Петр Саулин - Охота на хищных зверей

• Название: Охота на хищных зверей
• Автор: Петр Саулин
• Издательство: «Физкультура и спорт»
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1957

Спортивная охота на хищных зверей по своей значимости, пожалуй, превосходит все самые занимательные виды спорта. Молодой охотник, пристрастившись к охоте по хищному зверю, может постигнуть для себя очень многое. Облава, выслеживание хищников по следам, оклады флажками, преследование зверя с собаками в лесной глухомани всегда волнуют охотника и вместе с тем являются для него школой воспитания мужества. В единоборстве с лютым зверем рождаются отвага и решительность. В трудных таежных походах зреют закалка и сноровка, находчивость и выдержка.

---

Вместо ответа, старик почесал седую, окладистую бороду, поднял указательный палец правой руки так, чтобы я хорошо видел. Затем плотно сложил губы, поднес к ним край пальца, у самого нижнего сустава, – той стороной, которая от ладони прилегает к среднему пальцу, – слегка захватил губами кожу того же указательного пальца, и в избе снова полились звуки, напоминающие крик подстреленного зайца. Только в отличие от манка слышалось не «уа! уа! уа!», а «кнээ! кнээ! кнээ!». Но и те и другие звуки одинаково напоминали крик зайца.

– Вот вам и натуральный манок, – сказал дед. – Если у вас есть упорство и терпение, можете научиться владеть им в несколько дней.

Я пытался и манком, и пальцем воспроизвести звуки, схожие с криком зайца и писком мыши, но явно фальшивил, и Калистрат Терентьевич, весело улыбаясь, меня обнадеживал:

– Ничего, ничего! Это наука и мне не сразу далась. Есть и другой способ, попроще. Лисица идет и на утиный манок, – и, согнув пальцы в кулак, к моему изумлению, закрякал уткой и зашарпал селезнем. – Можно играть и купленным в магазине утиным манком, прокрякав им не больше двух-трех раз, – поучал дед.

– А сколько раз нужно дунуть в манок? – спросил я его.

– Два, в крайности не больше трех раз, если верещать по-зайчиному, – ответил, не задумываясь, дед, – иначе зверь быстро смекнет, что это кричит не заяц, а кто-то подделывается под него. Другое дело манить по-мышиному, когда зверь находится не ближе чем в ста пятидесяти шагах. Тогда можно играть губами или манком и почаще.

Старик сделал паузу, набил трубку и, залезая на лежанку, добавил:

– Завтра пойдем за лисицами. На рассвете двинулись в путь.

Заря загоралась медленно. Западный ветер чуть пошевеливал макушки низкорослой ольхи. Мы остановились на опушке леса. Дед надел маскировочный халат,

я накрыл грудь домотканной льняной простыней, завязал на спине узлы.

– Садись туда, за ту елочку, и спокойно жди. Появится на поле лисица – мани по-мышиному и будь готов! – сказал он и, перейдя овраг, скрылся в кустарнике.

Я всматривался еще в тусклую белизну полей, напрягал зрение и слух, но ничего не видел и не слышал. Но вот из-за леса показалось солнце, и все вокруг зарозовело, заискрилось. В противоположной стороне, за оврагом, на краю кустарника раздалось знакомое:

– Кнээ! Кнээ! Кнээ!

«Дед пальцем манит лисицу, – подумал я. – Но где же лисица? Почему я ее не вижу?»

Я осматривал каждый бугорок, каждый пучок травы, возвышавшийся из-под снега.

«А-а, вот где она, красно-рыжая плутовка!» Лисица почти ползла по сухой траве, против ветра, то останавливаясь и вытягиваясь в струну, то пригибая острую мордочку к снегу.

Тихонько я стал дуть в раструбок манка, не прикрывая его пальцами. «Ци, ци, ци!» – послышалось в тихом морозном воздухе. Лисица остановилась, приподняла уши. Это – верный признак, что она расслышала манок. Затем зверь резко повернул против ветра, затрусил почти рысью. Я крепко сжал в руках двустволку. Еще тридцать-сорок шагов – и дед сможет поздравить меня с полем.

Прогремел выстрел, только не мой. Дед опередил меня. Но почему же побежала лисица? Я вскочил на ноги…

Дед вылез из оврага, держа за задние лапы здоровенного, лимонного цвета, лисовина. Значит, он подманил и свалил другую лисицу, а моя, потревоженная выстрелом деда, ушла.

Поздравив дедушку с полем, я рассказал, как из-за его выстрела я упустил лисицу. Он улыбнулся.

– Дело поправимое, теперь ты будешь стрелять.

Не прошло и часа, как лисица лежала у моих ног. Больше лисиц на этом поле не оказалось. К полудню мы двинулись в густой ельник, подсчитали входные и выходные следы лисиц. Два выходных следа подсказывали, что в густом ельнике залегли две лисицы.

– Надо полчаса выждать. Если зверь слышал наши шаги, пусть успокоится, а то ни на какой манок не пойдет, – сказал дед.

Учтя направление ветра, он поставил меня на входном следу зверя, за елочкой, а сам стал шагах в пятидесяти. В морозном воздухе опять раздался «заячий» крик, коротко повторенный через четверть минуты.

