Джин Брюэр - Планета Ка-Пэкс

• Название: Планета Ка-Пэкс
• Автор: Джин Брюэр
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-045057-2, 978-5-9713-5847-3, 978-5-9762-3915-9

Невероятная история Прота – пациента психиатрической больницы, называющего себя пришельцем с далекой планеты Ка-Пэкс, – и талантливого психиатра Марка Фуллера, который пытается излечить загадочного безумца.

Сколь тонка грань, отделяющая фантазию от сумасшествия, а сумасшествие – от чуда?

И что произойдет, если однажды безумие станет реальностью?

Читайте интеллектуальный триллер Джина Брюэра, который лег в основу сценария легендарного фильма Иена Софтли с Кевином Спейси и Джеффом Бриджесом в главных ролях!

---

– Это то, над чем уже немало лет работают Чарли Флинн и его ученики. Включая двойную звезду в созвездии Лиры. Эта «двойственность» демонстрирует некую пертурбацию, возмущение в модели ее вращения, указывая на вероятность существования в ее системе огромного темного небесного тела, возможно, планеты. Как утверждал ваш так называемый пациент, эта планета, по всей видимости, вращается вокруг них каким-то необычным образом – Чарли считает, что она описывает восьмерку. Понимаете, к чему я клоню? Эта работа не опубликована! За исключением одного-двух коллег, Чарли пока никому о ней не рассказывал. Он собирался доложить об этом в следующем месяце на совещании астрофизиков.

– Откуда у вас взялся этот «пациент»? – спросил Стив, запихивая в рот горсть хрустящего жареного картофеля. – Сколько вьемени он у вас накодится? Его зогут не Чарли?

Было уже далеко за полдень, а мы со Стивом все еще пили пиво и болтали об астрономии и психиатрии, тогда как Эбби и моя жена время от времени ворчали на нас, умоляя прекратить разговоры о работе и хоть немного приглядывать за нашими внуками и детьми, бросавшими едой друг в друга и собаку. Первое, что мне не терпелось узнать у Стива, – это возможно ли путешествовать со светом. «Невозможно», – твердо ответил он, похоже, все еще не уверенный в том, что я его не разыгрываю. Когда же я спросил его, согласится ли он помочь мне доказать моему пациенту, что планета КА-ПЭКС – плод его воображения, Стив сразу согласился. Перед отъездом я дал Стиву список вопросов для доктора Флинна о системе двойных звезд: к какому типу звезд они принадлежат, каков их размер и яркость, за какое время они вращаются вокруг своей оси, чему равен год на предполагаемой планете и даже как – если смотреть с этой планеты – выглядит ночной небосклон. Стив пообещал позвонить мне и сообщить обо всем, что ему удастся разузнать.

БЕСЕДА ЧЕТВЕРТАЯ

Манхэттенский психиатрический институт находится в Нью-Йорке, на углу Амстердам-авеню и Сто двенадцатой улицы. Это частная учебно-исследовательская больница, кооперирующаяся с расположенной поблизости Высшей медицинской школой при Колумбийском университете. При этом МПИ совершенно независим от Психиатрического института Колумбийского университета, лечебницы общего характера с гораздо большим количеством пациентов, чем у нас. Мы называем его «большим институтом», а наш, в свою очередь, – «малым институтом». Мы принимаем лишь ограниченное число взрослых пациентов (от ста до ста двадцати максимум), и наш подход в их отборе необычен: это или пациенты, чьи заболевания уникальны, или те, на которых не действуют ни медикаменты, ни операции, ни лечение электрошоком, ни психотерапия.

МПИ построили в 1907 году, потратив на строительство чуть более миллиона долларов. Сегодня одно только здание стоит, сто пятьдесят миллионов. Территория вокруг больницы небольшая, но хорошо ухоженная: по бокам здания и позади него газон, вдоль стен и оград – кустарники и цветочные клумбы. А в центре того, что мы называем «нашим захолустьем», фонтан «Адонис в райском саду». Я люблю прогуляться в нашем пасторальном садике, послушать болтовню фонтана, пристально вглядеться в старые каменные стены. Ведь здесь прожиты почти целые жизни – и пациентов, и персонала. А у некоторых больных, кроме этого мира, никакого другого уже и не будет.

В МПИ пять этажей с четырьмя отделениями, пронумерованными в порядке возрастания интенсивности заболеваний. Первое отделение (на первом этаже) для тех, кто страдает лишь острыми неврозами или легкой паранойей, и тех, кому помогло лечение и они почти готовы к выписке. Остальные пациенты об этом знают и часто вовсю стараются получить туда «повышение». Второе отделение для пациентов (вроде Рассела и прота) с более тяжелыми недугами: параноидной шизофренией, с маниакально-депрессивным синдромом, а также для закоренелых мизантропов, и прочих, неспособных функционировать в обществе. Третье отделение подразделяется на 3А, где находятся пациенты с различными серьезными психотическими расстройствами, и 3В – для больных аутизмом[9] и кататоников[10]. И наконец, четвертое отделение для пациентов с психопатией, представляющих опасность для персонала и других больных. В их число входят некоторые из страдающих аутизмом, с постоянными, необузданными приступами гнева, а также люди, в основном ведущие себя нормально, но подверженные неожиданным приступам жестокости. В четвертом отделении также находятся клиника, лаборатория, небольшая научная библиотека и анатомический театр.

