Эдуард Лимонов - В плену у мертвецов

• Название: В плену у мертвецов
• Автор: Эдуард Лимонов
• Жанр: Контркультура

Текст на обложке

…мой будущий Иуда, один из двух моих Иуд, оказался сидящим сразу за мной. Так мы с ним познакомились. Он сразу щегольнул отличным знанием моего творчества: «А почему Вы, Эдуард Вениаминович, написали стихотворение „Саратов“? Вы что бывали в Саратове?» – спросил он меня. Для того, чтобы прочесть стихотворение «Саратов» необходимо было получить в руки хотя бы единожды сборник стихов «Русское», изданный в штате Мичиган в 1979 году тиражом всего три тысячи экземпляров. Он читал, следовательно, этот редкий сборник. Тогда я не мог ответить ему ничего путного, пробормотал лишь что-то вроде… «Саратов? Ну поскольку это типично русский город…»

Теперь я могу ответить: «Из глубины времени я узрел будущее, Дима. 33 года тому назад (стихотворение написано в 1968 году) я узнал, что ты предашь меня в Саратове».

Когда за мною закрылась дверь в камеру №24 крепости Лефортово, 9 апреля, я вдруг припомнил концовку этого пророческого, как оказалось, стихотворения, и похолодел от ужаса...

---

Во всех случаях все уровни власти избрали своим инструментом ФСБ. Вы помните, что около года с Быковым возились менты. В августе 2000 года пришлось его выпустить. Заскрипев зубами – отдали его комитетчикам. Его арест, как и мой, осуществляли люди ФСБ.

Федеральная Служба Безопасности до боли напоминает лишь одну, известную из Истории репрессивную организацию – Инквизицию. Все другие не идут в сравнение, не имеют своих тюрем, к примеру. Не столь всемогущи. Ясно и то, что подвергшись в период перестройки и позднее, вплоть до 1993 года, реформам, увольнениям и унижениям, бывшая элитная спецслужба КГБ страдает сегодня огромным комплексом неполноценности. Разрешиться от которого, излечиться от которого Федеральная Служба Безопасности страстно желает за счёт своих жертв. Очень вероятно, что сами офицеры и следователи ФСБ кажутся себе и современными, и демократическими, и прогрессивными. Их методы воздействия на зэков мягче (так считают они, хотя в нашем деле № 171 фигурируют два убитых ненароком, надеюсь, в ходе следствия национал-большевика Золотарёв и Бурыгин), их собственный следственный изолятор в сравнении с милицейскими клоповниками – выигрывает. Заключённый, замечу, всё равно лишён свободы, живёт в вонючем туалете фактически, одет как пациент шиздома и питается лишённой жиров и витаминов водой и клетчаткой. Но в СИЗО ФСБ называют заключённых на «Вы», во всяком случае стараются, здесь раз в неделю возможно отдать выстирать вещи. Все эти прелести затмевают в глазах сотрудников ФСБ простую истину что их военно-репрессивная структура сама по себе реакционна и неуместна в контексте демократического государства. А ведь РФ тужится быть или хотя бы называться демократическим государством. СИЗО ФСБ нормально выглядит в контексте СССР 1956 года. Но не в контексте РФ 2001 года. Демократическое государство не должно иметь в числе своих служб Инквизицию.

Но вернёмся к процессам. Кто конкретно их инициирует? Один из моих старых друзей, имеющий доступ в среду прокурорских работников, сказал мне как-то: «Эдуард, ну ты представь себе чиновника прокуратуры! Это небольшой человек, получает он немного, всем завидует, и тут появляется возможность прищемить, прищучить богатых и известных: Гусинского там, или Быкова – много раз миллионеров. Чиновник делает это с удовольствием и страстью, прилипает к жертве как банный лист к заднице. Можно сказать, преследует с фатализмом заданную цель. На тебя в Прокуратуре многие имеют виды (разговор этот состоялся за полгода до моего ареста), но есть и пара людей влиятельных в той же прокуратуре, кто не допускает, чтоб тебя растерзали». Очевидно когда в поле зрения прокуратуры появились чиновники ФСБ с их добытыми путём прослушек и чтения газеты «Лимонка» смутными данными, те люди в прокуратуре, кто не хотел меня сдавать, – вынуждены были отступиться… «Дело пока идёт о замах Патрушева, вот пока на каком уровне раскручивается дело», – предположил мой защитник Сергей Беляк. Чем руководствовались замы Патрушева? «Разработкой» Национал – Большевистской Партии Федеральной Службой Безопасности, осуществляемой с лета 1997 года. (Интенсивная разработка началась в январе 2000 года.) А подстегнули разработку и решения об арестах и суде – корпоративная месть ФСБ Лимонову, вызванная моими статьями «Ссучившиеся» и «ФСБ против НБП» в газете «Лимонка».

