Фридрих Незнанский - Возвращение в Сокольники

• Название: Возвращение в Сокольники
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Детектив

Александра Турецкого отстраняют от расследования уголовного дела в отношении крупнейшего банкира и бывшего генерала КГБ, подозреваемых в организации заказных убийств. «Важняку» стоит немалой крови доказать свою правоту, поскольку угрозы расправы постоянно преследуют и его самого, и его семью.

---

И опять с какой-то самому себе непонятной злостью вдруг вспомнил свой недавний позор – иначе это состояние и назвать-то нельзя. Ну да, чуть ли не вчера это и случилось, едва ли не накануне Иркиного отъезда. Он уже занимался делом этих гребаных «центурионов» и в буквальном смысле разрывался между ночными засадами, лежбищем Мары и собственной квартирой, где было просто необходимо появляться – хотя бы под утро, чтобы как-то сохранять еще семейное статус-кво. Что получалось все хуже и хуже.

Он спал, как обычно в последнее время, на кухонном диванчике, приставляя с торца две табуретки, иначе ногам неудобно. Жалкое и унизительное уже само по себе это было зрелище. Уход «в эмиграцию», по собственному же выражению Турецкого, был все же лучше косых и злых взглядов супруги, резких и безапелляционных «выступлений» нередко в присутствии дочери, которая, по глазам было видно, очень жалела папочку, но и возражать не смела.

И вот спал кое-как, пока не проснулся от проклятого «мобильника», что лежал на столе, возле головы Александра Борисовича.

Вроде рано еще звонить. В квартире тихо. Может, ушли уже? Нет, из комнаты дочери донеслась музыка. Ага, решили не беспокоить родителя, который явился под самое утро. А потом долго стоял под душем, чтобы смыть с себя казавшийся почему-то резким и противным запах духов Мары. Просил же: лезешь в койку – не провоцируй. А та смеется: думаешь, она тебя так сильно ревнует? Да я на ее месте уже давно засекла бы тебя с любовницей, будь ты моим благоверным. Вот тебе и вся логика.

Турецкий дотянулся до трубки, включил и стал слушать, кто отзовется. И услышал тихое и сдавленное:

– Саня, ты?

– Нет, это Пушкин! – почти рявкнул он. Но, опомнившись, воровато сунул руку с трубкой под одеяло, накрылся с головой и тоже почти зашептал: – Ты чего, совсем с ума сошла? Куда звонишь? И в какое время, соображаешь? Тут же все дома…

– Санечка, прости, – как-то потерянно заторопилась Мара, – я не хотела тебя будить. Но дело в том… словом, полчаса, наверное, назад у меня раздался звонок. Я взяла трубку. Говорят: Мария Дмитриевна? И голос – женский. Я молчу. А там подождали и снова говорят: ну ладно, молчите. И так вздохнули… Саня, это не могла быть твоя Ирина? Я в первый раз в жизни вдруг так испугалась. И вот не выдержала, хотела проверить…

– Успокойся, – ответил Турецкий, – она такими глупостями не занимается. Спи, еще рано.

Он отключил телефон, скинул с головы одеяло, чтобы положить трубку на место, и… обомлел. Почувствовал вмиг, что все тело его стало каким-то мокрым и липким.

В открытой двери, придерживая рукой полу короткого халатика, стояла Ирина и понимающим, насмешливым взглядом рассматривала его – потного и взъерошенного.

– Тебе не жарко, Турецкий? – произнесла наконец. – С головой, под одеялом! Все руководишь?

Она презрительно хмыкнула. А у него словно язык прилип к гортани.

– Видишь ли… это связано с работой…

– Не надо, Турецкий, – жестко возразила она. – Мы сейчас с Нинкой переезжаем. Все, что нужно ей и мне, я упаковала. Ты можешь снести чемоданы вниз? Или мне водителя попросить?

– Какого водителя?!

– Того, кто нас отвезет к Ларисе. Можешь не волноваться, он мне не любовник, а шофер директора моего училища. Я договорилась заранее, зная, что на тебя даже в такой мелочи рассчитывать нельзя. Так поможешь? Или позвать?

Она ушла в комнату, а Турецкий сел на диванчике и почувствовал себя так, будто ему на голову вылили ушат ледяной воды.

Позже он попытался сбивчиво объяснить жене, что был действительно на задании, которое сам же и придумал на свою голову, и что это запросто может подтвердить и Славка Грязнов, который лично отрядил в помощь своего оперативника. Но Ирина лишь отмахивалась, показывая, что вопрос решен и ей не нужны оправдания. А под конец ввернула-таки:

– Слушай, Турецкий, перестань полоскать мне мозги! И тебе я не верю больше, и Славке твоему. И где ты бываешь, я знаю, и с кем. Оставь меня, мне ложь надоела!

И уехали. Водитель Миша старательно делал вид, что все происходящее его ничуточки не касается. Нинка мужественно шмыгала носом и заявила, что она – ненадолго. И если ее будут продолжать терроризировать, она вернется к отцу. Взрыв не произошел лишь по чистой случайности. Нервы у Ирины оказались крепче, чем у остальных.

