Пола Вольски - Наваждение

• Название: Наваждение
• Автор: Пола Вольски
• Издательство: Александр Корженевский, Русич
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1995
• ISBN: 0-553-08145-4, 5-87917-019-5, 5-88590-322-0, 0-553-08145-4, 5-87917-020-9, 5-88590-323-9

Мир, в котором, в отличие от нашего, есть магия, погружается в хаос. Стране Вонар угрожают политические волнения, а крестьянские философы публично подвергают сомнению врожденные волшебные силы Высшего правящего класса. В это самое время молодая дворянка Элисте во Дерриваль интересуется жизненно важными вопросами – в первую очередь, своим дебютом при королевском дворе Шеррина. Девушка еще не подозревает о грубой силе, которая скоро разрушит её беспечную жизнь. Мир рушится, наступает время террора, и, чтобы выжить, героине вскорости придется вспомнить о своих ныне бездействующих волшебных силах.

---

– Раздави ее! Возьми книгу! – приказала укрывшаяся за креслом Элистэ.

– Но, госпожа, а вдруг она ужалит?

– Эту гадость ты наверняка занесла в дом на себе, когда выводила во Пуха гулять! Сама виновата, сама и справляйся!

Кэрт послушно сдернула башмак, ударила, промахнулась и разбила стекло. Начиненная смертоносной информацией тварь скользнула к образовавшемуся отверстию. Кэрт хлопнула по ней рукой и с криком отпрянула, прижав ко рту ужаленную ладонь. Гнида изменила направление, свернула к большому псише[3] и зависла перед ним с громким жужжанием. Схватив подвернувшуюся под руку книгу Шорви Нирьена «Надежда», Элистэ подбежала, хлопнула по насекомому изо всех сил, но угодила в зеркало. Псише разлетелось вдребезги. Кэрт и Элистэ завизжали. Принц во Пух, заливаясь лаем, как бешеный запрыгал по комнате, а гнида метнулась в сторону.

Отчаявшись, Элистэ запустила в нее книгой, и озлобленная тварь бросилась ей прямо в лицо. Защищаясь, Элистэ вскинула руку и тут же завопила от немыслимой боли, пронзившей все ее тело. Открыв глаза, она обнаружила, что гнида глубоко вогнала жало в ее запястье, не может его вытащить и яростно жужжит. Элистэ впервые увидела эту тварь так близко, что смогла разглядеть тельце в броне изогнутых блестящих чешуек, изящно сочлененные ножки, золотые филигранные крылышки и дюжину выпуклых, разделенных на крохотные фасетки глаз. То было блистательно слаженное миниатюрное устройство, сделавшее бы честь любому мастеру-ювелиру и бесконечно отвратительное в своем совершенстве. Девушка на миг застыла, охваченная брезгливым ужасом, потом взяла себя в руки и распорядилась:

– Щипчики!

Кэрт поспешно исполнила приказание. Кривясь от боли и отвращения, Элистэ сняла эту гадость с запястья, не сдержалась и охнула, когда жало вышло из плоти, оставив после себя каплю крови. Гнида дергалась, щипчики вибрировали в пальцах Элистэ, и она сжала их еще крепче.

– Книгу! – приказала Элистэ, и Кэрт вложила в ее протянутую правую руку многострадальную «Надежду». Элистэ опустилась на колени, прижала «шпионку» к паркету и с размаху обрушила на нее том, расплющив хрупкий корпус и крылышки из золотой фольги. Дернулась ножка-другая – и все было кончено.

– Какая пакость. Жуть, одно слово, – сказала Кэрт, с отвращением рассматривая поблескивающие останки. – Ну и гадость!

Элистэ согласно кивнула. Она с рассеянным видом лизала ранку; запястье уже начало опухать.

– Я и не знала, что они жалят.

– Руку нужно смазать, – решила Кэрт, достала флакон с притиранием домашнего изготовления и принялась обрабатывать распухшее запястье. – Простите меня, госпожа, мне так стыдно, что эта маленькая дрянь проскочила в дом вместе со мной.

– Это не твоя вина. Надеюсь, гнида была только одна.

– Ну, если окажутся другие. Пух их живо учует. А что говорить, госпожа, если спросят, из-за чего поднялся весь тарарам?

– Скажем правду, только и всего. Про этих тварей все знают. Кстати, взяла бы доску для раскатки теста и загородила разбитое стекло, чтобы новые не залетели.

Кэрт послушно исполнила приказание; в комнате стало чуть темнее.

