Журнал Если - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №3 2008 г.

• Название: ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №3 2008 г.
• Автор: журнал Если
• Издательство: "Любимая книга"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008

---

Утром разбудил телефонный звонок. Виктория еще спала. Приглушенно чертыхаясь, Артём добрался до аппарата, сорвал трубку.

– Артём Григорьевич?

– Да!

– Мы вас не разбудили?

– Ну… в общем…

– Стало быть, разбудили, – без тени раскаяния констатировал неумолимый мужской голос. – Через какое время вы можете спуститься вниз?

Попробовал бы он спуститься вверх! Хотя… Если приказать таким голосом…

– Минут через пять, через десять, – растерянно сказал Артём.

– Выходите. Ждем вас через десять минут. Последовал отбой.

А на часах, между прочим, начало шестого.

Стараясь не шуметь, Стратополох умылся, оделся и вышел. Автоматизм командный, он же повышенная подчиняемость больного приказам окружающих при полном отсутствии критичности. Наблюдается при гипнозе и… И еще там при чем-то.

Утренний двор был пуст. Возле соседнего подъезда кого-то ожидала «неотложка». Уж не его ли? Артём подошел поближе – и дверца открылась.

– Садитесь, – сказали ему.

Кроме водителя в кабине присутствовали позавчерашний омоновец (полный кавалер Боевого Красного Креста) и вчерашний маньяк с «бразильской ленточкой» на узком подбородке. Оба в белых халатах.

В смысле интерьера машина ничем не отличалась от безугловской: натуральная кожа, натуральное дерево. Единственная разница заключалась в отсутствии камер слежения и наличии справа от приборной доски четырех экранов, которые, впрочем, все равно ничего не показывали.

Видимо, та, вторая.

Дверца закрылась, «неотложка» тронулась.

– Я еще вернусь сюда? – тревожно осведомился Артём.

– Скорее всего, – сухо ответил орденоносный здоровяк. – Человек вы разумный. Даже вон с учета вас сняли…

Выглядели оба медика неважно. Судя по всему, прилечь им этой ночью так и не пришлось.

– Куда мы едем?

– Это опять-таки целиком и полностью зависит от вас. Можем и в приемный покой…

Судорожным движением Стратополох достал наладонник и торопливо начал тыкать в буковки стилом.

– А вот это вы зря, – хмуро сказал полный кавалер Боевого Красного Креста. – Ну-ка дайте сюда.

Отобрал, прочел, что написано, ошалел.

– «Дали розог мазохисту…» – огласил он, моргая. – Что это?

– Афоризм, – буркнул Артём.

– М-да… – промолвил омоновец. Вернул наладонник и вопросительно взглянул на коллегу.

Тот вздохнул.

– Объяснять ничего не буду, – сдавленно проговорил он. – Сами вчера все видели.

– Ничего я не видел, – открестился Артём, пряча наладонник. – Вчера у меня был бред величия. На почве переутомления и депрессии. С литераторами это бывает.

– Здраво мыслите, – заметил собеседник. – Тогда сразу к делу. Как вы смотрите на должность внештатного советника?

– Чьего?

– Можно подумать, сами не догадываетесь!

Машина плутала по переулкам, то приближаясь к проспекту, то снова уходя в лабиринты зеленых улочек. Артём откашлялся.

– Догадываюсь, но… Что же я могу ему посоветовать?

– Например, вынуть ногу из окна машины. У вас это хорошо получается.

– А еще?

– Все. С остальным мы как-нибудь и сами справимся. Размер оклада вас интересует?

– М-м… ну, в общем… да.

– Оклад – хороший. Пенсия – не хуже. Еще вопросы?

– Почему внештатный?

– Потому что штатных, как вы сами вчера убедились, он посылает куда подальше.

– Позвольте… А как же я тогда…

– Сейчас объясню. Сидите себе спокойно дома, пишите, что вы там пишете. Но когда бы и каким бы образом он на вас ни вышел, бросайте все свои дела и… Собственно, все. – «Бразильская ленточка» вынул из бардачка, больше напоминающего сейф, какую-то бумагу, достал ручку. – Прошу.

– Что это?

– Клятва Гиппократа, – то ли съязвил, то ли всерьез сказал маньякоподобный собеседник. – Вы же, как я понимаю, согласны с нами сотрудничать?

– Простите… А выбор у меня есть?

– Нет.

– Тогда за каким лешим спрашиваете? – вспылил Артём. – Согласен!

Адаптация, как утверждает медицина, является одним из основных критериев разграничения нормы и патологии. Сумел приспособиться – значит нормален. Не сумел – иди лечись.

Казалось бы, чего тут непонятного?

