Игорь Иртеньев - Сборник стихотворений

• Название: Сборник стихотворений
• Автор: Игорь Иртеньев
• Издательство: г. Минск-95, п/я 238
• Жанр: Юмористические стихи

В состав сборника входят следующие стихотворения:

У КЮРЕ БЫЛА СОБАКА…

У кюре была собака…

ТРИ ПЕТРА И ДВА ИВАНА

Старинная казачья песня

Васидию Белову (другому)

Две песни из спектакля «Соло для кровати со скрипом»

– Девичья

– Колыбельная

«Некомпетентность правит бал…»

«Кому-то эта фраза…»

«В одном практически шнурке…»

«Трудно тем на свете очень…»

«С улыбкой мимолётной на устах…»

«Просыпаюсь с бодуна…»

«Жизнь проходит как-то глупо…»

«Бывало, выйдешь из трамвая…»

А.Б.

«Не могу не вспомнить факта…»

«Оставил мясо я на кухне…»

«Дружно катятся года…»

Баллада о гордом рыцаре

«Как хорошо, что мы успели…»

«Провёл я молодые годы…»

Скороговорка

Тик-так

«Ничего мне так не надо…»

«Она лежала на кровати…»

«Я раньше был подвижный хлопчик…»

«Я обычно как напьюсь…»

«С другом мы пошли к путанам…»

«Меня спросили на иврите…»

«И неимущим, и богатым…»

«Твои глаза синее озера…»

К NN

«Не нам бродить по тем лугам…»

Прогулка на два оборота

«Я шёл к Смоленской по Арбату…»

«Весь обьят тоской вселенской…»

Мой ответ Альбиону

Прощание матроса с женой

А.Ерёменко

«Сгущалась тьма над пунктом населённым…»

«Только сел – звонят. Давай скорее…»

«Я вчера за три отгула…»

«Ночь темна, как камера обскура…»

«Не доливайте водку в пиво…»

«Уронил я в унитаз…»

«Будь я малость помоложе…»

НОВЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

«Как увидишь над пашнею радугу…»

«Я в детстве сильно поддавал…»

«Стихи мои, простые с виду…»

«Города похожи друг на друга…»

Картина

«Любил я женщину одну…»

---

«Трудно тем на свете очень…»

Трудно тем на свете очень,
У кого сосед маньяк,
Всю дорогу озабочен –
Где, когда, кого и как.

Тем живётся много проще,
У кого сосед енот,
И мозги он прополощет,
И рубашку простирнёт.

У кого сосед японец,
Тем легко на свете жить,
Можно запросто червонец
У японца одолжить.

У кого сосед Каспаров,
Тем не жизнь, а благодать,
Ведь с Каспаровым на пару
Можно партию сгонять.

Лучше всех тому живётся,
У кого майор сосед,
Если вдруг война начнётся,
Всех убьёт, майора – нет.

«С улыбкой мимолётной на устах…»

С улыбкой мимолётной на устах,
В поток различных мыслей погружённый,
Брожу порой в общественных местах,
Толпой сограждан плотно окружённый.

Как мне они физически близки,
Те, за кого пред небом я в ответе –
Солдаты, полотёры, рыбаки,
Саксофонисты, женщины и дети.

Предмет их лихорадочных надежд,
Весь замираю от стыда и муки,
Когда моих касаются одежд
Их грязные доверчивые руки.

Чем я могу помочь несчастным им,
Чего им ждать от нищего поэта,
Когда он сам отвержен и гоним,
Как поздний посетитель из буфета.

«Просыпаюсь с бодуна…»

Просыпаюсь с бодуна,
Денег нету ни хрена.
Отвалилась печень,
Пересохло в горле,
Похмелиться нечем,
Документы спёрли,
Глаз заплыл,
Пиджак в пыли,
Под кроватью брюки.
До чего ж нас довели
Коммунисты-суки!

«Жизнь проходит как-то глупо…»

Жизнь проходит как-то глупо,
Тусклы стали будни.
Съешь в обед тарелку супа
Да тарелку студня.

Ну ещё стакан компота,
Два уже накладно.
Нет, неладно в жизни что-то,
Что-то в ней неладно.

«Бывало, выйдешь из трамвая…»

Бывало, выйдешь из трамвая,
Бурлит вокруг тебя Москва,
Гремит музыка половая,
Живые скачут существа.

Цыганы шумною толпою
Толкаю тушь по семь рублей,
Еврей пугливый к водопою
Спешит с еврейкою своей.

Дитя в песочнице с лопаткой
На слабых корточках сидит,
А сверху боженька украдкой
За всеми в дырочку следит
Озонную.

А.Б.

Ах, что за женщина жила
У Курского вокзала,
Она и ела, и пила,
И на трубе играла.

Ходила голая зимой,
Любила Вальтер Скотта
И открывала головой
Никитские ворота.

Паря меж небом и тюрьмой,
Она в любом контексте
Всегда была собой самой,
Всегда была на месте.

Мы с нею не были близки
И рядом не летали,
Она разбилась на куски
И прочие детали.

А я, я что, я вдаль побрёл,
Ушибленный виною,
Её тифозный ореол
Оставив за спиною.

«Не могу не вспомнить факта…»

Не могу не вспомнить факта,
Происшедшего со мной,
На коне я ехал как-то
В день весенний выходной.

Ехал, значит, на коне я,
Ехал, стало быть, на нём,
У него я на спине я
Ехал я весенним днём.

Так и ехали мы двое,
По дороге семеня –
На спине я у него я,
Между ног он у меня.

Были мы душой одною,
Были телом мы одним,
То ли он ли подо мною.
То ли я ли по-над ним.

