Дмитрий Галковский - Бесконечный тупик

• Название: Бесконечный тупик
• Автор: Дмитрий Галковский
• Жанр: Философия

«… книга на самом деле называется „Примечания к „Бесконечному тупику““ и состоит из 949 „примечаний“ к небольшому первоначальному тексту.

Каждое из 949 «примечаний» книги представляет собой достаточно законченное размышление по тому или иному поводу. Размер «примечаний» колеблется от афоризма до небольшой статьи. Вместе с тем «Бесконечный тупик» является всё же не сборником, а цельным произведением с определённым сюжетом и смысловой последовательностью. Это философский роман, посвящённый истории русской культуры XIX-XX вв., а также судьбе «русской личности» – слабой и несчастной, но всё же СУЩЕСТВУЮЩЕЙ.

Структура «Бесконечного тупика» достаточно сложна. Большинство «примечаний» являются комментариями к другим «примечаниям», то есть представляют собой «примечания к примечаниям», «примечания к примечаниям примечаний» и т.д. Для удобства читателей публикуется соответствующий указатель, помещённый в конце книги…»

---

А вот и само «полписьмо» («пол» – потому что «первую половину редактор был вынужден отрезать ножницами из-за абсолютной неприличности»):

«Я давно уже стал замечать, что в русской литературе слово „свинья“ постоянно имеет некоторый особенный и даже как бы мистический смысл … Читающий литератор, даже в уединении и про себя, встретившись с словом сим, немедленно вздрагивает и тотчас же начинает задумываться: „Не я ли это? Не про меня ли написано?"“

И далее подобный литератор бросается писать фельетон-опровержение. Но, замечает «одно лицо»,

«какая детская неумелость в тебе? Обругав соперника, ты заключаешь … словами: „Вижу вас, господин NN, как вы, прочитав эти строки, бегаете вне себя по комнате, рвёте ваши волосы, кричите на вбежавшую в испуге жену свою, гоните прочь детей и, скрежеща зубами, колотите в стену кулаком от бессильного бешенства…"“

Знакомый оборот, не правда ли? И «одно лицо» продолжает:

«Друг мой, простодушный, но исступленный страдалец своего фиктивного, напускного в пользу антрепренёра бешенства, о друг мой, фельетонист! Скажи: прочитав в твоем фельетоне подобные строки будто бы о твоем сопернике, неужели я не догадаюсь, что это ты, ты сам, а не соперник твой, бегаешь по своей комнате, рвёшь свои волосы, бьёшь вбежавшего в испуге лакея… с визгом и скрежетом кидаешься… на стену и отбиваешь в кровь кулаки свои. Ибо кто поверит, что можно послать такие строки сопернику, не отбив в кровь своих собственных кулаков предварительно? Таким образом, сам выдаешь себя».

Следователь превращается в жертву. Из Порфирия Петровича в Родиона Романовича.

И какая сложная схема оправдания. В первом случае Достоевский обвиняет Щедрина. Во втором Достоевский обвиняет «одно лицо», «одно лицо» – «фельетониста», а фельетонист – NN. Причем каждая ступень обвинения оборачиваема и дискредитирует не только самое себя, но и ступень предыдущую. Это уже глумление четвертого порядка, да ещё замкнутое, кольцеобразное, то есть возведенное в энную степень.

Но сама манера глумления совершенно идентична. И через 10 лет Достоевский не может остановиться и договаривается до полного неприличия:

«Представлю тебе, – пишет далее „одно лицо“, – аллегорию. Ты вдруг публикуешь в афишке, что на будущей неделе … в театре … или в особо устроенном для того помещении будешь показывать себя нагишом и даже в совершенной подробности. Верю, что найдутся любители; такие зрелища особенно привлекают современное общество. Верю, что съедутся и даже во множестве, но для того ли, чтобы уважать тебя? А если так, то в чем же твое торжество? Теперь рассуди, если можешь: не то ли самое изображают твои фельетоны? Не выходишь ли каждую неделю, в такой-то именно день, нагишом и со всеми подробностями перед публикой?»

Аргументация такой, прямо-таки ленинской, силы явно вырывается из-под контроля «одного лица» и обдаёт грязью самого Достоевского.

Тут тема ненависти к печатному слову и к печатному делу, к своей газетной, бумажной судьбе и проклятым гонорарам, тогда как он пророк, Иисус Христос. Тут «шутовство с сюрпризом». Не просто ленинская ненависть к языку и месть языка (уж Достоевский-то, казалось бы, словом должен был владеть вполне), а и ленинская же ненависть к самому себе, к своей проклЯтой и прОклятой жизни. Если и не в мире вообще, то в миру.

648

Примечание к №639

«Господь Бог дал … России – территорию, а Германии – небо»

(Г.Гейне)

Отсюда метафизическое обоснование завоевания России.

Вообще суть ненависти немцев к русским: некто положил всю жизнь, чтобы собрать своим детям 50– тысячный капитал. Высокая, действительно высокая цель. И тут сосед, краснорожий пропойца, которому невесть откуда свалилось миллионное наследство. И он его так, «для куражу», с пьяных глаз сжёг в печи.

