказал Лузай и даже засмеялся.

И кормчий тоже враз повеселел и, потирая руки, спросил:

- А вы на каких хотите посмотреть?

- На самых лучших!

- Это дело!.. Леп, Гурн, сюда!

И показались Леп и Гурн. И показались прочие. Да и по берегу стали сходиться любопытные. А мы с Лузаем отошли немного в сторону и встали там, и изготовились. Сошли по сходням Леп и Гурн, и тоже изготовились. Кормчий сошел, сошли его дружинники. И обступили нас на должном расстоянии. Кормчий спросил:

- Как вас зовут?

А я сказал:

- Потом, в море узнаешь.

- А вы разве дойдете до него?

- А что тут доходить?! И двадцати шагов не будет. Так что, пошли?!

- Пошли! - сказал Лузай.

И мы пошли на них! И...

Да! Это и вправду были лучшие! И Леп рубился хорошо, и Гурн. И все, стоявшие вокруг, кричали:

- Бей безымянных! Бей!

А безымянным лечь - это, у них так говорят, хуже всего. Безымянных нельзя поднимать, безымянные так и лежат на земле, пока их чайки или крабы не сожрут...

Но мы дошли до моря, да! Сперва Лузай дошел, потом и я. Я очень гневен был и потому долго не мог сразить врага, а все теснил его, теснил, в воду загнал...

И только там уже достал! А после окунул меч в прибрежную пену, вымыл его, утер, в ножны вложил, а уж потом только сказал:

- Я - Айга, пришлый йонс.

- А я - Гуннард Медный Язык, - ответил кормчий. - Вот мой корабль. Всходи! И ты, Лузай, всходи!

И мы взошли. И пировали с ними. Но уже в полдень сели к веслам. Гуннард командовал:

- Р-раз! Р-раз! - и мы гребли.

Уключины скрипели, хлопал парус. Волны толкались в борт, шипели. Ветер свистел...

И выл Хвакир! Я это очень ясно слышал. Когда волна подбрасывала нас и становился виден берег, я привставал, смотрел...

Но пса не видел - только слышал: он выл и выл и выл. Так воют только по покойникам. Бр-р, гадко как!

Лузай же ничего не слышал. Лузай был весел, говорил:

- А ты был прав! Все хорошо.

- Р-раз! - командовал Гуннард. - Р-раз! Р-раз!

А вечером убрали парус, заложили весла, поели солонины, выпили вина и все заснули. Один лишь я не спал. Мне чудился Хвакир - как будто он пришел ко мне, лег мне на грудь, и давит, давит, давит! Но от него было тепло, и вскоре я заснул.

А утром мы опять взялись грести. Гребли весь день. И еще один день. И еще один день. И еще. А море было тихое, спокойное, и небо было чистое - ни облачка, ни птиц. Гуннард был весел, говорил:

- Как бы не сглазить! Вот бы еще хоть один день таким же выдался. Ну, и еще!

И так, как он просил, и было: лишь на девятый день к нам прилетела птица - ворон. Ворон был очень осторожен - парил довольно высоко и все высматривал, высматривал...

- Считает нас! - так говорили йонсы. - Амун, стреляй!

Амун стрелял. Он был у них первым стрелком, он веко Винну заложил... А тут стрелял, стрелял - а стрелы уходили мимо. Это недобрый знак! Как только ворон нас пересчитает, он улетит к Хозяину, расскажет, сколько нас, где нас искать, и вот тогда Хозяин - Морской Вепрь! - примчится к нам и протаранит нас клыками, проломит борт, корабль начнет тонуть, мы станем прыгать в воду, и тут-то он... Тогда я встал и попросил:

- А дайте я попробую.

Крик был! Насмешки. И неверие. А ворон все кружил, считал, а я настаивал, настаивал... И, наконец, мне дали лук. Я заложил стрелу. И долго целился, и вспоминал Хвакира, шептал: "Это - тебе, тебе, хватай, мой верный пес!" А после выстрелил...

От ворона лишь перья полетели! Все закричали:

- Хей! Хей-хей!

Потом всем выдали вина, а мне - двойную порцию. Потом, когда все выпили, Гуннард сказал:

- Амун, к веслу!

И Амун сел на мое место. А я сел рядом с Гуннардом. И лук оставили при мне. И сорок восемь стрел. И это непростые стрелы! Их загодя приносят в храм, обмакивают в жертвенную кровь и посвящают Винну, богу белобровых. Так что иные стрелы здесь не подойдут. И потому каждую из поданных мне стрел я огладил и поцеловал, над каждой прошептал свое заветное желание...

А Гуннард улыбнулся и сказал:

- Я вижу, ты не прост, мой Айга.

А я:

- Я разве твой? Я - свой.

Гуннард нахмурился. В другой бы раз он, может быть, схватился бы за меч... А тут он посмотрел на небо и задумался. Потом спросил:

- А где это ты научился так метко стрелять?

- Это неважно, - сказал я. - А важно, чтоб не разучиться.

- Да, это верно, - согласился Гуннард. И, помолчав: - Ты хороший стрелок. Ты и с мечом горазд. Да и твой нрав мне по душе. А посему... если ты согласишься пойти ко мне в дружину, то тогда кроме причитающейся тебе доли добычи ты будешь получать дополнительно, уже из моего кошеля, еще по двести монет серебром. И это - за каждый поход. Ну, что ты на это скажешь?

