Михаил Загоскин - Аскольдова могила

• Название: Аскольдова могила
• Автор: Михаил Загоскин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-270-00464-X

Исторический роман «Аскольдова могила» рассказывает о времени крещения Киевской Руси.

Произведение интересно не только ярким сказочно-фантастическим колоритом, но и богатым фольклорным материалом, что роднит его с известными произведениями Н.В.Гоголя.

Вступительная статья Ю.А.Беляева.

---

К наружной стороне бревенчатой стены, окружавшей этот потешный двор Владимира, близ главных ворот, у которых стояли двое бессменных часовых, пристроена была низенькая изба с двумя волоковыми окнами; в ней помещалась стража, охранявшая это, недоступное для многих, жилище отторгнутых от семейств несчастных киевлянок и захваченных в плен у соседних народов красных девушек навсегда погибших для их милой родины. Вся внутренность этой караульни состояла из одной обширной комнаты. Длинные лавки, большой стол, поставленный на самой середине земного пола, безобразная печь и широкие полати составляли вместе с повешенными по стенам мечами, щитами и шеломами все украшение этого покоя. Человек десять воинов лежали перед избою на завалине; почти столько же, сидя внутри ее, за столом, попивали вкруговую крепкую брагу, которая в огромной деревянной чаше стояла посреди стола. Железный ковш, прицепленный ручкою к одному из краев чаши, как причаленный к берегу корабль, колыхался и плавал на этом пивном море. Он служил по очереди для всех, но чаще других снимал его с якоря один усатый воин. Если б он не был вооружен длинным скандинавским мечом и не лежала бы подле него на скамье двухсторонняя боевая секира, то и тогда, по гордой его осанке, нетрудно было бы узнать в нем варяга. Один он не скинул шелома и не повесил на стену своего оружия, один он не принимал никакого участия в разговоре пировавших воинов, а сидел насупившись и хватаясь поминутно за ковш, казалось, хотел не веселиться, а запить или какое-нибудь горе, или нестерпимую досаду.

– Ну, Якун, – сказал один молодой и видный собою воин, обращаясь к молчаливому варягу, – помогай тебе Услад: никак, за десятым ковшом полез!

– Я считаю головы неприятелей на ратном поле, – отвечал отрывисто Якун, – а не ковши, когда бражничаю за столом.

– Пусть так, да вот, изволишь видеть, ты не хочешь считать, а нам скоро и считать нечего будет. Посмотри, уж в чашке-то дно видно.

– Спросим, так еще принесут.

– Да кабы Вышата был здесь: а то без него ничего не добьешься.

– Не добьешься? – повторил варяг. – Посмотрел бы я!.. Когда меня, десятника варяжской дружины, заставили, как подлого грека, караулить жен, так давай мне все, чего я ни спрошу.

– Некстати ты, господин десятник, больно развеличался, – прервал один старый воин с седыми усами. – Ты варяг, так что ж? Когда уж ты служишь нашему великому князю, так служи ему так, как он велит, а не так, как тебе самому хочется.

– Эх, брат Лют, – сказал Якун, – ты сам поседел в боях, так неужели и тебе не обидно стоять на страже у ворот этого бабьего города?

– Да чем мне обижаться-то? Я караулю ворота, а что за воротами, того и знать не хочу.

– Да бывало ли когда-нибудь, – продолжал Якун, – чтоб наряжали сюда на стражу варягов? За что ж этот Светорад, которого нам велено признавать нашим воеводою, послал сюда меня, старшего десятника варяжской дружины.

– Да разве ты не знаешь, что ты здесь зауряд, и если бы наш десятник Звенислав был жив…

– А за что его убил Всеслав? – спросил молодой воин.

– За что? – подхватил Якун. – А за то, за что бы я убил не одного, а сотню десятников, да и самому Вышате-то шею бы свернул. У Всеслава отняли невесту.

– Э, так вот что! – сказал старый воин, – Куда ж ее, сердечную, засадили? В Берестово, что ль?

– Нет, говорят, что она здесь.

– А Всеслав-то куда девался?

– Кто его знает: или спрятался где-нибудь в лесу, или ушел к печенегам, а может статься, и к нам в Поморье – ведь такому удалому витязю везде будут рады. Мне сказывал Вышата, что его было схватили и руки связали назад…

– Так как же он вырвался? – прервал молодой воин.

– В том-то и дело: и он и два воина, которые его вели, сгинули да пропали. Видно, плохо был связан. А что он один с двумя справился, так это не диво: такой молодчина, как он, и четверых уберет.

– Доброго здоровья, храбрые витязи! – сказал Тороп, входя в избу.

– А, Торопка Голован! – закричали воины. – Милости просим!

– Садись, брат, – сказал старый воин, – да выпей-ка с нами ковшик-другой бражки.

– Благодарствуем, господин Лют! – отвечал Тороп, принимаясь за ковш. – Пожалуй, выпьем, у меня ж от ходьбы совсем в горле пересохло.

– Откуда ты идешь? – спросил Якун.

– Я был в лесу, на Почайне.

– На Почайне? Не повстречался ли ты там с Фрелафом?

– Как же! Мы встретились с ним близ Олеговой могилы; и кабы не я, так пришлось бы ему с товарищами прошататься дня два даром в лесу. Их послали ловить Всеслава, а он уже, чай, теперь на Дону. Я еще третьего дня видел, как он проскакал по дороге к Белой Веже.

