Роберт Рэнкин - Мир в табакерке, или чтиво с убийством

• Название: Мир в табакерке, или чтиво с убийством
• Автор: Роберт Рэнкин
• Жанр: Научная Фантастика

Какими были люди, которые внесли свой вклад в уродование Истории Человечества? Люди хорошие и плохие, знаменитые и не очень. И особенно каким был один из них, чьи уникальные способности, замечательные достижения и эксцентричное поведение стали теперь легендой? Человек, что принес радость миллионам, дав им непревзойденную нюхательную смесь. Его знали под многими прозвищами. Чемпион по Чихательной Части. Гроссмейстер Гремучей Гнуси. Супермен Смеси, Несущей Негу Народу. И так далее, и тому подобное, и все такое. Почти всем он известен просто как «Табачный Титан». Звали его Тот Самый Давстон. «Стиль Роберта Рэнкина – это неповторимая смесь бородатых анекдотов, городских мифов, каламбуров, изумительно безумных идей и вряд ли достоверных историй из собственной жизни» – Independent.

---

Мне нравилось это шоу, и мне очень нравился Лоуренс. Длинные волосы, кожаные брюки. Он расхаживал в ковбойских сапогах, выходил из себя и начинал вопить, что все не так, это нужно передвинуть, а вон-то – сломать и выкинуть.

Лоуренсу не пришлась по вкусу художественная коллекция Т.С. Давстона. То есть чрезвычайно не понравилась. Он заявил, что Каналетто давно вышел из моды, и пририсовал на них картинах фломастером пару быстроходных катеров. Я не слишком много понимаю в искусстве, но с уверенностью могу сказать, что катера мне понравились.

Однако мне не понравилось, когда он заявил, что придется убрать две колонны, которые поддерживали галерею для менестрелей.

Я сказал ему:

– Нельзя это делать. Галерея рухнет.

Лоуренс затопал сапогами и стал красен лицом.

– Они разрушают линии, – завопил он. – Я хочу развесить по галерее водопады искусственных фруктов. Или исчезнут колонны, или исчезну я.

Я знал, что не могу обойтись без Лоуренса, но знал также, что колонны должны остаться. К счастью, дело спасло появление Нормана. Он предложил, чтобы Лоуренс их слоем невидимой краски.

Невидимая краска Нормана произвела на непостоянного Лоуренса большое впечатление, и вскоре наш бакалейщик принялся за работу, закрашивая, по инструкциям Лоуренса, полотна Рембрандта и Караваджо, а также доспехи, которые не удалось убрать. Кроме того, благодаря их совместным усилиям дверные проемы стали выглядеть шире, ступени на лестницах – ниже, а интерьер в целом – значительно симпатичнее.

Понятия не имею, где Т.С. Давстон нашел шеф-повара.

По всей видимости, он тоже был знаменит, но я никогда о нем не слышал. Он был низенький, толстенький, смугленький, потненький, и постоянно ругался. Как абсолютно все шеф-повара, он был полным психом и ненавидел всех. Он ненавидел Лоуренса, он ненавидел меня. Я представил его Норману. Он возненавидел и Нормана.

– А это мой водитель, Жюлик.

– Ненавижу, – заявил шеф-повар.

По крайней мере, готовить он любил. И особенно он любил, любил, любил готовить для богатых знаменитостей. А когда я сказал ему, что ему представится возможность сделать это для почти четырехсот представителей этой социальной группы, он расцеловал меня в губы и заявил, что приготовит блюда настолько изысканные, что они превзойдут все, когда-нибудь подававшееся на стол за всю историю человечества.

С этими словами он гордо повернулся и со всего маху врезался в невидимую колонну.

– Ненавижу этот чертов дом, – сказал он.

Ласло Вудбайн вышел на связь по телефону. По его словам, он и его помощник (некто или нечто по имени Барри) стояли на пороге раскрытия дела и были уверены, что смогут назвать имя убийцы в ночь Великого Бала Тысячелетия. Мне это очень понравилось.

Прямо как у Агаты Кристи.

Мэри Кларисса Кристи (1890—1976), британская писательница, автор многочисленных детективных романов. Слишком во многих расследование ведет Эркюль Пуаро. И если вы не ходили в театр на ее знаменитую «Мышеловку», не расстраивайтесь – наш детектив уже сходил.

Итак, истекали последние недели века. Лоуренс обещал мне, что ему нужно еще всего два дня, чтобы закончить. Между прочим, в том телешоу ему на все про все как раз и давали эти два дня. Но это, наверно, специальные дни, так сказать, Би-Би-Си-дни, каждый из которых может растягиваться чуть ли не до месяца.

Норман деловито расхаживал по дому со странным сооружением из деталек неизменного «Механо» на голове. Оно, по его словам, укрепляло волосы.

Норман пришел к выводу, что волосы начинают выпадать потому, что заболевают. Поэтому для того, чтобы они оставались здоровыми, с ними надо проводить общеукрепляющие мероприятия. В частности, регулярные гимнастические упражнения. Он изобрел систему, которую назвал «Волоспорт».

Суть его метода состояла в размещении миниатюрного тренажерного зала на голове.

У меня сложилось впечатление, что волоспорту вряд ли удастся добиться того успеха, который имели йо-йо.