Тем не менее обязательно отыщется желчный циник, называющий психически здоровых людей приспособленцами, а то и вовсе подлецами. Что с такого возьмешь!

Вообще имейте в виду, застревание убеждений и принципов – чуть ли не первый признак душевной болезни. Скажем, велел тебе император распятие потоптать – ну так уважь кесаря, потопчи. Нормальные люди в подобных случаях как поступают? Когда прижмет, они и в икону плюнут, и храм взорвут. А чуть отпустит – снова уверуют.

Потому что психически здоровы и быстро адаптируются.

Как можно обвинять их за это в двуличии? Какое двуличие? Почему двуличие? Вчера от них требовалось одно лицо, сегодня – другое. Но не два же одновременно!

А вот кто действительно двуличен, так это сами обвинители. Веруют по-старому, а жить-то им приходится по-новому. Вот и крутятся, как ужака на вилах…

Подойдешь, бывало, к такому, толкнешь тихонько, скажешь: «Тебе ж за эту веру уже не платят, на кой ты ее ляд исповедуешь?» Нормальный вздрогнет, очнется: ой, а правда, что это я?…

С ненормальными сложнее. Бредовые идеи, как известно, непоколебимы и не поддаются коррекции. Уже на расстрел ведут, на костер, на виселицу, а он все кричит: «Да здравствует!» Что именно да здравствует? Какая разница! Коммунизм, православие, ислам… Что себе в голову вбил, то и да здравствует.

Однако чаще всего личность плутает, подобно контрабандисту, по нейтральной полосе между патологией и нормой, подаваясь то за кордон, то из-за кордона. К таким-то вот пограничным бродягам и относился, несомненно, Артём Стратополох, не настолько больной, чтобы умереть за идею, и не настолько здоровый, чтобы, изменив идеалу, не мучиться угрызениями совести.

Ибо что есть совесть? Не более чем легкая форма расщепления личности.

Однако нынешний расщеп оказался пугающе глубок. Пока речь шла о выгодном сотрудничестве в идейно чуждой прессе или даже о безугловской премии, все это, согласитесь, имело прямое отношение к словесности, а стало быть, почему бы и нет? Литератор он, черт возьми, или не литератор? Но стать платным наперсником Безуглова, подставным корешем, фактически шутом… Развлекать, журить за выставленную в окошко ступню, с трепетом принимать из Его Президентского Величества рук коньячные капсулы… и оправдываться потом перед самим собой, что не было-де иного выхода и что другие бы за счастье почли… Как там отвечал Ломоносов Шувалову? «Я, Ваше Высокопревосходительство, не только у вельмож, но ниже у Господа моего Бога дураком быть не хочу».

Высаженный по собственной просьбе напротив больничного комплекса «Эдип» Артём пересек скверик и остановился возле аптечного киоска, где приобрел десяток водочных капсул, половину которых немедленно употребил. Таблетки от несварения совести.

Нет, не страх оказаться в соседях по палате с Пашей Моджахедом, не мысль о том, что станется с семьей, очутись ее глава в таком положении, не хороший оклад, обещанный настолько уклончиво, что боязно было даже предположить истинные его размеры, – нет, соломинкой, переломившей хребет верблюду, явилось, представьте, упоминание пенсии.

О пенсии Артём Стратополох и мечтал, и не мечтал. Какая-то подачка на старость ему светила, но столь символическая, что ради нее не стоило даже бегать с документами по инстанциям. Пребывание на учете в поликлинике, правда, учитывалось как стаж, но доходы, доходы… Все газетки, в которых он сотрудничал (и «ПсихопатЪ», и «Мория», и «ГБ-френь»), платили, как было упомянуто выше, неплохо, но гонорар предпочитали вручать в конвертике, никак это дело не фиксируя.

С одной стороны, такое положение давало Артёму возможность с пеной у рта утверждать в «Последнем прибежище», что под старость он намерен, не в пример продавшимся «больничному режиму» соратникам, из принципа умереть за Родину под забором. С другой стороны, этак можно было и впрямь под ним умереть.

– А-а… Лауреаты и натуралы…

Поднял глаза. Перед скамьей, на которой он присел, ожидая, пока лекарство усвоится, стоял тот самый коллега, что придумал рубрику «Отрывки из сочинений классиков». В правой руке его пестрел свежий номер газеты «Будьте здоровы!».

– Ну ты лизнул, – с ехидцей молвил коллега. – До самых гланд! Нет, ну это надо же: «За Родину душой болеет один Президент…» Много заплатили?

Секунду Стратополох непонимающе глядел на соратника, а потом с ужасом вдруг осознал, что его ядовитая бунтарская фраза, попавши в официальную прессу, не просто утратила язвительность, но зазвучала вполне верноподданно, едва ли не подобострастно.