Думаю, что это очень достоверное объяснение. Доставляя меня в Барнаул из Горно-Алтайска ночью с 8-го на 9-е апреля 2001 года подполковник ФСБ Михаил Кузнецов много раз повторял: «Ну за что же ты нас так не любишь!» Высовывающийся, нападающий, привыкший на Западе к свободе слова, заёбистый Лимонов раздражил офицеров-совков. И в первую очередь генерала Пронина, начальника управления по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом ФСБ. Я ведь встречался с ним лично 7 февраля 2000 года и сообщил ему, что 29 января 2000 года в моей квартире по адресу: Калошин переулок, побывали незнакомые люди. Я ведь нахально и честно предлагал генералу «работать вместе». «Используйте нас, – предлагал я, – там, где не может выступить государство – можем выступить мы», – имея в виду такие случаи в международных отношениях, как оскорбление российского флага в Познани. «Мы – негосударственная организация, можем адекватно ответить, оскорбить, например, их флаг», – предлагал я. «Государству такие жесты не к лицу, а нам можно». Подобные предложения пятидесятилетнему генералу показались, должно быть, дикими. Его карьера вся началась и прошла в КГБ, и я должен был казаться ему дичайшим наглецом, которому ответом может быть только наказание. Если днём 29 января 2000 года они установили подслушивающие устройства в моей квартире (о чём я, по совету адвоката Сергея Беляка, тогда же написал жалобы Патрушеву и Рушайло), то уже 22 февраля утром мы обнаружили подслушивающее устройство в зале пансионата «Зорька», где мы намеревались в тот день провести свой съезд. Только в марте 2001 года у ФСБ появились мотивы для ареста членов НБП, но они охотились на нас давно, упорно и угрюмо. Процесс Лимонова и НБП был задуман давно, не было лишь повода, хотя бы зацепки.

В самом конце сентября СМИ сообщили о том, что Арбитражный Суд постановил прекратить деятельность канала ТВ-6, на основании иска одного из акционеров ТВ-6, пенсионного фонда компании «Лукойл – Инвест». Эта отвратительная новость меня порадовала в том смысле, что подтвердила поганую суть нашей мстительной власти. Им надо замучить буржуазную оппозицию нео-советскому режиму. Отстать от Киселёва и Kо им нельзя. Оставить в покое коллектив Киселёва – Гусинского, а теперь Киселёва – Березовского никак невозможно. Традиция требует чморить канал до последнего, чморить буржуазную оппозицию.

День 3 октября выдался богатым на процессы. В течение дня и особенно вечером маленький телевизор выдавил нам из себя по меньшей мере три эпизода трёх знаменитых процессов.

Беловолосый и седоусый бывший министр Юстиции РФ Ковалёв получил по приговору Городского Суда Москвы девять лет содержания в колонии строгого режима, но учитывая его преклонный возраст (ему 57лет) и состояние здоровья, ему эти девять лет дали УСЛОВНО. Ковалёв обвиняется в присвоении неких сумм денег из «Фонда содействия проведения Судебной Реформы», основанного им, и в незаконном приобретении и хранении оружия. Знаменитым Ковалёв стал несколько лет тому назад, когда по российским телеканалам была показана видеозапись, демонстрирующая голого человека, похожего на министра Юстиции, развлекающегося в сауне с голыми девушками. Ковалёв отрицал подлинность записи, заявлял, что это не он, что запись поддельная, однако вскоре вынужден был оставить пост министра. Выходец из КПРФ, рассорившийся с КПРФ, он не имел очевидно крепких друзей, но имел много крепких врагов, потому загудел вскоре в Бутырскую тюрьму. Томился Ковалёв в Бутырке года два, затем ему сменили меру пресечения, и до суда он находился на свободе. 3 октября он коротко пожаловался (телевидение не даст пожаловаться развёрнуто) на то, что его в тюрьме избивали и бросили к уголовникам. Однако он ещё дёшево отделался, условными годами. Сокамерник Иван сообщил мне, что сидел в одной камере Бутырки с банкиром Ангелевичем. Иван узнал от Ангелевича (мощный коротко остриженный спортивный банкир), что Ковалёв и Ангелевич, создав «Фонд содействию проведения Судебной Реформы» Ковалёв и Ангелевич планировали приватизировать производство и сбыт продукции на зонах. То есть своеобразно помочь зонам, накормить их. Дело в том, что в период перестройки и после неё зоны лишились госзаказа на свою продукцию и лишились финансирования. Как следствие – зэка стали вымирать на зонах. Тогда как раз разрабатывалась передача Главного Управления Исполнения Наказаний из-под юрисдикции Министерства Внутренних Дел под юрисдикцию Министерства Юстиции. Если бы Ковалёв и Ангелевич преуспели в своём начинании – ввели бы зоны в качестве предприятий в империю Ангелевича, Ангелевич стал бы богаче, но и на зонах появились бы деньги, было бы чем кормить зэка. Государство вначале посадило Ангелевича. Ковалёв, как полагается члену КПРФ, отказался от банкира, не вступился за него. Позднее свалили и посадили Ковалёва. Государство, наказывая Ковалёва и Ангелевича, наказало и миллионное население страны ГУИН, оставив его на жидкой баланде. Государство наказало и миллион российских семей, вынужденных напрягать и свой без того тощий бюджет, силясь накормить своего зэка, дачки обходятся семьям очень недёшево. Ковалёв в седых усах, с седой головой отныне уйдёт в небытие с загаженной репутацией. Я не знаю, сидел ли он вправду с девочками в сауне. Если и плескался и совокуплялся, то что тут плохого. Эта сцена в сауне свидетельствует лишь о его вирильности, т.е. жизненной силе. Неизвестно также, воровал ли он государственные деньги, создав свой «Фонд», доказательствам российских следователей я не верю, ибо вижу, как расследуют меня самого. А если и воровал, то что такого? Между революцией и диктатурой золотая середина есть коррупция. Немало честных людей в правление режима коррупции имеет возможность выйти из трудной ситуации всего лишь дав взятку коррумпированному чиновнику. Коррупция – человечна, тогда как революция героична, но бесчеловечна, а диктатура и безгероична и бесчеловечна.