И однажды утром я проснулся с ощущением, что все это кончилось.

Двадцатый век.

31 декабря. Восемь часов утра. Всего двенадцать часов до начала Великого Бала Тысячелетия.

У меня началась паника.

21

А теперь – дискотека!

«Маска»

– Проснись, проснись и пой! – Норман ворвался ко мне в спальню, сжимая в руках поднос с чаем, а под мышкой – объемистую папку.

Яуставился на него в полном изумлении. И паника тоже изумленно замерла.

– Что с твоими волосами? – спросил я.

– Ах, это, – Норман поставил поднос на золоченый столик рядом с кроватью.

– Что с моими волосами?

– Что с твоими волосами?! Мне приходилось видеть тонкие волосы, но толстых волос я еще ни разу видал.

– Небольшая проблема с моим волоспортом. На несколько дней прервал тренировки, и вот результат – мышцы волос затягивает жирком. Думаю, сегодня вечером буду щеголять в шляпе. Лихо сдвинутой на затылок. Привет, Клавдия, привет, Наоми.

Принимавшие участие в ночном отдыхе лица женского пола, зевая, отозвались на его приветствия. Наоми вставила зубы на место, а Клавдия занялась поисками своего бандажа.

Норман присел на кровать.

– Пшел нах! – приглушенно послышалось из-под одеяла.

– Извини, Кейт, я тебя не заметил. – Норман подвинулся. – Тут я принес кое-что, – продолжил он, протягивая мне несколько таблеток.

– Это что?

– Лекарство, вроде как. Я подумал, что ты как раз впадаешь в панику. Это поможет.

– Восторг. – Я швырнул таблетки в рот и запил их глотком воды. – Ничего на свете лучше нету, чем дурь на пустой желудок.

– Из этого стакана Наоми только что достала зубы, – сказал Норман. – Ладно, не бери в голову. Я принес список гостей. Будет просто здорово, если ты еще раз попробуешь запомнить, кто есть кто среди кто-есть-ктех. Да, еще мне только что звонил Ласло Вудбайн. Говорит, что сегодня будет разоблачать убийцу. И что ты можешь его не узнать, он замаскируется.

– Зачем замаскируется?

– Чтобы было интереснее. Так что ни о чем не беспокойся. Все под контролем. Транспорт для знаменитостей. Еда, питье, музыка, декорации, шоу-программа, в общем, все. И все, что от тебя требуется – просто быть там. Все именно так, как должно быть.

Я глотнул чаю. Без сахара. Я его выплюнул.

– Да неужели кто-то приедет? Ну, то есть, Т.С. Давстон умер, кто же захочет идти к нему на вечеринку?

– Еще как пойдут. К тому же и на приглашениях написано: «В том маловероятном случае, если хозяина разорвет на мелкие кусочки вследствие несчастного случая с динамитом и резинкой от рогатки, прием, без всякого сомнения, состоится. С собой брать бутылку и птицу. С нами будете свободны, если вы не старомодны.»

– Классный был чувак.

– Просто Браунинг.

– Поэт или пистолет?

– Пистолет, – сказал Норман. – Разумеется, пистолет.

Как мы смеялись. Шуточка была та еще.

– Ну ладно, хватит – сказал Норман. – Мне надо идти, подрегулировать свой павлиний костюм. А ты еще раз просмотри список. Пока-пока. – И с этими словами он поднялся и вышел, захлопнув за собой дверь.

Я бросил портфель на пол, взгляд на Наоми, и решил, что дела подождут. Трахнувшись, умывшись, почистив зубы, побрившись и трахнувшись еще раз, я спустился к завтраку.

После завтрака я осмотрел большой зал. Лоуренс наконец закончил работать над ним, и прекрасный образец готики превратился в то, что, по его мнению, должно было изображать восточный дворец.

Камень древних стен замазали кричащей красной краской, поверх которой грубо намалевали китайские иероглифы. Галерею для музыкантов обмотали гирляндами пластиковых фруктов – личи и китайских апельсинов. На полу валялось несколько воздушных шариков, а вывеска «С Новым Годом!» свалилась со своего места над входом. С главной люстры свисало нечто, что я с первого взгляда принял за дохлую собаку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это, видимо, китайский дракон, изобретательно сооруженный из лейкопластыря и бутылочек из-под «Фэри».

Лоуренс немного вышел за рамки бюджета в пятьсот фунтов. Согласно его счету – фунтов на сто семьдесят пять тысяч.

Я схватился за сотовый и набрал номер.

– Алло, – сказал я. – Жюлик? Да, я хозяин. Эдвин. Найди Лоуренса и убей. Счастливо.

Солнце вышло из-за тучи, и в небесах запели ангелы.

Не буду утомлять читателя описанием всех подробностей моего дня. Вы знаете, на что это похоже, когда вы устраиваете большую вечеринку и хотите, чтобы все было «как надо». Вы нервничаете по каждому, самому незначительному поводу. Подавать «шато-лафит» 1822 года в бокалах-тюльпанах или граненых стаканах? Для фуа-гра – большие ложки или маленькие? Или просто ковырять его пальцами? Что, если у осла, которого наняли для шоу, не встанет? А если головы у обезьян не пролезут в дырки, которые прорезали в столешнице? А если в каком-нибудь подарке окажется на один MM меньше?