Илья Новак - Планета под контролем

• Название: Планета под контролем
• Автор: Илья Новак
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-2556

Спецслужбы нескольких галактических рас сошлись в жестокой схватке на орбите планеты Глиф. Ведь на ее поверхности находится то, ценнее чего нет во всей федерации Оси. Планета в карантине, то есть никто не может проникнуть на Глиф извне сквозь орбитальную блокаду. Но кое-кому это все же удается – звездный странник-пиччули, представитель почти вымершей расы, сумел проскользнуть мимо боевых дронов и военных спутников. Шаткое равновесие нарушено, и теперь за Бет-Заной, последним из космических хамелеонов, будут охотиться все…

---

Откинувшись назад, дзен ударил ногами по руке кочевника. Соник упал в сгнившие стебли, устилавшие дно клетки. Лезвие дрожало и расплывалось с тихим гудением. Понимая, что может лишиться обеих рук, Заан перевернулся, лег на него спиной, стараясь попасть на лезвие запястьями, не обращая внимания на большой палец левой ноги, почти перерубленный атаманом, висящий лишь на лоскутке кожи. Он поерзал, страшась лишь того, что сонический нож прорежет мускулы спины и доберется до позвоночника, чувствуя жжение и вибрирующую мощь резонанса под собой. Снаружи кричали, несколько мужчин, вскочив на повозку, пытались развязать веревки, заменяющие петли в маленькой решетчатой дверце, но они не успевали – Ушастый чувствовал, что вместе с кожей запястий лезвие вспарывает веревки, – и тут за прутьями атаман Гира, уже несколько секунд яростно щелкающий силовиком, случайно нажал нужную кнопку и ударил по клетке силовым потоком.

У Заана возникло ощущение, что кожа на голове стягивается в комок, в одну точку на лбу. Руки и ноги свело судорогой, кости затрещали, выгибаясь, сухожилия и связки натянулись до предела, почти лопаясь. Губы сами собой растянулись, оскалив зубы, на деснах выступила кровь, выпучились глаза, когда веки потянуло вверх. Тело, сломленное силовым потоком, выгнулось дугой, приподнимаясь над прутьями клетки и соником, и тут кочевники, справившись с веревками, ворвались внутрь.

Вновь начались наплывы, поток сознания прерывался и возникал, блеклые краски окружающего шли рябью, то густея, то размазываясь. Он видел кривые прутья, склонившиеся лица, чувствовал, что ему чем-то смазывают рассеченные запястья, перевязывают ступню и палец. Потом лица превратились в орбитальные станции, хороводом кружащиеся над ним; Заан увидел звезду Бенетеш, которая вставала над краем серой планеты, корабли, ежи кибернетических дронов и спираль «Эгибо». Он то плавал в невесомости, то проваливался в черную дыру, и чудовищные гравитационные потоки терзали тело.

Наверное, прошло много времени, но интенсивность света оставалась прежней, только ландшафт немного изменился. Слева от повозки возникло что-то новое. На фоне мертвых красок болот оно казалось очень ярким, насыщенным новыми цветами.

Дзена уложили на бок, прижав грудью и лицом к прутьям, чтобы тело не придавливало покалеченные руки: кочевники не хотели, чтобы пленник умер раньше времени. Стало понятно, что пятно, показавшееся ему более ярким, чем все остальное, – это топь, покрытая лиловыми и густо-зелеными разводами. Мох на низком берегу не рос, там виднелась земля. Из топи торчали стебли колючек.

В ней кипела жизнь. Иногда что-то неторопливо проплывало, в густой черной жиже лениво извивались маленькие вытянутые тела, а полосы зеленого и лилового медленно закручивались, постепенно перемешиваясь друг с другом.

Клетку открыли, дзена сбросили с повозки, и он упал лицом в грязь. Заана приподняли, он ощутил шершавое прикосновение веревочной петли, которую обвязали вокруг поясницы.

Четверо кочевников подняли его, сжимая под мышки и за локти, поставили на ноги, не отпуская, – сам он стоять не мог.

Перед глазами мелькнул старик с гнойными ранками на тощем теле. Он отошел за повозку, присел там, исчезнув из поля зрения, и тогда наконец Заан понял. Живец – вот кто это был, а кровь из ранок должна была привлекать пиявок. Клетка предназначалась для живца. Хотя одиночка и не мог выжить в болотах, но судьба живца была все же слишком безрадостной, чтобы добровольно оставаться в таборе. Любой на его месте попытался бы сбежать. И если теперь старика выпустили из клетки, позволили идти, даже не связав руки…

Подошел Гира с остро заточенной деревянной палочкой в руке.

– Архуда теперь негодный живец, – сказал он. – Пиявки стали плохо ловиться, после того как его раны совсем загноились и чистая кровь перестала выходить наружу… – говоря это, атаман начал царапать дзена заостренным концом палочки по шее, груди и животу, несколько раз сильно кольнул в пах, чтобы выступила кровь. Подняв голову, Гира снизу вверх взглянул в подернутые мутной поволокой глаза Заана. – Вообще-то он из Арка Вега. Своих стариков они убивают, но Архуда сумел убежать. Мы случайно поймали его. Теперь он нам не нужен. Ты готов быть живцом, Властный?

