Петр Алексеев - Социальная философия: Учебное пособие

• Название: Социальная философия: Учебное пособие
• Автор: Петр Алексеев
• Жанр: Философия
• Год: 2004
• ISBN: 5-98032-325-2

Издание посвящено социальной части мировоззрения – философии общества, или социальной философии.

Учебное пособие охватывает весь курс «Социальная философия». Рассмотрены вопросы о собственности, государстве, духовности человека и т. д. Особое внимание уделено социально-философскому анализу актуальных проблем современности, что позволяет получить более целостное представление о предмете.

Издание написано в соответствии с государственным образовательным стандартом высшего профессионального образования Российской Федерации.

Для студентов вузов, аспирантов и преподавателей вузов и всех интересующихся социально-философской проблематикой.

---

Интересно отметить эволюцию взглядов на этот вопрос в российском «Философском словаре». В издании 1991 года указывалось: «Наука все более превращается в непосредственную производительную силу» (с. 282, 284). Другая оценка дана уже в следующем его издании. Там записано: «Основное технологическое содержание научно-технической революции, происшедшей во второй половине XX в., состоит в превращении науки в непосредственную производительную силу общества: систематическое научное знание постепенно становится преобладающим по значению фактором роста благосостояния общества по сравнению с такими его традиционными источниками, как природные ресурсы и сырье, труд и капитал. Материальное и в значительной мере духовное производство постепенно превращаются в практическое применение современной науки: при этом наука как производительная сила непосредственно воплощается в непрерывно совершенствуемую технику и в возрастающие профессиональные знания работников»[25].

Как видим, научное знание наконец-то и в России, правда, еще приглушенно, оказалось официально признанным в качестве производительной силы общества. Его, между прочим, следует выдвинуть если не на первое, то на второе место в ряду подсистем производительных сил общества.

Таким образом, структура производительных сил включает в себя: 1) работников производства; 2) научное знание; 3) средства труда; 4) технологию производственного процесса и 5) производственно-экономическую инфраструктуру.

Процесс материального производства невозможен без производственных отношений. Так называются связи, в которые вступают люди (или группы людей) в процессе производства. Составными элементами, или подсистемами, этого комплекса отношений являются: 1) отношения к собственности, 2) отношения обмена результатами деятельности и 3) отношения распределения продуктами производства (из последней иногда выделяют в качестве самостоятельной подсистему потребления). Помимо этого, значительную роль в комплексе производственных отношений играет разделение труда не только внутри предприятия или даже отрасли производства, но и между регионами, зависящее от многих факторов (климатических условий, природных ресурсов, культурных традиций и т. п.), что обусловливает своеобразие экономических отношений между большими группами людей, нациями, государствами.

Ключевое место в системе производственных отношений занимает собственность (иногда ее трактуют как «имущественные отношения»). Экономические отношения собственности имеют юридическое оформление, закрепляются юридическими актами.

Отношения собственности бывают разных видов – владения, невладения, совладения, пользования, распоряжения. Особая форма собственности интеллектуально-духовная: на произведения искусства, научные открытия и т. п.[26]

В самом начале развития общества собственности как таковой (на вещи, на людей) не было; это была, правильней сказать, личностная собственность внутри племени, общины и имеющая название (с учетом того, что люди вынуждены были кооперировать свои средства и усилия при охоте, рыболовстве, земледелии) «общинной», «родоплеменной», «совокупно личностной». При кооперировании использовалось и разделение труда – между женщинами и мужчинами, между взрослыми и детьми, между людьми с разными навыками и т. п., а распределение получаемых благ совершалось с установкой не позволить умереть ни себе, ни своим сородичам. В дальнейшем (при совершенствовании средств труда, разделения трудовых действий и т. п.) стало возникать такое количество пищи и иных благ, что индивиды могли прокормить не только себя, но и некоторых соплеменников или людей другого племени; возникла возможность плененных в столкновениях с другой группой людей не убивать, а использовать как рабочую силу и тем самым накапливать собственность (сами пленные – производители материальных благ считались вещами).

Такой путь появления частной собственности был не единственным, но, пожалуй, главным; в его основе, как видим, лежал рост производительности труда, развитие производительных сил.

