Лев Славин - Интервенция

• Название: Интервенция
• Автор: Лев Славин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Драматургия
• Год: 1981

Пьеса Л. Славина «Интервенция» появляется в театрах страны спустя три года после романа «Наследник». Пьеса эта, кажется, ничем не подготовленная в отечественной драматургии, дерзкая, карнавально яркая, порой резкая до плакатности и гротеска, наивная и правдиво точная одновременно, не имевшая подражании, гак и стоящая на особицу, – она и сегодня живая и сущая.

---

Бродского, связанного, ведут через кафе.

А где девчонка? Поймать ее!

Патрульные выбегают на улицу. Свистки. Стрельба.

(К эстраде.) Я говорю вам – продолжать! Музыка, туш!

Музыка играет туш.

Картина восьмая. НОЧЬ 1919 ГОДА

Аптека. Ночь. Полумрак. Шкафы с ядами. Мерцают рубиновые и фиолетовые вазы.

Храп аптекаря. Звонок. Еще звонок. Стук. Сотрясение двери. Аптекарь идет, шаркая туфлями, – старик, которому революция не дает выспаться.

Аптекарь. Аптека закрыта. Вы слышите? Обратитесь в дежурную аптеку. Уходите.

Голос. Открой. Или я брошу бомбу.

Аптекарь открывает. Входят Жанна, Санька и Али. Жанна поддерживает Саньку.

Жанна. Бинт! Вату! Йод!

Аптекарь роется в шкафу.

Санька. Выбегаю из ресторана. Стреляют вслед. Улицы темные, пустые. Бегу. Стреляют вслед. Падаю. Ничего не помню.

Аптекарь перевязывает.

Жанна. Должно быть, долго ты лежала. Я споткнулась о тебя. Я шла к вам в кафе. Али меня предупредил.

Санька. Откуда он знал?

Али. Бангвелло! Бангвелло!

Аптекарь. Ничего опасного: пуля прошла насквозь.

Санька. Слабость, слабость…

Аптекарь. Я не могу оставить вас здесь. Вы должны уйти. Я хочу спать.

Жанна. Молчи. Ты знаешь, кто мы?

Аптекарь. Я не хочу знать. Отстаньте от меня с вашими сумасшедшими делами. Я хочу спать.

Жанна. Мы контрразведка. Понял? Никто не должен знать, что мы здесь были. Понял? Иначе… Ты знаешь, как поступают с болтливыми?

Аптекарь. Я ничего не видел. Я ничего не слышал. Вы ко мне не приходили. Ничего не было.

Жанна. Иди к себе.

Аптекарь уходит за стойку.

Что-нибудь придумала?

Санька. Ничего.

Жанна. Если до утра мы не вырвем Мишеля из контрразведки, он погиб.

Молчание.

Али. Мишель бангвелло ваньямвези, Мишель!

Жанн а. Он что-то знает. Но что – я не могу понять.

Санька. Надо спасти Мишеля.

Жанна. Думай, Санька, думай.

Санька. Дать взятку… Но если не возьмут?

Молчание.

Украсть какую-нибудь ихнюю шишку и обменять на наших…

Молчание.

Взять автомобиль и… Так нет автомобиля…

Молчание.

Ворваться силой, с пулеметом…

Молчание.

Какая-нибудь хитрость…

Молчание.

Жанна. Ты идти не можешь?

Санька. Слабость…

Жанна. Я ухожу. Я отыщу Степикова. Я отыщу областном. Надо спасти Мишеля. Вот тебе револьвер. (Дает Саньке револьвер.) Я приду за тобой. Эй, старик, ты помнишь, что я сказала?

Санька. Жанна! Кто же нас провалил?

Жанна. Я приду. Али! Идем, Али!

Али и Жанна уходят.

Аптекарь. Когда-то наше ремесло было самое мирное. Рыбий жир. Касторка. Люди умирали в меру. Я вас спрашиваю: куда девались старые, добрые болезни? Где ишиас? Где геморрой? Я вижу одни раны – колотые, резаные, рваные. Уже три года как я не видел анализа мочи. Люди перестали интересоваться своей мочой. Они начали интересоваться политикой. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Санька дремлет. Вбегает, не замечая ее, Жен я. Он смраден. Он, видимо, скатился на самое дно.

Женя. Аптекарь, дай мне опиума! У меня понос!

Аптекарь. Наконец-то я вижу человека с приличной болезнью. Нате вам опиум, молодой человек.

Женя. Этого мало. Еще четыре пилюли!

Аптекарь. Вы с ума сошли! Слона можно убить четырьмя пилюлями.

Женя. Или ты мне сейчас дашь их, или я тебе отолью такую пилюлю!… (Лезет в карман.)

Аптекарь. Сейчас, сейчас. Я уже вижу, у вас есть рецепт. (Дает пилюли.) Вы, наверное, тоже из контрразведки?

Женя. Осел! Я большевик. (Подносит пилюли ко рту.)

Аптекарь. Что вы делаете?

Женя. Не мешай мне, старик! Я сам себе вынес приговор.

Аптекарь. Зачем вам травиться? Вот у вас револьвер – стреляйтесь. Вам все равно. А мне меньше неприятностей.

Женя. Убирайся, старик! Что ты понимаешь в этом! Испортить себе череп!… Я лежу в цветах… «Как он молод… Как он красив…» (Напевает похоронный марш.) Их нужно глотать? Настоящий яд должен быть жидким. Эй ты, заведующий ядами, нацеди-ка мне в этот пузырек немного смерти.

