Юлий Буркин - Рок-н-ролл мёртв

• Название: Рок-н-ролл мёртв
• Автор: Юлий Буркин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Потом, когда уже начался день, я снова заснул, и она - вместе со мной. Но я успел решить, что завтра первым делом Тошу найду. И набью ему морду. А еще порадовался, что Настя, молодец, не потянула в это дело милицию. А то бы не избежать нам всем больших обломов.

И еще я подумал о том, что нет больше "Дребезгов". Что же мне-то делать? Разве что в попсу податься. Там хоть бабки...

МИСТИКА

Только зря я радовался насчет ментов. Разбудил нас телефонный звонок.

- Да? - подняла трубку Настя. А потом, после паузы, ответила звонившему: - Хорошо. Я подойду.

Я видел, как ее лицо, и так-то довольно помятое, просто стерлось, на нет сошло во время этого короткого разговора. Она положила трубку и сказала мне:

- Меня в прокуратуру вызывают.

- Быстро они, - подивился я. - Пойти с тобой?

- Не надо, - трезво рассудила она, - понадобишься, и тебя вызовут. Чего зря нарываться.

Тогда я вызвался хоть подбросить ее. По дороге она сказала, что одно в этом звонке хорошо: теперь хоть не придется разыскивать Рома по моргам. Она так и сказала - Рома, а не "тело", например). Вчера она была в таком шоке, что даже не спросила у врачей, куда его повезли.

Не понравилась мне чем-то серая "Волга", которая шла за нами и вместе с нами остановилась возле прокуратуры. Но, когда, высадив Настю, я отправился домой, "Волга" осталась стоять, и я успокоился.

По дороге я зарулил к Джиму, но его не оказалось дома. Я только рассказал его предкам, какие у нас дела вершатся и дальше поехал. Но еще и дверь ключом не открыл, как услышал дикий телефонный трезвон. "Что-то вообще, жизнь у меня какая-то телефонная пошла", - думал я, торопливо отпирая замок и хватая трубку.

- Коля, - зазвучал взволнованный Настин голос, - это какой-то ужас...

- Что такое? Что там тебе сказали?

- Ты понимаешь, они совсем не по этому делу меня вызывали.

- Не из-за Рома?

- Из-за него. Но, понимаешь... Только я туда вошла, как они начали нести какой-то бред - что Ром ограбил сегодня ночью какой-то валютный магазин. Стали меня допрашивать, где я была с четырех до пяти утра...

- А что случилось в это время?

- Они твердят, что именно в это время и был ограблен магазин.

- Да какой, к черту, магазин? Ты им объяснила, что Ром в это время был уже мертвым?

- Не стала я об этом говорить. Что-то меня удержало. Понимаешь, все это так глупо звучало. Чушь какая-то. Я просто ждала, когда они меня отпустят. Но потом они показали мне запись...

Голос ее задрожал, и она примолкла.

- Какую еще запись? - У меня снова, как вчера, слегка поехала крыша.

- Этот магазин - частный. И хозяин там, видимо, крутой. У него в доме напротив, в одном из окон, установлена камера. И она ночью пишет все, что возле дверей делается. Он хозяину квартиры, чье окно, башляет за то, что тот кассеты меняет.

- Ну и что?

- Это был Ром. Мертвый. Понимаешь?! Он мертвый этот магазин грабил.

- Слушай, Настя, ты в порядке?

- Нет.

- Я и чувствую.

- Как ты думаешь, Крот, в порядке я, когда Ром умер? И когда я своими глазами видела, как он, мертвый, ломает дверь магазина?

Я слышал, что она сейчас-сейчас сорвется. Но произнес, наверное, самую идиотскую фразу, какую только мог:

- Ну, ты что-то не так увидела.

- Пошел ты!.. - крикнула она и бросила трубку.

Я сварил кофе и завалился на диван. Похоже, я слегка перегрузился впечатлениями. Мозги просто отказывались соображать.

Но после получасового разглядывания табачных колец и потолка сквозь них, я мало-помалу пришел к выводу, что разговор с Настей нужно продолжить. Я набрал ее номер, но трубку никто не поднимал. У меня засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Я спустился вниз, сел в "Жигуленок" и двинул к ней.

На этот раз я не мчался очертя голову, как ночью, и добрался только часа через полтора. И застал перед ее подъездом небольшую кучку зевак. Чуть поодаль стояла "скорая". Я даже не удивился. Пробившись к дверям, я увидел, как двое санитаров выносят на носилках прикрытое простыней тело. А за ними по пятам - зареванная Настина младшая сестренка Тома. Я тронул ее за плечо:

- Что с ней?

- Я открыла... А она... - и сколько я не тряс ее, сквозь слезы не смогла вымолвить больше ни слова. Тогда я догнал носилки и тот же вопрос задал санитару.

- Вроде, отравление. С час назад она кончилась. Но точно сказать можно будет только после вскрытия и анализов.

