Жоржи Амаду - Тереза Батиста, уставшая воевать

• Название: Тереза Батиста, уставшая воевать
• Автор: Жоржи Амаду
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024171-2

«Тереза Батиста, уставшая воевать» — один из самых известных романов Жоржи Амаду. История вечной «жены полка» под пером великого мастера латиноамериканской литературы обретает черты то фольклорные, то миологические, а «плотный», «вкусный» текст прозы Амаду не оставит равнодушным ни одного читателя!

---

После этого всё любопытство, все обсуждения, испуганные взгляды, бесконечные, кстати и некстати, визиты кумушек, шпильки, вздохи кончились раз и навсегда. В одну из обычных своих вылазок с целью подбросить в щель под дверью судьи анонимное письмо, рассказывающее о поведении его достойнейшей супруги в столице и о любовных делах капитана, неутомимая Понсиана де Азеведо была настигнута Щико Полподметки, исполнителем приказов капитана и сборщиком не уплаченных вовремя долгов, который засветил ей такую затрещину и тихонько подколол её рыбной костью. С трудом добравшись до дому, дона Понсиана впала в истерику, рыдала навзрыд. Целую неделю, находясь в тяжёлом нервном состоянии, она не выходила из дому. История с Понсианой обросла сплетнями, стали поговаривать о нападениях с ножом, однако с тех самых пор на город снизошёл мир.

Так прошло три месяца сватовства. Напрасно дона Брижида пыталась восстановить доверие и дружбу с будущим зятем, ответного желания не было. Не любитель пространных разговоров, Жустиниано Дуарте да Роза во время своего визита свёл разговор к главному: к подготовке свадьбы, необходимому благоразумию. Всё остальное время жених и невеста сидели на диване и молчали. Дона Брижида пыталась начать разговор, но только напрасно теряла время. Поворчав, капитан, как правило, умолкал, а Дорис даже не ворчала.

Они молчали в ожидании, что дона Брижида уйдёт на кухню или в столовую, чтобы приготовить кофе, принести сладкое или фрукты. И как только видели, что она уходит, целовались взасос и работали руками. Три долгих месяца дона Брижида не знала, куда деваться и что делать. Дорис всё время возмущалась, что мать следит за ними, не оставляет их одних, не даст им свободы, разве они не жених и невеста, в конце-то концов?

Женщина беременеет, рожает, вскармливает, растит, воспитывает с большой заботой, в религии и нравственности и надеется, что знает своего ребёнка, но не знает ничего, ничего абсолютно, как понимает теперь дона Брижида, в тоске она стоит у окна, не поворачиваясь к сидящим на софе жениху и невесте.

Занимаясь приданым дочери, кружевами, оборками, ночными рубашками и нижними юбками, покупками, уборкой, готовя сладости и ликёры к празднованию столь нетерпеливо ожидаемой женихом свадьбы и боясь взрывов будущего зятя, имеющего дурную привычку быть грубым, дона Брижида очень его боялась и всё это нелёгкое для неё время не принадлежала себе ни минутки. Однако, узнав о том почти смертельном страхе, который пришлось пережить доне Понсиане де Азеведо после укола рыбной костью, не сумела погасить чувства гордости и отмщения. Ядовитая змея получила по заслугам, и это хороший урок для других. Пусть знают все — и подруги, и завистливые кумушки, — что смеяться над Дорис и над доной Брижидой, если они, конечно, отважатся, опасно для жизни. Кто хочет, пусть попытается, их ждёт, и немедленно, ответный удар. Услышав несколько версий случившегося с доной Понсианой де Азеведо, дона Брижида провела весь день в эйфории, но ночью опять её мучили кошмары и страх.

Это сватовство было чистым и хрупким, как тонкий хрусталь, не имеющий цены. Озабоченная скрытным и диковатым характером будущего зятя и особенно судьбой Дорис, дона Брижида решила ждать. Злость, нетерпение, томление, потеря интереса ко всему абсолютно… Где же робкая девочка монашеского коллежа? Всегда она плохо ела, без аппетита, но теперь даже не притрагивалась к еде, под глазами пошли тёмные круги, она сгорбилась, ещё больше похудела, чем раньше, кости да кожа. И вот за два месяца до свадьбы её стало лихорадить, появился упорный кашель. Дона Брижида вызвала врача Давида. После внимательного прослушивания со спины и простукивания, после произнесённого «тридцать три» доктор Давид посоветовал отправиться в столицу штата и сделать все необходимые анализы и рентген грудной клетки. Врач считал, что необходимо отложить свадьбу, пока Дорис не восстановит здоровье.

— Она очень слаба, очень, и анализы обязательны, — заключил он.

Дона Брижида почувствовала, что земля под её ногами закачалась.

— Это болезнь груди, доктор?

— Думаю, нет. Но будет, если ничего не делать. Питание усиленное, отдых, анализы, и отложить свадьбу на несколько месяцев.