Возникновение государственных структур привело к правовому закреплению частной собственности. С точки зрения собственника, мало владеть какими-то орудиями труда, важно, чтобы при их краже он оставался их владельцем и чтобы (в случае судебного разбирательства) право было на его стороне. Гегель отмечал: «Для собственности как наличного бытия личности недостаточно моего внутреннего представления и моей воли, что нечто должно быть моим, для этого требуется вступить во владение им. Наличное бытие, которое такое воление тем самым получает, включает в себя и признание других… Внутренний акт моей воли, который говорит, что нечто есть мое, должен быть признан и другими»[27]. Речь идет о собственниках, точнее – о правовых установлениях государства, призванного (помимо прочего) защищать частную собственность.

При социально-философской характеристике производственных отношений, прежде всего отношений собственности, не следует переоценивать роли насилия в ее возникновении и укреплении. Понятно ведь, что раб нуждается в рабовладельце (как собственнике орудий труда), как и рабовладелец – в рабах. Ему «выгоднее» остаться живым и работать, чем умереть. Рабочий, остающийся без работы, может погибнуть с голоду, не вступая в определенные отношения, зачастую консенсусного характера, с владельцем средств труда.

Отмечая взаимное тяготение работающего и работодателя, что не отменяет конфликтности таких отношений, В. С. Барулин указывает на упрощенное представление о собственнике как только о «безмятежном угнетателе». Он пишет, что частная собственность преломляется во внутреннем мире человека значительной напряженностью, непрерывным беспокойством. Ведь частная собственность – это не просто владение вещами как таковыми. Эти вещи должны сохраняться, а не разрушаться, они должны социально функционировать, только тогда они имеют какой-то смысл для субъекта собственности. А это сохранение, функционирование объектов собственности не осуществляется само по себе, оно требует непрерывных и разнообразных усилий, контроля, непрерывного наблюдения и т. д. Все это преломляется в определенном непрерывном ощущении ответственности, заботы. Человек как бы постоянно несет это бремя. Если же учесть, что частная собственность динамична, что она функционирует в бурном море экономических противостояний, где позиции собственности непрерывно меняются, часто попадая в критические фазы, то ясно, что это ощущение ответственности, заботы представляет собой значительную степень напряженности в духовном мире. Так что частная собственность порождает не только определенную устойчивость духовного мира человека, но и ощущение тревоги, в определенной мере зыбкости бытия[28].

Истоки первоначального накопления капитала разнообразны. Среди них, конечно, мы увидим и такие антиобщественные действия будущих капиталистов или олигархов, как широкомасштабный обман населения, казнокрадство, коррупция и т. п. Но во многих случаях основой накопления может стать и личный (в том числе и семейный) труд. Так что считать любую частную собственность «воровством», как это иногда заявлялось марксистами, неверно. Ошибочен и лозунг, провозглашавшийся в годы «социалистической» революции, «грабь награбленное», по К. Марксу, «бьет смертный час частной собственности: экспроприаторов экспроприируют», т. е. «экспроприируй экспроприаторов!». Здесь имелось в виду то, что часть прибыли от реализации товаров владельцы предприятий оставляли у себя и строили свое материальное благополучие на якобы «отнятом» у рабочих доходе. Но если бы доход полностью «проедался», то не было бы никакого производства. И хотя материальное устроение собственной жизни владельцем средств производства формально выглядит как несправедливость и способно вызвать негативную реакцию со стороны наемных рабочих, то все же сама организация производства, затем его модернизация и расширение выпуска продукции, в ходе которых собственнику нередко приходится ограничивать свои личные потребности или даже жертвовать тем, что он фактически сам заработал, меняют положение дел. Наилучшее состояние отношений между собственниками средств производства и наемными рабочими, как свидетельствует история, – достижение взаимного согласия, причем достижение путем официально заключаемого договора. Возможно, конечно, обострение отношений между ними (как и между рабочими и государственной властью) при появлении разнонаправленных целей, например, при сокращении мест на убыточных шахтах и угрозе безработицы. Часто этот антагонизм был разрушительным.

Антагонизм классовых интересов описывался не раз в XIX веке и первой половине XX столетия сторонниками марксизма. Это была, надо сказать, не выдумка абстрактно мыслящих политэкономов или политиков марксистского направления, а констатация реального положения дел при индустриальном (по характеристике Д. Белла) капитализме того времени. Оставляя в стороне чрезмерное преувеличение степени этого антагонизма, обусловленное, прежде всего, политическими причинами, приходится все же признать наличие в целом адекватной картины бедственного положения промышленного пролетариата того периода, чреватого социальными потрясениями; да таковые и происходили на протяжении всего этого времени.