Владимир Бушин - Гении и прохиндеи

• Название: Гении и прохиндеи
• Автор: Владимир Бушин
• Жанр: Публицистика

---

Но и злоба на кладбище для мадам не предел. Рассказывает, что в 69-м году во время общественного прослушивания новой вещи Шостаковича в Малом зале консерватории произошел "знаменательный случай"(!) - умер музыкальный критик А. (в книге имя дано полностью), которого она не любила: "Ему стало дурно, и его вывели из зала. Когда я проходила через фойе, я видела его сидящим на диване, такого ничтожного, плюгавого, маленького человечка... Он поводил вокруг мутными, уже ничего не видящими глазами и отдавал душу...Уж не знаю, кто её принял - Господь или сатана." Подумайте только: глядя на умирающего, она злобно ликует... Не думаю, читатель, что вам приходилось слышать такое, особенно - из/--дамских уст. И ведь не поймет, не поверит, что вопрос тут не о том, кто примет душу умирающего, а её собственную душу, назойливо и громогласно объявленную ею христианской.

И с таким клокочущим черным океаном в груди - всю жизнь: "Плюнуть бы ему в рожу!"... "Снимаю сапоги - да ему в рожу"... "А мы тебя лаптем - по роже, по роже"... "Мне хотелось, чтобы от моего крика обрушился зал и поглотил весь народ, который сейчас я так ненавижу"... "Я смотрела на сидящего напротив негодяя, и мне стоило неимоверного усилия не вцепиться зубами ему в глотку"... Господи, ну словно волчица. И как многозначительно она оговорилась года полтора назад в телебеседе с Урмасом Отто: "Всю жизнь я работала как волк". Вот именно... И после таких приступов бешенства, пронизавших всю книгу, поднялась рука написать: "Спите спокойно, товарищ Сталин, посеянные вами и вашими верными соратниками семена ненависти, злобы и зависти дают пышные всходы..." Да пышней и некуда. Ведь и в старости осталась такой же! В 92-м году после возвращения ей и мужу российского гражданства Большой театр устроил вечер в честь 45-летия её творческой деятельности. Казалось бы, блесни стариной, радуйся, и только! Нет, Вишневская прямо признаётся, что главным для неё было другое: "Мне нужен был этот вечер - чтобы ушла душившая меня ярость. Я не тот человек, который может копить в себе злость и долго жить с ней." Здесь первая фраза опровергает вторую:

ведь ярость она копила и задыхалась от нее почти двадцать лет. И какая ярость! "Когда нас выбросили из нашей страны, во мне была такая ярость, что я готова была взорвать весь мир." Тут мадам превзошла даже товарища Солженицына, который в таком же пароксизме злобы готов был взорвать атомной "бомбой все-таки не весь мир, а только родную Россию... "Эта ярость, продолжает мадам, - мешала мне жить, она душила меня. Эту книгу я должна была написать. В ней было моё спасение". Да, ярость, злоба и диктовали ей книгу. Но надо заметить, что из страны их не выбросили, как, допустим, Александра Зиновьева или того же Солженицына. Наоборот! В 74-м году им разрешили уехать на два года, потом продлили срок еще на полгода, потом стали всеми возможными способами долго уговаривать вернуться. На всё это супруги отвечали отказом и высокомерными заявлениями. Что власти оставалось делать? В 78-м году их лишили гражданства. Конечно, это было не обязательно, лучше было просто начхать. В другом месте Вишневская пишет иначе : "Мы уехали из России нищие, в полном смысле слова без копейки денег." Вот именно уехали и по своей воле, но - нищие? Опомнитесь, мадам. Вы везли с собой огромный уникальный опыт великой русской музыкальной школы, традиции, у вас за плечами была всемирная слава Большого театра, где вы обрели звонкое имя, а также - скандальный антисоветский разрыв с властью, что тогда ценилось на Западе чрезвычайно высоко. Да и вульгарные "копейки" тоже в карманах у вас бренчали.

