Имад ан-Наари - Жемчужины бесед

• Название: Жемчужины бесед
• Автор: Имад ан-Наари
• Издательство: Наука
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1985

Памятник индо-персидской литературы XIV в. в изысканной форме перелагает знаменитые на Востоке истории о мудрости, о коварстве женщин, о добре и благородстве.

---

Когда же обозначилась нехватка в каждодневном пропитании, когда стало невмоготу от нужды, красотка сказала мужу:

– Человеку не прожить без трудов ради куска хлеба, без забот, чем бы прикрыть наготу. Ведь говорят же:

Как бы велико ни было доставшееся богатство,
Разум велит приумножать его.
Всему миру известна и другая пословица:
«После любовных утех надобен и хлеб насущный».

– Не могу я оставить тебя одну, – отвечал муж. – Я уродился ревнивым, склонным к подозрениям – вот и провожу дни свои дома, голодая, терпя бедность и нищету.

– Супругу убережет лишь истое целомудрие и милость творца, – отвечала добродетельная жена. – Чем больше муж охраняет и стережет жену, тем больше неверная жена стремится к блуду и греху, как это случилось с женой йога, который из-за чрезмерной ревности решил поселиться в пещерах. И конечно, его жена сходилась с сотнями мужчин, а предосторожность мужа ничуть ему не помогла.

– А как это было? – спросил воин.

Рассказ 7

– В давние века, – начала жена, – жил на свете отважный и доблестный муж. У него была благочестивая и праведная жена. И при всей своей храбрости и отваге, он нисколько не ревновал ее и не питал на ее счет ни малейшего подозрения.

И вот однажды ночью названая сестра жены, чтобы испытать мужа, облачилась в мужские одеяния и легла в постель рядом с его супругой. Когда муж вернулся домой и увидел в постели постороннего мужчину, то он не разгневался и не пришел в ярость, а только промолвил:

– Вставай, юноша, теперь мой черед!

Женщины, услышав его слова, подивились его спокойствию, тотчас вскочили и сказали:

– Разве ревность не признак мужества, разве подозрительность не свойство мужчины? Почему же ты, столь отважный и смелый, что даже лев лесной бледнеет от ужаса перед тобой, а устрашенный крокодил спешит укрыться в водной пучине, совсем лишен ревности и самолюбия?

– Как-то раз, – отвечал муж, – на охоте произошел со мною случай, и с тех пор я перестал ревновать и подозревать, целиком положился на великодушие бога и на судьбу, ибо всяк, кого бережет бог, чист душою. Мужу остается только целиком положиться на супругу.

– Так расскажи нам об этом, – в один голос попросили они.

– Однажды, – начал муж, – я отправился на охоту и бродил по степям и долам. Вдруг из пещеры вышел огромный слон с паланкином на спине. Я подумал: «Встретить слона в лесу не диво. Но зачем здесь на нем царственный паланкин?» Я тотчас взобрался на высокое дерево. Слон же опустил паланкин на землю под тем деревом, а сам стал пастись. Из паланкина тут же вышла женщина и начала оглядываться по сторонам. Я не утерпел, слез со своего дерева и стал ее расспрашивать.

– Мой муж, – отвечала она, – известный йог. Он в совершенстве овладел йогой и наукой чародейства, но притом очень ревнив и подозрителен. Он не допускает ко мне даже женской прислуги, а сам из-за чрезмерной ревности обратился в слона, дабы от страха перед ним ни одно живое существо ко мне не приблизилось. Вот уже двенадцать лет он так возит меня по степям и долам. А роду людскому он не доверяет.

– Когда я услышал ее обольстительные речи и увидел ее прелестные черты, – продолжал рассказывать муж, – то разум покинул меня, бразды правления выскользнули из рук рассудка.

Огонь и хлопок не нуждаются в посредниках: словно лев на самку газели кинулся я на нее и утолил страсть наслаждением. А затем решил возвращаться и на прощание поцеловал ее в уста. И тут луноликая красавица вытянула нитку из своего ожерелья и завязала на ней еще один узелок.

– Что за узелок ты вяжешь, какая в том хитрость? – спросил я ее. Красавица хотела скрыть от меня свою тайну. Я стал сыпать клятвами и пугать ее, пока, наконец, не вынудил ее признаться.

– С тех пор, как мой муж кичится своей ревностью, оберегает и стережет меня, – сказала она, – в этих степях и развалинах девяносто девять гостей вкусили моей халвы и испили шербета близости со мной. А ты будешь сотый. Вот о чем свидетельствуют эти узелки.

Овладев красавицей и получив такой жизненный урок, я вернулся домой. С тех пор я стал ревностно выполнять предписания бога и зарекся вожделеть к чужим женам. Воистину, за добро злом не платят, а за зло не воздают добром. Ведь если я стану алчно взирать на чужое золото, то могу потерять свое серебро. Если же не стану таскать украдкой куски с чужого стола, то и на мой ломоть хлеба муха не сядет.