- А то, что это предложение весьма заманчивое. Однако как только мы прибудем в Окрайю, я должен немедленно отправиться в Счастливый Фьорд.

- Счастливый Фьорд! - и Гуннард рассмеялся. - Зачем тебе туда?

- За счастьем, - сказал я и подмигнул.

Гуннард насупился, сказал:

- Не хочешь говорить, не надо. А ты был там хоть раз?

- Нет.

- Тогда знай: Счастливый Фьорд - это большая глушь. Две сопки, три скалы. Счастливым же его прозвали от того, что там когда-то жил отважный йонс Хальдер Счастливый. Был у него корабль "Быстроногий Лис", была дружина, была слава. А после он ушел на юг, в Страну Гниющих Листьев, и там, как говорят, совсем обабился - в доме живет, спит на печи и землю пашет.

- Сам, что ли? - спросил я.

- А хоть бы и не сам! - гневно воскликнул Гуннард. - Но все равно, поверь, он плохо кончит, этот Хальдер, очень плохо! Это ж представить только: йонс - и женщина! Тьфу! Тьфу!

И Гуннард так разгневался, что замолчал и больше за весь день не вымолвил ни слова. Только за ужином сказал:

- Трантайденвик, а мы туда идем, это большой, красивый и богатый город. Таких, как ты, там очень уважают.

Я промолчал. Поели, полегли, заснули. Утром гребли...

И снова появился ворон. За ним - второй. "Айга! - кричали мне, Стреляй!" Я встал и мысленно призвал Хвакира, потом прицелился...

И сбил - одной стрелой! - обоих. То был хороший выстрел, да. Дружинники орали "Хей, хей, хей!". Гуннард молчал, лишь головой кивал. Долго молчал. Смотрел на мои руки. Потом спросил:

- А Вепря сможешь, а?

- Нет, - сказал я. - Его стрелой не взять. Нужно копье.

- И ты метнешь?

- А что? Метну. И попаду!

И Гуннард снова замолчал. И день прошел. И ночь. На следующий день их прилетело шестеро. Я сбил их, изведя семь стрел - спешил, опять хотел всех удивить, и потому однажды промахнулся. Гуннард сказал:

- Ну что ж, бывает. В другой раз будь поосмотрительней.

Я обещал. Гуннард опять весь день молчал. А вечером, когда мы уже ложились спать, он вдруг сказал:

- А ножны у тебя чужие. В них меч не полностью скрывается.

- Нет, - сказал я, - ножны мои. А то, что меч из них торчит, так это с умыслом, чтоб знали: я долго думать не люблю.

- Возможно, - согласился Гуннард. - Пусть будет так, я ошибался. Тогда... скажи: а что на них начертано?

- Где?

- А вот это. Это же письмена. Я уже много дней на них смотрю и ничего не могу понять. Так что же на них начертано?

- Моя судьба.

- Какая?

Я молчал.

- А! - сказал Гуннард. - Ясно. Я раньше говорил: ты непростой. Теперь я говорю: ты очень непростой...

Вдруг он замолчал, задумался, потом спросил:

- А ты бывал в Стране Гниющих Листьев? Ты видел Хальдера?

Я снова промолчал. Я знал, что нужно было лгать - лгать обязательно! но не хотел, мне было противно это делать. А Гуннард рассмеялся и сказал:

- Вот это хорошо, по-нашему! Чем лгать, лучше молчать.

- Да, - сказал я. - И вот еще: у нас не принято расспрашивать, особенно тогда, когда это касается чьей-то судьбы.

- И колдовства!

- Я так не говорил!

Гуннард зло глянул на меня... и отвернулся, и накрылся с головой, и сделал вид, что сразу же заснул. И хорошо! И я заснул.

Всю ночь мне снился мертвый Хальдер. К чему бы это, думал я...

А вот к чему: на следующий день к нам снова прилетели вороны. И я стрелял, стрелял, стрелял... А после сел, пересчитал - осталось восемь стрел. Гуннард сказал:

- Ну что ж, может, и хватит. Завтра - последний день, если, конечно, ветер не изменится.

Потом, немного помолчав, опять заговорил:

- А, говорят, у Хальдера был плащ, который ловил ветер. Потом он этот плащ сменял на разговор.

- Какой?

- А его научили хожденью по пресной воде.

- То есть по рекам?

- Да, по рекам. Отец мой говорил ему: "Хальдер, а как же теперь ветер? Ведь ты же отдал плащ!" А он сказал: "Зачем мне теперь ветер? На реках есть течение, оно и принесет меня в Ярлград". С тем и ушел. А мой отец сказал: "Он больше не вернется, ибо течение, сын мой, это не ветер. Реки вспять не текут". И Хальдер действительно... - и вдруг он замолчал, собрался с духом... и сказал: - А знаешь, почему я то и дело вспоминаю Хальдера? Ты на него очень похож - и своей статью, и своими манерами. И лук ты держишь совершенно так же, как он. Да и мечом орудуешь, как он. А посему... мне все равно, кто ты такой, откуда взялся, но если ты пойдешь со мной в Трантайденвик, то я буду приплачивать тебе триста монет в каждый поход!