Возвращаясь к этим недавним событиям, Турецкий понимал, что с тем звонком он, конечно, вляпался, будто шкодливый мальчишка. Сопляком оказался, другими словами. Но теперь-то чего еще от него хотят? И главное – кто? Братве подобные розыгрыши не нужны. А здесь припахивает профессиональной провокацией – подслушивать, подсматривать, нагонять холодку этакого… Это – «конторские», скорее всего, ребятки, от чьих услуг отказалось государство. Либо они сами от него отказались.

Но, как бы там ни было, согласие свое на встречу Турецкий уже дал, и теперь следовало быть во всеоружии. В прямом и переносном смысле. «Макаров» был при себе, поскольку и этой ночью снова в засаду. Но все-таки основным оружием старшего следователя Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры Александра Борисовича Турецкого было его деловое спокойствие и уверенность в себе. Вот и придется действовать спокойно и решительно – это в крайней ситуации. А так?… Ничего судьбоносного для себя Александр Борисович все-таки не ожидал…

Коренному москвичу искать в Сокольниках «Фиалку» – это примерно то же самое, что спросить: эй, парень, где Сокольники, не подскажешь? Абсурд, иными словами.

Шагнув под своды, так сказать, Турецкий слегка удивился. Была всегда обычная «едальня», где почему-то постоянно было очень холодно, сколько ни разогревайся изнутри. А сейчас стало уже подобием чего-то. Видно, в частных руках заведение. Даже подобие относительного уюта появилось.

– Вы к кому? – поинтересовался у дверей швейцар, он же по совместительству – секьюрити.

– Меня ждут, – кратко ответил Турецкий, не желая дополнительных разъяснений.

– Прошу. – Тот предупредительно пошире распахнул дверь.

На улице было не холодно, но, помня о ночной работе, Турецкий надел теплую кожаную куртку. На нее глазами и показал секьюрити, мол, не желаете? Турецкий не желал, поскольку под мышкой, в кобуре, у него висел «макаров». Секьюрити кивнул и жестом показал на вторую дверь, в зал.

Народу в зале почти не было, так что трудно понять, кого и от кого, главным образом, тут охраняли.

Из притемненного угла поднялся пожилой человек с коротко стриженной рыжеватой бородкой и аккуратной лысинкой, обрамленной чуть седеющим венчиком светлых волос. Впрочем, все это Турецкий разглядел, когда, повинуясь жесту, приглашающему его, подошел ближе. Такой, понимаешь, частный доктор по венерическим болезням. Либо адвокат. Либо еще кто-нибудь.

От соседнего столика к Турецкому повернулись двое коротко стриженных явных братанов и, будто по чьей-то команде, отвернулись.

– Добрый вечер, Александр Борисович, – с легкой, почти ускользающей улыбкой приветствовал Турецкого этот старикан. – Благодарю за точность. Куртку снять не желаете? Это раньше здесь была постоянная холодрыга, а теперь – вполне ничего.

– Спасибо, мне не жарко. Да потом, мне ведь прямо отсюда на службу.

Но куртку он все же расстегнул, и старикан увидел ремень от наплечной «сбруи» на груди у «важняка».

– А! – улыбнулся он. – Ну да, я же все позабываю, что вы у нас следователь по особо опасным, предпочитающий иногда бегать и опером.

– У вас хорошие сведения. Но – чем обязан?

– Не беспокойтесь, много времени я у вас не займу. Так вы что, в самом деле желаете отведать устриц?

– А вы разве не в курсе?

Тот засмеялся – добрым, мягким смешком, даже и близко не напоминающим тот, телефонный голос, хотя и был чем-то похож.

– А есть-то вы их умеете? – продолжал искренне улыбаться старикан.

– Научить? – улыбнулся и Турецкий.

– Только честно, – старикан наклонился к Турецкому, – а мне не поздно менять вкусы? Это же… – он сморщился и посучил пальцами, изображая нечто ничтожное и наверняка невкусное.

– А мне нравится… – философски изрек Турецкий, подразумевая совершенно иное.

Слышал старик этот древний тюремный анекдот и захохотал.

– Ну как скажете! Сейчас прикажу! И чтоб из Монако, да?

– Оставьте, – успокоил его Турецкий. – Мы ж не для этого пришли сюда. Так не будем терять и вашего, и моего дорогого времени.

– Как скажете, как скажете… – вздохнул старик и хитро сощурился. – А козлу одному я приказал все же дать по рогам. Знаете за что?

– Интересно.

– За непочтительность.

– Ну что ж, если на пользу… Так о чем же будет речь идти, к чему так длинно предисловье?

– Да предисловье, глубоко уважаемый мною лично Александр Борисович, необходимо для того, чтобы вы успокоились, перестали нервничать и думать, будто что-то вам здесь угрожает. Может, все-таки по рюмочке? Ах да, все позабываю, что у вас впереди служба. Разговор будет абсолютно доверительным. Я скажу, вы сделаете мне одолжение и выслушаете, после чего обменяемся, если потребуется, аргументами. Идет?