Коли ты взял кусок со стола чужого,
То и другие сядут за твой стол.

И с тех пор я перестал попусту ревновать и тем самым избавился от напрасных терзаний.

– Мужу не к чему оберегать целомудрие жены, – сказала ему супруга, – если она не обладает этим качеством.

Воин обрадовался словам жены, начал доверять ей, отбросил сомнения насчет ее целомудрия и добродетели и перестал с тех пор ревновать.

Но в родном городе воину не было удачи, он еле-еле зарабатывал на жизнь, да и то выбиваясь из сил. Поневоле он решил отправиться на чужбину. Жена же, поскольку она была целомудренна, как Рабиа,[104] и собиралась посвятить себя служению богу, вручила мужу букет цветов и сказала:

– Эти цветы – знак моего целомудрия и добродетели, лепестки их всегда будут свежими, с каждым часом будут расцветать и хорошеть. Если же они, упаси боже, увянут и пожелтеют, знай, что дела мои плохи, что прах греха запятнал полы добродетели.

Воин порадовался этим словам и со спокойной душой отправился в дальний город, где удостоился чести стать слугой и воином одного царевича. С каждым днем его положение улучшалось, а сан возвышался. Букет цветов, подарок молодой жены, он носил на голове, ни на миг не забывая о нем, любовь его обновлялась благодаря аромату цветов, а на страницах души он начертал стих:

Это не запах цветов я вдыхаю, это аромат любимой.

И вот, наконец, подступили полки сурового месяца дей[105] и настали холода, владыка-мороз предал грабежу страну лета, султан осени стал совершать набеги на садовые цветы, изменчивые цвета мира уступили место камфарной белизне, словно в прачечной, ржавая от осенних листьев вселенная враз уподобилась лавке продавца хлопка. Вольным птицам степей подрезала крылья неверность зарослей жасмина, певчие птахи спешили прочь из-за недолговечности роз, а от самих роз осталось лишь воспоминание в виде розовой воды, соловьи пели лишь стихи о разлуке.

Настала зима, ушло лето,
Все люди попрятались кто куда.
Птицы покинули сады,
Улетели из Хорасана в Хиндустан.
Рыбы укрылись во глуби вод,
В недрах земли затаились змеи.

А воин меж тем в непогожие и холодные дни ежедневно являлся к царевичу со свежими цветами, и собрание благоухало благодаря им. Шахзаде дивился этому и говорил приближенным:

– В эти дни, когда от цветов осталось одно лишь название, от бутонов – лишь примета, когда даже мне, чьи розы счастья и цветы судьбы всегда распускаются, невозможно достать цветущей веточки розы, как удается этому воину добывать свежие и благоуханные цветы?

Стали расспрашивать садовников и торговцев цветами, те ответили:

– Пусть базилик жизни царевича цветет и сияет, словно весенний сад! В эту пору осталось так мало листвы, что мы уповаем лишь на сень твоих милостей, а о розах напоминают только твои розоподобные уста. Прикажи разузнать поподробнее об этом деле.

И тогда шахзаде попросил воина указать сад, откуда он приносит цветы. Пришлось тому поведать правду, что он и сделал. Шахзаде был поражен его рассказом, никак не мог поверить ему: разум отказывался принять такое известие, сердце не хотело положиться на него. С насмешкой и издевкой он молвил:

– Женщины способны на всякие уловки и всевозможные хитрости. Что ты хвастаешь целомудрием и болтаешь о добродетели и чести? В действительности же твоя жена просто искусная колдунья. Эти цветы она заговорила и заколдовала, вот они и не вянут. Она одурачила тебя, чтобы самой остаться в одиночестве, отослать тебя подальше. А ты, как последний глупец, поверил ее выдумкам и принял за чистую монету ее россказни.

Воин выслушал оскорбительные речи о своей жене, но, поскольку полностью доверял ей, не придал этим словам значения и промолчал. А шахзаде, чтобы доказать свою правоту, выбрал двух молодых пригожих братьев, которые служили у него на кухне, дал одному из них много денег, назначил срок для возвращения и отослал их, тайком наказав соблазнить жену воина. Он хотел, когда они вернутся, выполнив его поручение, разоблачить при всех хвастовство воина и тем самым открыть врата для потехи и шуток, как это принято в кругу молодежи.

Юный повар поспешно отправился в город воина, отыскал какую-то старую каргу, дал ей много дирхемов и динаров и подослал в жене воина. Добрая женщина, услышав о чужом мужчине и поняв, что тут дело нечисто, сказала своднице:

– Сначала покажи мне этого юношу, чтобы я решила, достоин ли он моей красы, а уж потом я буду слушать его послания.