У пациентов первого и второго отделений почти нет никаких ограничений, и они свободно могут общаться друг с другом. Обычно это происходит в столовой и в комнате физкультуры и отдыха (отделения № 3 и № 4 находятся в другом помещении). В каждом отделении есть женские и мужские палаты и душевые. Кстати, кабинеты врачей и смотровые комнаты находятся на пятом этаже, так что у пациентов бытует шутка, что из всех, кто только есть в этом институте, мы, врачи, самые ненормальные. И еще на нескольких этажах находятся кухни, а прачечная, котельная, кондиционерная система и оборудование для техобслуживания – в подвальном помещении. На первом и втором этажах и между ними – амфитеатр для занятий и семинаров.

До того как меня назначили исполняющим обязанности директора, я каждую неделю час-другой проводил в отделениях, попросту, без всяких формальностей, беседуя с моими пациентами, для того чтобы понять, насколько улучшается их состояние, если вообще улучшается. К сожалению, из-за моих новых административных обязанностей, этому обычаю пришел конец. Правда, я по-прежнему пытаюсь хоть изредка посидеть вместе с ними на обеде или просто побыть рядом до начала моего первого интервью, заседания комитета или дневной лекции. В то утро, сразу после Дня памяти погибших, я решил, что, перед тем как подготовиться к моему уроку, назначенному на три часа дня, пойду пообедать в третьем отделении.

Помимо больных аутизмом и кататонией, в этом отделении были еще и пациенты с расстройствами, затруднявшими их общение с пациентами из первого и второго отделений. Там, например, были люди с навязчивым пристрастием к еде, готовые поглотить все, что попадалось им под руку: камни, бумагу, сорняки, столовое серебро, – или копрофаг, чьим постоянным желанием было поглощение своих, а иногда и чужих экскрементов, и еще несколько пациентов с серьезными проблемами сексуального характера.

Один из последних, когда-то прозванный студентом-комиком Чокнутым, то и дело «совокупляется» сам с собой, возбуждаемый всем подряд: видом рук, ног, кровати, уборной и еще невесть чего.

Чокнутый – сын видного нью-йоркского адвоката, а его бывшая жена – известная актриса телевизионной мыльной оперы. Насколько нам известно, у него было вполне нормальное детство, никаким сексуальным запретам или жестокостям он не подвергался; были у него и поезд Лайонел и строитель Линкольн, он играл в бейсбол и баскетбол, любил читать, имел друзей. В старших классах школы он стеснялся девочек, но в колледже он обручился с красавицей сокурсницей. Она была веселой, общительной и страшно кокетливой. Без конца увлекая и соблазняя его, она никогда не дозволяла ему «идти до конца». Сходя с ума от желания, Чокнутый тем не менее два мучительных года оставался девственником, сохраняя себя для любимой женщины.

Но в день их свадьбы она сбежала со своим бывшим ухажером, незадолго до этого освобожденным из местной тюрьмы, оставив Чокнутого на алтаре, в буквальном смысле готового вот-вот «треснуть по швам». Когда ему сообщили, что невеста его обманула, он прямо в церкви спустил штаны и принялся мастурбировать. И с тех пор его было не остановить.

Проституционная терапия для Чокнутого оказалась совершенно бесполезной. Лечение же медикаментами принесло некоторый успех, и теперь Чокнутому удается дойти до столовой и обратно, не нарушая общественного порядка.

Когда Чокнутый выходит из своего бредового состояния, он чудный парень. Ему уже за сорок, а он моложав и хорош собой: у него каштановые коротко подстриженные волосы, волевой, с ямочкой, подбородок и необычайно меланхоличные голубые глаза. Он любит смотреть телевизионные спортивные программы, и, когда бы я ни встретил его в коридоре, он всегда беседует с кем-то о бейсболе или футболе. Но в этот раз он ни словом не обмолвился о своей любимой команде «Мете», а говорил только о проте.

Насколько мне было известно, Чокнутый ни разу не видел прота, так как пациентам третьего отделения на разрешалось ходить в другие отделения. Тем не менее, он прослышал о том, что во втором отделении появился новый пациент, прибывший откуда-то издалека, где жизнь совсем не походит на здешнюю, и очень хотел с ним познакомиться. Я попытался отговорить его от этой затеи, всячески умаляя достоинства воображаемых путешествий прота, но печальные, младенчески голубые глаза Чокнутого смотрели на меня с такой мольбой, что я пообещал ему подумать об этом.