«Оставил мясо я на кухне…»

Оставил мясо я на кухне,
А сам пошёл в консерваторию,
Оно возьми да и протухни,
Такая вышла с ним история.

Но над утратой я не плачу
И на судьбу роптать не смею,
Ведь стал духовно я богаче,
Хотя физически беднее.

«Дружно катятся года…»

Дружно катятся года
С песнями под горку,
Жизнь проходит, господа,
Как оно ни горько.

Ёлки-палки, лес густой,
Трюфели-опята,
Был я раньше мен крутой,
Вышел весь куда-то.

Ноу смокинг, ноу фрак,
Даже хау ноу,
У меня один пиджак
Да и тот хреновый.

Нету денег, нету баб,
Кончилась халява,
То канава, то ухаб,
То опять канава.

Пыльной грудою в углу
Свалена посуда,
Ходит муха по столу,
Топает, паскуда.

На гвозде висит Ватто,
Подлинник к тому же,
На Ватто висит пальто,
Рукава наружу.

У дороги две ветлы,
Вдоль дороги просо,
Девки спрыгнули с иглы,
Сели на колёса.

Не ходите, девки, в лес
По ночам без мамки,
Наберёте лишний вес,
Попадёте в дамки.

Не ходите с козырей,
Не ходите в баню,
Ты еврей и я еврей,
Оба мы цыгане.

Баллада о гордом рыцаре

За высоким за забором
Гордый рыцарь в замке жил,
Он на всё вокруг с прибором
Без разбора положил.

Не кормил казну налогом,
На турнирах не блистал
И однажды перед Богом
Раньше времени предстал.

И промолвил Вседержитель,
Смерив взглядом гордеца:
– С чем явился ты в обитель
Вездесущего отца?

Есть каналы, по которым
До меня дошёл сигнал,
Что ты клал на всё с прибором.
Отвечает рыцарь: клал!

Клал на ханжеский декорум,
На ублюдочную власть
И ad finem seculorum[1]
Собираюсь дальше класть.

Сохранить рассудок можно
В мой жизни только так,
Бренна плоть, искусство ложно,
Страсть продажна, мир – бардак.

Не привыкший к долгим спорам,
Бог вздохнул: ну что ж, иди,
Хочешь класть на всё с прибором,
Что поделаешь, клади.

Отпускаю, дерзкий сыне,
Я тебе гордыни грех,
С чистой совестью отныне
Можешь класть на всё и всех.

И на сём визит свой к Богу
Гордый рыцарь завершил
И в обратную дорогу,
Помолившись, поспешил.

И в земной своей юдоли
До седых дожив годов,
Исполнял он Божью волю,
Не жалеючи трудов.

«Как хорошо, что мы успели…»

Как хорошо, что мы успели.
А ведь могли бы опоздать,
Как хорошо, что всё не съели,
И даже было что поддать.

И что положено вручили,
И был к столу допущен всяк.
Как хорошо, что проскочили,
Могли б и мордой об косяк.

«Провёл я молодые годы…»

Провёл я молодые годы
На лоне девственной природы,
Природы девственной на лоне,
Режима строгого на зоне.

На зоне строгого режима,
На фоне полного зажима
Считал закаты и восходы
В местах лишения свободы.

И все моральные уроды,
И все духовные кастраты
Со мной считали те восходы,
Со мной считали те закаты.

И покидая мир греховный,
Перемещался в мир астральный
То вдруг один кастрат духовный,
То вдруг другой урод моральный.

Скороговорка

Три Петра и два Ивана,
Два Ивана, три Петра
Просыпались утром рано
И херачили с утра.

И завидовал им пьяным,
Двум Иванам, трём Петрам,
Трём Петрам и двум Иванам
Чёрной завистью Абрам.

Тик-так

На столе часы стоят,
Но на первый только взгляд.
На порой они идут,
Отмеряя ход минут.

Отмеряя ход минут,
По столу часы идут,
Вот до краешка дойдут
И оттуда упадут.

На пол часики упали
И лежат. На третий взгляд.
А на первый, как вначале
Было сказано, стоят.

Это что ж это такое?
И на что ж это похоже?
Ведь лежать не можно стоя
И стоять не можно лёжа.

Можно ж нервный тик
Заработать так. Тик-Так.

«Ничего мне так не надо…»

Ничего мне так не надо,
Ничего мне так не нужно,
Как гулять с тобой по саду
Органично, ненатужно.

Как забывши, час который
И какое время года,
Наслаждаться дивной флорой,
Достиженьем садовода.

Как, обняв тебя рукою,
Чувств отдаться Ниагаре,
Как упасть с тобой в левкои
В ботаническом угаре.

И волос твоих коснуться,
И, как контур, возбудиться,
И забыться, и уснуться,
И вовек не разбудиться.

«Она лежала на кровати…»

Она лежала на кровати,
Губу от страсти закусив,
А я стоял над ней в халате,
Ошеломительно красив.

Она мою пыталась шею
Руками жадными обнять,
Ей так хотелось быть моею.
И здесь я мог её понять.

«Я раньше был подвижный хлопчик…»

Я раньше был подвижный хлопчик,
Хватал девчонок за трусы,
Но простудил однажды копчик
В интимной близости часы.

Недвижность мною овладела
Заместо прежнего огня,
Ах, девы, девы, где вы, где вы,
Почто покинули меня?

Весь горизонт в свинцовых тучах,
Где стол был яств, стоит горшок,
Умчался фрикций рой летучих,
Весёлый петинг-петушок,

Откукарекавшись навеки,
Вот-вот начнёт околевать,
Подайте, граждане, калеке,
Подайте женщину в кровать.

«Я обычно как напьюсь…»