* * *

– Что же случилось? – растерянно спросила Глата у пиччули, выглядывавшего из-за угла дома. – Сейчас все должны собраться здесь, гулять перед молитвой…

Они стояли возле платформы монорельса. Металлическая полоска тянулась вдоль крутого, густо заросшего кустарником и деревцами склона. Дальше у подножия горы высился трехэтажный дом с покатой крышей и очень узкими незастекленными окнами.

Пластик … эта словоформа сама собой всплыла в сознании пиччули, когда он увидел стену дома. Словоформа была безопасной, но пахла неприятно, кисло… То, что Бет-Зана периодически вспоминал, сперва рождало ощущения, которые стояли за предметом или явлением в его прошлой жизни, а уж потом становилось связным логичным воспоминанием.

Одинаковые блоки, отлитые из строительного пластика, не могли производиться здесь – они попали на планету откуда-то сверху. Бет-Зана глянул на тучи между низкими вершинами гор. Сверху? Он помнил, что находился внутри огромных помещений, помнил сопровождавших и то, как легко сбежал от них… Но где все это происходило? Теперь, после обретения новой доминанты, он смог понять, что оказался на планете, даже смутно осознал космогонию Вселенной, но вот имена и названия…

– Я не понимаю, – повторила ренша. – Куда же все подевались?

Бет-Зана, не отвечая, внимательно смотрел вперед. Городом это мог называть лишь тот, кто никогда не был в настоящих городах. Город не может состоять из одного здания. Перед пластиковым домом раскинулась круглая земляная площадка с помостом в центре. По другую сторону за низкой изгородью, протянувшейся между двух склонов, вновь начинались поля кренча. Монорельс тянулся по крутому скату до самой вершины, но вагона видно не было – значит, сейчас он находился на самом верху.

Приживала тряхнул головой, моргая, и длинным языком облизал губы, по которым стекали капли дождя. Дождь начался, как только они достигли долины, и шел не переставая, наполняя все вокруг теплой пеленой влаги. Очень мелкие капли – это напоминало туман. Он скрадывал очертания предметов и искажал расстояния.

– Что за дом? – спросил пиччули.

Глата, переступив с ноги на ногу, пробормотала:

– Мы живем в нем…

– Все вместе?

– Конечно.

– Выходит, это… – пиччули поморщился, вспоминая подходящую словоформу. – Общее… общежитие?..

Она начала что-то говорить, но тут из дома донеслись крики и звон. Дверь содрогнулась, что-то раскололось.

– Что это? – спросила ренша испуганно.

– Здесь есть… есть стекло или фарфор? Что-нибудь, что может разбиться?

– Внутри, возле двери, стоит очень большая чашка без ручки. Я не знаю, для чего она. Мастер Гора говорил, она называется вазой и что в ней должны стоять растения. Но я не понимаю этого. Растения – это кренч. Он должен расти в земле, правда?

– Эту вазу только что разбили о чью-то голову, – предположил Бет-Зана.

– Зачем? – тихо спросила Глата после паузы.

Пиччули покосился на нее. Ренша и вправду не понимала. Кренчикам были чужды насилие, любые формы агрессии, вытравленные мнемообработкой их предков и религией, придуманной для них халганами. Но без насилия, без агрессии, недоверия, зависти и ревности они стали неполноценными – половинками, а не людьми. Словно духовные вегетарианцы среди каннибалов. Нельзя быть исключительно добрым, хорошим и оставаться при этом полноценным; абсолютное добро ущербно, решил Бет-Зана.

– Ты спрячешься здесь, – произнес он. Схватив Глату за руку, пиччули поволок ее к платформе монорельса, которую приподнимали над землей четыре сваи.

Под платформой оставалось узкое темное пространство, заросшее мхом и бурьянами-колючками. Бет-Зана взял Глату за плечи.

– Лезь туда! – стал уговаривать он. – Спрячься, пока я не вернусь.

– Для чего? – захныкала она. – От кого мне прятаться? Зачем? Я никогда не пряталась! Не хочу!

Пиччули заставил ее опуститься на колени, тогда ренша заплакала по-настоящему и попыталась оттолкнуть его.

Бет-Зана насупился, глядя, как она растирает по щекам слезы и капли дождя. Он глухо заворчал.

Естественной потребностью любого приживалы в фазе двойного эго было стремление заботиться о своей доминанте, беречь и защищать ее от любых неприятностей. В случае, если доминанта оказывалась сильной, волевой личностью, пиччули рефлекторно подчинялся и начинал выполнять любые приказы – сообразуясь при этом со своей потребностью сохранить доминанте здоровье и жизнь; но иногда доминантой становилась слабая, малоразвитая или просто детская особь, и тогда пиччули второй фазы тут же брал на себя руководство.