Я стоял не шевелясь, зорко оглядывая поросль ельника. Прошло не более двух-трех минут, и из небольшого овражка, крадучись, выбралась лисица. Она была уже в шестидесяти шагах, когда я не выдержал и кашлянул в шапку: хронический трахеит испортил все дело. Лисица прыгнула в сторону, я послал ей вдогонку заряд нолевки и «пропуделял» начисто.

Дед покачал головой, рассмеялся и махнул рукой.

– Жить зверю суждено! С кашлем и у меня не раз так получалось, – сказал, посмеиваясь, Калистрат Терентьевич, поворачивая на дорогу к деревне.

Постепенно я отлично научился верещать по-заячьи и подражать губами мышиному писку. В первое время, признаться, нелегко давалась мне эта хитрая задача. Много было неудач. Не раз, пролежав часами в снегу, в метель и мороз, я возвращался домой с пустыми руками. Но чем упорнее я изучал лисьи повадки, чем более совершенствовался в приманивании, тем чаще стал подвешивать на ремень лисиц. Охотясь на лисицу с манком, я изучал нравы и повадки этого плутоватого зверя и убедился, что вся хитрость лисицы заключается в ее чрезмерной трусости и осторожности, а превосходный слух и хорошее зрение дают ей возможность прекрасно разбираться в обстановке.

Я не раз убеждался также в том, что лисица бывает иногда чересчур наивной. Приведу в подтверждение этого следующий случай.

Однажды в Подмосковье я охотился с гончей на беляков. Гон костромича Буруна слышался все ближе и ближе. Я стоял в еловом лесу, готов был принять зверя. Вдруг под толстой елью я заметил на снегу рыжее пятно. Пятно оказалось лисицей. Она подняла голову и тут же снова ее опустила. Интересно то, что лисица была в каких-нибудь двадцати пяти шагах от меня и слышала голос собаки. Она была убита наповал. Разве это не наивность зверя, видя человека и слыша гон собаки, не искать от них спасения в бегстве?

В своей охотничьей практике я не раз также замечал у лисиц что-то вроде любознательности. Приведу характерный пример.

Как-то раз, продвигаясь на лыжах по глубокому снегу, в низине, среди поля, я заметил лисицу примерно в двухстах шагах от себя. Она что-то выкапывала из снега и меня не замечала. Я остановился и присел на лыжу. Я был в белом халате с капюшоном, закрывавшим шапку-ушанку. Ложиться в рыхлый снег не хотелось, а сидя приманить лисицу я не рассчитывал. Лисица подняла голову, долго смотрела в мою сторону, затем медленно пошла на меня и, не дойдя шагов шестьдесят, села и долго меня разглядывала. Я выждал, когда она «дала» бок, и двухнолевка свалила ее в снег. Так за свое настойчивое любопытство, граничащее с глупостью, зверь поплатился жизнью. Узнать человека лисица издали не могла, а возвышающийся над снегом белый предмет ее заинтересовал.

Манки на лисицу

Возвращался я поздней осенью опушкой леса вечером с охоты домой. Перед закатом солнца услышал частое стрекотание сорок над вершинами елей; присев за кустом, спиной к лесу, тогда еще по неопытности, трижды проверещал по-заячьи. Сорочий крик усилился. Не прошло и минуты, как слева, почти из-за моей спины, выскочила небольшая лисица и остановилась в метре от стволов ружья, которое я держал на коленях. Я вскинул двустволку, и лисица ошалело шарахнулась в сторону. Выстрел настиг ее на двадцатом прыжке.

Разумеется, это была оплошность молодой лисицы, которая шла на меня против ветра. Но как чутье ее подсело, попробуйте тут объяснить!

Оклад флажками. Флажки для оклада лисиц делаются из кумача на тонком, но прочном шнуре. Обычная длина флажков – 2 км. Кумачовые полоски должны быть шириною 8—15 см и длиною 25–35 см. Они пришиваются на шнур на расстоянии один от другого примерно 70—100 см. Удобнее для охотника, если флажки намотаны на легкую катушку. Собранные мотками флажки, метров по 100–150 каждый, хотя и перевязанные веревочками, путаются, и разматывать их при окладе сложнее.

Флажки, пропитанные запахом рук человека и человеческого жилья, лисица причуивает издали и не решается их переходить, а яркие, трепещущие па ветру кумачовые лоскутки хорошо заметны охотнику на снегу.

Обойти лежащую в лесу лисицу и обложить ее флажками проще по глубокому снегу, потому что в это время лисица хотя и ходит широко, не ложится сравнительно близко от дороги.

Однако оклад требует от охотника-окладчика большой опытности и умения ориентироваться, особенно в незнакомой местности, чтобы не подшуметь и не спугнуть зверя. Отыскав лисий след – цепочку, – уходящий в глубину леса, и убедившись, что зверь пошел на лежку, окладчик, соблюдая осторожность, старается обойти зверя, обложить его. Он делает круг, подсчитывая входные и выходные лисьи следы и отмечая каждый из них черточкой – чирканьем ногой на снегу поперек следа. Подсчитав и убедившись, что одним входным следом зверя больше, возвращается к терпеливо ожидающим его товарищам офлаживать зверя в замкнутом кругу.