– В самом деле? – вскричал Якун. – Ну, от сердца отлегло! Жаль было бы, если б такой молодец умер на плахе.

– Пришлось бы умирать! – подхватил старый воин. – Я слышал, что государь великий князь больно изволил разгневаться, и когда ему сказали, что Всеслав ушел, то чуть в сердцах не поколотил самого Вышату. Э, да как легок на помине! – продолжал седой воин, поглядев в окно. – Посмотрите-ка, никак, это он на своем сивом коне сюда тащится.

– Точно он! – сказал Тороп. – Да только не тащится, а, кажись, рысью бежит… какой рысью – вскачь!.. Эх, как он свою сивку-бурку по бокам-то хлещет!.. Видно, спешное дело, коли его милость изволит так гарцевать в чистом поле!.. Вот и подъехал… О, да каким молодцем соскочил с коня!.. Смотри, пожалуй, как будто бы лет двадцать с плеч свалилось… Ну недаром же это!

– Добрые вести, молодцы! – вскричал Вышата, входя в избу. – Добрые вести!

– Что, что такое? – спросил Якун, который один не встал с своего места, когда ключник вошел. – Уж не война ли с греками?

– За что нам с ними воевать?

– Так не прибавили ли жалованья варяжской дружине? Давно бы пора!

– Полно, брат Якун, будет с вас и того, что дают. Ведь каждый варяг получает из великокняжеской казны…

– Да, только это впятеро против нашего брата киевского ратника, – прервал седой старик.

– Нет, молодцы, – продолжал Вышата, – не о том речь. Мы уговорили великого князя показаться народу. Сегодня он выедет поохотиться на Лыбедь и, может быть, заедет сюда. А, Тороп, ты здесь?

– Как же, боярин! – отвечал Тороп, поклонясь в пояс.

– Что это тебе вздумалось?

– Да соскучился, батюшка: давно не видел вашей милости.

– Спасибо, брат! – сказал Вышата, устремив проницательный взгляд на Торопа. – А мне бы и в голову не пришло, что ты меня так любишь. Пойдем, что ль, со мной в княжеские чертоги: не худо посмотреть, все ли в порядке. А вам, молодцы, не надобно ли чего-нибудь? Что это, да вы, никак, тянете простую брагу?

– Да уж почти всю и вытянули, – сказал молодой воин.

– Постойте, детушки, – я вам пришлю меду крепкого да флягу доброго вина. Сегодня надо всем веселиться: наше красное солнышко опять взошло.

– А мы его вспрыснем, дедушка, – прервал Якун, – присылай только скорей винца; да смотри, не греческого: что в нем – вода водою.

– Хорошо, хорошо, ребята, пришлю! Чур, только не забывать поговорку: «Пей, да дело разумей!» Если великий князь сюда пожалует, а вы примете его лежа…

– Лежа! – повторил седой воин. – Да что мы, бабы, что ль?.. Нет, господин ключник! Не знаю, как варяги, а мы, русины, хмелю не боимся.

– Про тебя кто и говорит, Лют, – прервал с улыбкою Вышата, – ты выпьешь целую сорокоушу вина, а пройдешь по жердочке. Пойдем, Тороп!

Вышата, приказав одному из слуг, которые вышли встретить его за воротами, прибрать своего сивого коня, пролез вместе с Торопом узенькою калиткою на широкий двор или, лучше сказать, луг, посреди которого возвышались огромные деревянные чертоги княжеские, срубленные из толстых Дубовых бревен. С первого взгляда их можно было почесть за беспорядочную кучу больших изб, наставленных одна на другую и соединенных меж собой дощатыми сенями и переходами, похожими на старинные церковные паперти. Главное строение, или собственно дворец, занимаемый великим князем, был основан на каменных сводах, в коих помещались подвалы и погреба, и состоял из обширного равностороннего здания, над которым возвышалось другое, одинаковой с ними формы, но гораздо менее; над этим вторым ярусом надстроен был еще третий, с соблюдением постепенного уменьшения в размере, и все здание оканчивалось небольшою четырехугольною вышкою, с крутою и остроконечною кровлею. С правой стороны, посредством крытого перехода, соединялся с этим главным корпусом двухэтажный терем знаменитой Рогнеды. Злополучная участь этой дочери Рогвольда, бывшей некогда невестою несчастного Ярополка; ее совершенное сиротство; ужасный брак, заключенный с нею Владимиром на окровавленных трупах отца и братьев, – все возбуждало к ней сострадание киевлян, и выразительное прозвание Гореславы, данное ей современниками, доказывает, что эта прекрасная княжна Полоцкая была предметом всеобщего сожаления.

С левой стороны к главному зданию примыкала одноэтажная длинная связь, разделенная на множество отдельных светелок; она украшалась также несколькими теремами и широкими помостами. На них выходили иногда красные девушки подышать свежим весенним воздухом, попеть заунывные песенки и поглядеть, хотя издалека, на Киев, от которого отделяли их и высокие стены, и непреклонная воля того, чьи желания были законом для всех и кто сам не признавал над собой никакого закона. Позади дворца, перед обширным огородом, засаженным тенистыми деревьями, тянулся целый ряд высоких изб и клетей: в них жили прислужницы, помещались поварни, бани и другие принадлежности двора великокняжеского.