Но постараемся быть снисходительны. Ведь злобно оклеветанный артист Н. это всё-таки чужой человек да еще и соперник по славе. Чужие и Булганин, и критик А., и сотрудница ЗАГСа... А чем же объясняется запредельная, даже после давней его смерти ненависть Вишневской к родному отцу? Она уверяет, что он бросил её в блокадном Ленинграде. Но в это трудно поверить, зная о многих проявлениях доброго отношения к дочери, о которых речь шла выше. К тому же отец в книге говорит предельно ясно в январе 42 года: "Галька не хочет уезжать." Значит, он звал её с собой в эвакуацию, уговаривал. Мало того, эвакуировались со своими семьями родной дядя, тетя, и Вишневская признаёт: "Родные звали меня, но я отказалась." Сама отказалась, а теперь "Отец оставил меня на верную смерть... И не было в моей жизни человека, которого я ненавидела бы так, как его". А ведь жива осталась. Четыре раза умирала и ни разу не умерла! Первый раз - будто бы в блокаде, второй вскоре после войны - родами, третий - из-за открытой формы туберкулёза, очень похожего на рак Солженицына, наконец - едва не отдала душу Богу от ужасного ^ радикулита правого плеча... Тут нельзя не вспомнить, как она сама-то обошлась с действительно умиравшей от рака матерью. "Положили её в больницу, а я уехала на гастроли, и меня не было несколько месяцев". Неизвестно, кто положил в больницу и, судя по рассказу, укатила дочка и все эти месяцы даже не справлялась о больной. А когда вернулась, увидела: "Мать умирала в страшных мучениях"... Кстати сказать, у матери осталась четырехлетняя дочь да, похоже, и отца нет, о нем не сказано ни слова, выходит, она круглая сирота. И Вишневская пишет: "Как и мне когда-то ей предстояло скитаться по людям". Да когда же сама-то скиталась? Разве жизнь с родной бабушкой, с теткой и с любящим дядей это скитание по людям? А если четырехлетней девочке действительно предстояло где-то у кого-то скитаться, то почему же благоденствующая звезда эстрады не взяла её к себе, - ведь сестра же! Квартира мала? Но нашлось же там место и для домработницы, и для собаки, и для пианино. Скудные средства? Но имелись же деньги не только на домработницу и на пианино, но и на "Победу"... Где она, сестричка, сейчас? Больше о ней - ни слова. Это для суперзвезды неинтересно...

Так в чем же всё-таки дело? Откуда такая лютая ненависть к отцу еще в детстве, еще до блокады, и сейчас, в старости? Оказывается, всё дело в том, - хотите верьте, хотите нет- что отец был коммунистом! Дочь негодует: "Отсидел десять лет в тюрьме и остался коммунистом. Теперь приехал в Москву добиваться восстановления в партии. Сколько же моральных уродов, восклицает ангелоподобная Галина Павловна, - породила советская власть!"

Оказывается, ещё давным давно, в далёком детстве, когда отец в припадке ревности орал и носился с топором в руке за женой, я, говорит, "стояла, слушала и в этом в дымину пьяном ленинце была для меня вся Октябрьская революция, все её идеи." Было ей года три-четыре, а уже какая политизированность! Как Хакамада. Но теперь-то?.. Вишневская всю жизнь прожила в театре и, надо думать, что сейчас, в старости, знает мировую драматургию, в частности, пьесы Шекспира, лучше, чем её гениальный супруг. Так вот, подумала бы: отец-коммунист лишь буйствовал в порыве ревности, имея на то веские причины, а венецианский мавр Отелло, которого едва ли можно причислить к ленинцам, и не был он членом ни РСДРП, ни ВКП(б), однако же в приступе ревности взял да и задушил свою супругу, как выяснилось потом, совершенно невиновную перед ним. Судебная ошибка... А Евгений Арбенин из лермонтовского "Маскарада"? Тоже едва ли читал Маркса и не состоял ни в КПСС, ни в КПРФ, не был знаком с Геннадием Зюгановым, но и он в ослеплении ревности предал смерти свою жену. Судебная ошибка... Так что, Галина Павловна, вы с Ельциным, Сванидзе и Новодворской защищаете "общечеловеческие ценности", а мы напоминаем, что есть и общечеловеческие беспартийные страсти, увы, порой небезвредные... Много еще сногсшибательного в этой книге, нескончаема чреда её персонажей от Шостаковича до Солженицына, от Прокофьева до Евтушенко, от Сталина до Марка Ильича Рубина... Но об этом при случае - в другой раз.

"КУШАЙТЕ, ДРУЗЬЯ МОИ. ВСЕ ВАШЕ"

Фигура эта возникла, как и в прошлый раз, внезапно...

Б. Окуджава

В один прекрасный день поэт-гитарист Булат Окуджава, почти совсем оставив песни, лучшие из которых снискали ему большую популярность, вдруг принялся писать романы и повести из русской жизни прошлого века. Все они публиковались в журнале "Дружба народов".

Роман "Бедный Авросимов" - первый из них - вызвал несколько противоречивые суждения критики. Одни, как главный редактор помянутого журнала, уверяли, что это "новое слово" в нашей лигературе; другие позволили себе, видите ли, иронические сомнения.

Вопреки иронистам роман имел большой издательский успех. По данным Библиотеки иностранной литературы, его появлением первыми заинтересовались любознательные жители итальянской провинции Апулия: в губернском издательстве города Бари (это на заднике Апеннинского сапога) они предали тиснению "новое слово" с поразительным проворством. По тем же сведениям, после апулийцев роман перевели и в некоторых других темпераментных точках планеты. Внагон, уже чуть ли не пятым или шестым, опубликовали его отдельной книгой и у нас в Политиздате.