Дона Брижида, Мать-Царица, женщина сильная, превозмогла себя. Домашние средства снизили температуру, настойчивый кашель сменило покашливание, необходимость отложить свадьбу даже не стала предметом обсуждения, а поездка в столицу для анализов заменена была поездкой в столицу для совершения свадебного обряда. Больше дона Брижида ни о чём не сказала. Хрупкий хрусталь, тонкую материю, чистое сватовство охраняла дона Брижида, проглотив все обиды и оскорбления от страха, сильнейшего страха.

12

Величественная в своей надменности, в шуршании длинного шёлкового платья, шляпы, украшенной искусственными цветами, и веера, которым она обмахивалась, величественная в исполнении долга, дона Брижида сияла в день бракосочетания, понимая, что пришла наконец в порт, где её жизненный корабль найдёт надёжную стоянку и укрытие. Страх дойти до нищеты теперь отступил, она не будет участницей маскарада нищих. Она исполнила долг матери и получала поздравления, сопровождаемые снисходительной улыбкой. Дорис в платье невесты, подрумяненная и подкрашенная, как фотомодель из журнала «Рио»; капитан в кашемировом голубом костюме с плиссированной манишкой, все остальные в праздничных нарядах — так была отпразднована самая обсуждаемая свадьба в Кажазейрасе-до-Норте. В соборе — религиозная церемония, с обязательными материнскими слезами и проповедью падре Сирило; гражданская — в доме невесты с изящной вдохновенной речью судьи, доктора Эустакио Фиальо Гомеса Нето, поэта Фиальо Нето, выдержанной в высокопарном стиле, речью о любви: «Возвышенное чувство, смиряющее бури, оно приводит в движение горы и освещает мрак».

На Соборную площадь пожаловал весь город и даже Понсиана де Азеведо, готовая к новым атакам, но теперь уже уважительным по отношению к капитану и его семье: «Какая красавица невеста, никогда такой, как Дорис, не видела, поверьте, дона Брижида, дорогая моя». Находясь в эйфории, но продолжая держаться с достоинством, дона Брижида принимает все похвалы кумушек.

Внимательная к гостям, Мать-Царица руководит праздником и потчует приглашённых, отдавая приказы прислуге. Она видит, как Дорис выходит из зала, чтобы переодеться в своём алькове во всё дорожное. Следом за ней идёт капитан, Боже, возможно ли? Почему такая спешка, что они, не могут подождать ещё день, несколько часов, поездку в поезде, номер в отеле? Почему здесь, почти на виду у всех приглашённых?

Да, мама, на виду у всех, у всех приглашённых. Если бы было возможно, на виду у всего города. На виду у Девочек и девушек, всех, без исключения, тех, кто ходил за холм и целовался там, тех, кто делал это в саду дома Гедесов с богатыми, тех, кто за прилавком отдавался бродячим торговцам. Да, на виду у этих и тех, кто Рассказывал ей о поцелуях и объятиях, вздохах и стонах, открытых грудях и ляжках, вызывая у неё зависть, у неё, монашки, сёстры-монахини и матери-монахини. Пусть придут и посмотрят и приведут с собой всех женщин города, и замужних тоже, всех: и серьёзных, и легкомысленных, и недотрог, что скрываются в тени садов, и кумушек, что торчат весь день в окнах и в церквах, и монашек монастыря, и женщин лёгкого поведения, что живут в пансионе Габи, пусть приведут всех, ни одной не оставят дома, и пусть они видят всё своими глазами.

Руки скрещены на впалой туберкулёзной груди, глаза широко открыты, почти навыкате, тело сотрясает дрожь, желание кричать, громко, громко кричать! Жусто, разреши кричать, почему ты запрещаешь, почему, моя любовь? Кричать громко, чтобы сбежались все и видели её, бедняжку Дорис, голой, а рядом с ней на постели готового взять её, задыхающегося от желания мужчину. И не мальчишку из коллежа, и не верзилу парня, поспешно сжимающего чью-то грудь и спешащего, так как идут люди. А мужчину, и какого мужчину! Жустиниано Дуарте да Роза, капитан Жусто, самец известный и признанный и весь целиком принадлежащий Дорис, её муж. Слышали? Её муж, её супруг, с согласия Церкви и разрешения судьи. Супруг, любовник, самец, её мужчина, целиком её, в постели, алькове, тут, рядом с залом, идите сюда и смотрите!

13

Сражаться со смертными, простите, ваша милость, и разрешите мне сказать, это не так уж и трудно, я присутствовал при многих сражениях и даже получал удовольствие. Видел, как негр Паскоал Спокойный противостоял взводу солдат: мастер капоэйры просто дурачился, вроде бы это была забава.

С оружием любая драма куда легче. С револьвером в руке христианин смел и отважен, и нет нации трусов. Приставляешь ружьё к груди себе подобного и тут же получаешь повышение, становишься шефом наёмных бандитов или лейтенантом полиции. Не так ли, мой белолицый брат?