Ясно, что не было бы этих проклятых русских, и немцы дошли бы до Тихого океана, и Китай даже, может быть, был бы немецким. Нашёлся бы Унгерн фон Штернберг для такого случая. И Индия индоевропейская была бы немецким протекторатом. Германия стала бы властелином мира. Как и положено по разуму. История разумна и властвовать над миром должен самый высоколобый народ. И вот русские, эти ничтожества, всё испортили. И родину свою разрушили. «Ни себе, ни людям».

Немцам и невдомёк, что не вышло бы у них ничего с Россией. Чтобы такой громадной территорией управлять, нужны фасады, обманки, потёмкинские деревни. Гигантское пространство уже не линейно. Оно кривое, как вблизи колоссальной массы звезды. И там прямые дороги самые кривые, а кратчайшее расстояние между двумя точками – окружность. Такой мнимый народ, как русские, только и мог создать сверхимперию.

(Кстати, потёмкинских деревень не было. Это потёмкинские деревни русского языка.)

649

Примечание к №639

документы о подрывной работе Германии в странах Антанты летом 1918 г. Точно, ясно, а в конечном счёте бред жутчайший

«Предложение заведующего отделом при штабе начальника Генштаба германской армии полковника Гефтена о германском политическом наступлении» 3.06.1918 г. (выдержки):

"Не подлежит никакому сомнению, что наши противники в течение последних недель жили в постоянном страхе перед германским политическим наступлением, ибо они сознавали слабость своего внутреннего фронта, как это ясно видно из слов английского министра Геддеса: «Нашу страну можно победить только психологической катастрофой». Эта психологическая катастрофа может наступить только при одном условии, если сильная партия сторонников мира в Англии открыто выступит за окончание войны, в то время как правительство ВОПРЕКИ настроению народа хочет заставить продолжить войну… В этом уязвимость именно английского внутреннего фронта. Знанием этого следует воспользоваться. Мы должны наконец применить, не считаясь совершенно ни с чем, все средства власти, которыми мы располагаем в борьбе с нашими врагами.

Такое политическое наступление, так же как и военные операции, требует подготовки с далёким предвидением и продуманной во всех деталях, и тщательного проведения… Для этого предлагается следующий план.

I Подготовка открытых выступлений неофициальных инстанций.

С наступлением передышки в операциях нужно провести в Германии ряд открытых выступлений, которые произведут в Англии, Франции, Италии и Америке впечатление, что в Германии действует сильная группа, добивающаяся мира на основе всеобщего соглашения. Её программа должна была бы включить общие цели человечества … Очень важен выбор нужных лиц. Они не должны быть пацифистами чистейшей воды, а должны быть людьми абсолютной национальной надёжности. Их искренность должна быть настолько безупречной, чтобы даже поджигатели войны из вражеских стран не посмели усомниться в них. У нас имеется ряд таких лиц, которые пользуются за границей такой репутацией и доверием. Таких людей следует выбрать из числа немецких князей, высшей аристократии, бывших государственных деятелей и дипломатов, парламентариев от всех национальных партий, лиц, занимающих ведущие посты в торговых, финансовых и промышленных кругах, а также из числа интеллигенции высшей школы. Официальным органам следовало бы дать всем этим представителям единые директивы для их выступлений. Каждому в зависимости от его индивидуальности и рода занятий следовало бы указать определённую цель наступления на вражеском внутренном фронте. Враг должен был бы всегда видеть одни и те же основные идеи во всех выступлениях, хотя ни в одном выступлении не должна теряться и индивидуальность отдельной личности. Ни в коем случае не должно сложиться впечатления об официально организованной акции. Конечно, вражеские государства должны почувствовать единую волю, но они должны думать, что собралась решительная группа независимых людей, чтобы оказать нажим на правительство; они не должны догадываться о сути дела… Все выступления должны быть в наступательном духе и обращены против воинствующих правительств Антанты: нужно заклеймить позором их аморальные военные цели, их лживость в отношении своих народов, их легкомысленную недооценку врага и высокомерные насмешки над ним".

Психологически очень важный момент. Какая обречённая злоба! Война уже проиграна, но немец, составляя в своем воображении умозрительную конструкцию, упрекает врагов в легкомыслии и высокомерии. Конечно, по сравнению с метафизическими прожектами германского Генштаба, реальные военные действия Англии или Франции выглядят действительно легкомысленно. Но они реальны. И подрывные действия западной части Антанты в странах Тройственного союза тоже реальны. Это в России, в стране крайне ирреальной, идеологические фантазии немецких старших офицеров осуществились. Но Европа оказалась немцам слишком тверда, слишком не по зубам. Злобной воли, злобного ума немцев тут не хватило. И вот, под конец, бессильная злоба, детская обида: как же так, это НЕСПРАВЕДЛИВО. Ведь мы – самые умные, самые коварные. Но победила англо-американская корректность. Воля немцев и погубила. Ум, но ум слишком направленный, слишком волящий. Хотящий чего-то слишком всего.