Аптекарь наливает.

Какая вонь! Чего ты мне налил сюда? Я согласен умереть, но не в такой вони. Что здесь?

Аптекарь. Хороший нашатырный спирт.

Женя. Мошенник! Он хотел мне подсунуть дешевый яд! Вульгарный яд горничных, отвергнутых любовников, пролетарский яд… Я люблю свой класс – буржуазию! Дай мне буржуазного яду! Дай мне самую дорогую отраву…

Аптекарь подносит Жене рюмку.

Что это?

Аптекарь. Кураре.

Женя (озабоченно). Возьмет ли меня кураре? Как оно действует?

Аптекарь. Сначала ваша нижняя челюсть отвиснет. Потом западут ваши ноздри…

Женя. Перестань!

Аптекарь. Потом ваше лицо станет синевато-желтым…

Женя. Перестань!

Аптекарь. Потом ваша кожа покроется холодным и липким потом. Глаза закатятся, и изо рта выйдет фиолетовая пена.

Женя. Молчи! Я не хочу мучений. Они тоже не мучаются. Полковник сказал мне: «Никаких мучений». Чем же я хуже их? Я умираю потому, что не хочу мучений совести. Дай мне смерть легкую, как поцелуй сестры…

Аптекарь (копается в одном из своих страшных ящиков). Морфий? Хлорал-гидрат? Кокаин?

Женя (благосклонно). Кокаином отравили Сократа. Философский яд. Он быстро действует?

Аптекарь. Момент! (Дает Жене кокаин.)

Женя (после раздумья). Я хочу долго уходить из мира. Пусть затянется последнее свиданье. Дай мне смерть длинную, как любовь матери.

Аптекарь. Ей-богу, я в жизни не видел такого привередливого покупателя, как вы. Все ему не подходит. (В сердцах наливает из графина воду и собирается выпить ее.)

У входа показывается Имерцаки, никто не замечает его.

Имерцаки (шепотом, обращаясь за кулисы). Хозяин! Фраер тут.

Входят и прячутся за шкаф Филька и Токарчук.

Женя (театральным тоном). Это потому, что все к тебе приходят за жизнью, а я к тебе пришел за смертью. Ну, что же ты мне посоветуешь проглотить? Ты же понимаешь в этой гастрономии.

Аптекарь. Я вам посоветую, молодой человек, хорошую селедочку с луком…

Женя. Молчи. Острить в такую минуту! И притом так плоско!

Аптекарь (подавая стакан с водой). Без боли. Без вкуса. Без запаха. Отличный яд.

Женя. Гм! Ты уверен в том, что это отличный яд? (Нюхает.) Действительно, без запаха. Интересно – какой он на вкус? Но для этого надо попробовать… (Размышляет.) Это похоже на химический опыт… Я согласен умереть – но как человек, а не как морская свинка… (Отставляет стакан.) Я повешусь!

Аптекарь (с энтузиазмом). Да, да, повесьтесь! (Пьет воду из стакана.)

Сзади подходит Филька-анархист.

Женя (плача). Да, я повешусь!

Филипп. Женька, перестань уже работать языком.

Женя. Это ты? Не лезь, пожалуйста!

Филипп. Представление окончено! Я для тебя не публика? Я слишком хорошо знаю тебя!

Женя. Не тыкайте мне, пожалуйста!

Филипп. Гордец! Наполеон! Люди помешались. Все лезут в Наполеоны. Нельзя по улице пройти от Наполеонов. Я тебе скажу по секрету: я сам хочу стать Наполеоном. И, между нами говоря, у меня на это шансов больше, чем у вас всех. Я тебе предлагаю стать моим Муратом. Что? Это тоже не плохо.

Женя. Я знаю, на что ты намекаешь. Последний раз: я не бандит. Я не пойду грабить мамочку. Так низко я еще не пал!

Филипп. Не пойдешь? А вот она тебя уже ограбила. Слушай меня, зануда. Пока ты интеллигентно переживал – донести или нет, твоя дорогая мамочка без всяких переживаний, как паровоз, перла прямо к полковнику со списком коммунистов в кулаке. Твои переживания обошлись тебе в двадцать тысяч франков.

Женя. Мама…

Филипп. Революция тебя надула. Контрреволюция тебя надула. Родная мать тебя надула. Я один тебя не надул.

Женя. Мама…

Филипп. Я могу предложить тебе средство хорошо отплатить мамаше и вместе с тем недурно заработать.

Женя. Ну?

Филипп. Банкирская контора твоей мамаши в пяти минутах ходьбы отсюда. Я думаю сейчас предпринять небольшой визит в банкирскую контору твоей мамаши. Там есть сторож. Сторож тебя знает, а?

Женя. Сколько?

Филипп. Я слышу язык мужа! Пять процентов от валового сбора.

Женя. За пять процентов ищи себе другого Мюрата.

Филипп. Семь!

Женя. Двадцать!

Филипп. Двадцать процентов наводчику? Это было бы с моей стороны просто неэтично по отношению к моим товарищам. Я и так тебе предлагаю максимум – десять процентов. Спроси их. Ты не знаком. Это Имерцаки. Он зимой очистил казначейство.

Имерцаки. Очень приятно.

Филипп. Это Мария Токарчук. Она разрезала падчерицу на сто кусков.

Токарчук (не без кокетства). На девяносто восемь.