- Я взгляну на нее? Я ее друг.

Настя лежала с закрытыми глазами, неестественно закинув голову. Бледное лицо ее чуть припухло. Мертвая. Мертвее не бывает. Но, словно стараясь оттянуть время, я снова и снова пытался прощупать пульс, прослушать сердце. В конце концов, санитарам надоело стоять, и они двинулись к машине; а я, как заводная кукла, не отставая, брел рядом с носилками.

Дверцы захлопнулись и машина выехала со двора. Перед тем как сесть в нее, один из санитаров сочувственно похлопал меня по плечу и вроде бы хотел что-то сказать. Но потом только рукой махнул.

Я отвез Томку домой - к Настиным родителям. По дороге спросил, как у нее дела с поступлением в театральный, но она была не в состоянии произнести что-нибудь членораздельное, и ехали мы, в основном, молча. Я остановился у подъезда, и когда она выходила, поймал за руку, притянул к себе и, как мог нежнее, погладил волосы - такие же мягкие, как у Насти. По-моему, она слегка неравнодушна ко мне, как это бывает с младшими сестренками старых друзей или подруг. Как бы не было мне худо самому, я должен был ее поддержать. Пусть помнит, что у нее есть друзья, которые ее никогда не подведут. Я отпустил ее, она шмыгнула носом, мне показалось, с благодарностью, и пошла. Страшные слова готовилась она сейчас сказать отцу и матери... Я с ней подняться не набрался духа. Постоял немного и поехал. В прокуратуру поперся.

В вестибюле я спросил у похожего на ворону дежурного, кто занимается делом Романа Хмелика. Тот подозрительно меня оглядел, но потом-таки звякнул куда-то и сказал мне: "В тринадцатую пройдите - на третий этаж".

Встретил меня мрачный, но, сразу видно, умный мужик. Лет сорока, в официальном прикиде. Он назвался следователем Евгением Валериановичем Гридневым и поинтересовался, чем может быть мне полезен. Но цепкий его взгляд говорил о том, что он как раз решает, чем могу быть полезен ему я.

Я назвал свое имя, место работы и объяснил, зачем явился:

- Я хотел бы увидеть запись - из магазина.

- Какую запись?

- Вы понимаете, какую. Которую его жене показывали.

- А вы откуда об этой записи знаете?

- Настя мне и рассказала.

- А вы, простите, когда в последний раз видели Хмелика?

- Вчера на концерте.

- И как он вам показался?

- Очень усталым... Вы мне запись покажете или нет?

- Вы, как я понял, журналист?..

Все ясно. И я попер на понт:

- Вот что, Евгений Валерианович, я вам клянусь, что писать об этом без вашего специального разрешения не буду. Роман - мой старый друг. Это нужно лично мне, понимаете? А если вы мне откажете, тогда я точно буду звонить на каждом углу и все следствие вам попорчу.

Гриднев тихонько постучал пальцем по краю стола, говоря:

- Вот только пугать меня не надо, молодой человек. Я сам кого хочешь напугаю... А запись я вам покажу, черт с вами.

Он полез в сейф и вытащил кассету. Потом открыл стенной шкаф, а там КИМовские видик и телевизор.

...Перед скудно освещенной дверью, стоя на коленях голой спиной к объективу, возится человек. Рядом с ним на асфальте лежит небольшой темный прямоугольный предмет. Эта картина не меняется с полминуты. Вдруг на спине человека появляется несколько небольших черных пятен. Человек быстро хватает лежащий рядом предмет, который оказывается пистолетом и, поднявшись во весь рост, оборачивается лицом к камере.

Да, это Роман, сомнений быть не может. Но, господи, что с ним? Неестественно перекошенный открытый рот; выкатившиеся из орбит глаза... А там, где спину его только что покрыли пятна, спереди, на животе и груди зияют ужасные рваные раны. Словно и не замечая их, он стоит, вперив невидящий взгляд в темноту. Около минуты рука с пистолетом подрагивает, методично отклоняясь то вправо, то влево.

- Это он расстреливает машину патрульно-постовой службы, - нарушив тишину, пояснил Гриднев. - Милиционеров было двое. Теперь уже не у кого спросить, как в деталях было дело, и почему они начали палить в него, даже не попытавшись взять.

Меня прошиб озноб. Жуть. Роман - труп, это коню ясно. Права была Настя. Пули, пройдя насквозь, не остановили его. Я что есть силы прикусил губу и почувствовал солоноватый привкус. Если это сон, то он - реальнее реальности.

А на экране - мертвый Ром засовывает пистолет за пояс джинсов, расправившись, видимо, с находившимися вне поля зрения камеры ментами, и, снова опустившись на колени, продолжает свое загадочное занятие. Спина ниже ран залита черной кровью, жирным пятном расплывающейся на джинсах.

Еще через мгновение он вдруг резко встает на ноги и выходит из кадра.