Элистэ воспринимала происходящее как во сне. Рука горела, сердце бешено стучало, но она не обращала на это внимания. Пройдут часы – и Шеррин останется позади: стены, давящие на нее со всех сторон; металлические насекомые и Чувствительницы; злоба экспров. Народный Авангард и «Гробница»; прожорливое чрево Кокотты, поглотившее стольких Возвышенных; постоянный ужас, под гнетом которого она жила все эти месяцы.

Элистэ ни разу по-настоящему не задумывалась над тем, какие силы действуют сейчас в Вонаре. Она жила только одним днем, с возмущением ощущая, как с каждым часом ее маленький мирок сужается все безнадежнее, решительнее и, видимо, необратимей. Скрепя сердце примирилась она сперва с утратой привилегий и роскоши, затем – с ограничением свободы и всеобщей уравниловкой, а в конце концов – с тем, что исчезли законность, безопасность, справедливость и защита личности. В повседневной жизни было почти невозможно почувствовать всю глубину новоявленного угнетения. Запрет на законную привилегию прогуливаться в садах Авиллака между полуднем и шестью вечера возмущал Элистэ куда сильней, чем отказ в праве обратиться к адвокату, если бы ей пришлось предстать перед Народным Трибуналом. Первый затрагивал ее и досаждал самым непосредственным образом, второй же воспринимался как нечто из области чистой фантастики.

Подобно другим Возвышенным, она продолжала верить, что утраченные привилегии рано или поздно будут восстановлены. Восприняв от бабушки кодекс поведения Возвышенных, она прилагала все силы, чтобы держаться так, словно ничего не изменилось, каждым своим шагом и жестом отметая действительность, которая заключила ее в кольцо, и кольцо это сужалось все тесней и тесней – до последней крохотной точки, чрева Кокотты.

Но теперь наконец-то она могла бежать от всех этих ужасов.

Дальнейшие сборы прошли без помех. Кэрт смела и вынесла осколки и прорезала в саквояже последние дырочки. Принц во Пух доел торт с вишневой водкой, после чего осоловел, дал уложить себя в саквояж поверх платьев и сразу уснул. Элистэ, перебрав наряды и туфли, наконец остановилась на самых любимых. Кэрт пошла помочь Аврелии и через час возвратилась, справившись с поручением. Осталось только ждать распоряжений Цераленн.

Наступил полдень, но хозяйка дома так и не призвала их в свои покои. Кэрт принесла на подносе обед. Элистэ с полчаса поковырялась в тарелках, пробуя то одно, то другое, после чего салат, суп и котлеты унесли почти нетронутыми. Прошел еще час. В два часа Принц во Пух очнулся, выбрался из саквояжа и пошел обнюхивать углы комнаты. От Цераленн по-прежнему не было никаких указаний. Три часа. Четыре. Глухое молчание. Элистэ сперва удивлялась, потом начала возмущаться. Бабушка не посвятила ее в свои планы, не доверилась ей, отнеслась к ней как к неразумной девчонке…

К пяти часам, когда зимний свет начал меркнуть, возмущение сменилось тревогой. И наконец, когда тревога перешла в панику, Элистэ позвали в утреннюю гостиную Цераленн. Ну, слава Чарам! Дурные мысли, как выяснилось, оказались беспочвенными. Она поспешила спуститься на первый этаж.

Перемены во всем бабушкином облике – редчайшая уступка действительности – насторожили Элистэ. Ни старомодного кринолина, ни высокого напудренного шиньона, ни слоя грима на лице. На Цераленн было простое, хотя и отменного покроя дорожное платье из серой шерстяной ткани; собранные в узел волосы укрыты под широкополой шляпой. А почти ненакрашенное лицо в кои-то веки могло бы показаться удивительно изможденным и тонким, когда б не застывшая на нем маска железного самообладания.

– Закрой дверь, – приказала Цераленн. – Мне нужно тебе кое-что сообщить, но нас не должны слышать.

Элистэ неохотно повиновалась. Она сразу поняла, что услышит нечто плохое, однако сообщение бабушки оказалось хуже самых мрачных ее предчувствий.

– Я только что получила известие из дома во Мерея. Комитет Народного Благоденствия прознал о том, кто таков кавалер и какова его деятельность.

– Летучие гниды! – ахнула Элистэ.

– Вероятно. Разумеется, рано или поздно его должны были разоблачить. Удивительно, что этого не произошло раньше. Дан приказ о его задержании и Мерей вынужден был скрыться где-то в столице. Где именно – никто не знает, поэтому я не могу с ним связаться. На его помощь нам рассчитывать не приходится.

– И наше бегство?..

– Откладывается.

С превеликим трудом Элистэ сохранила сдержанность, чего требовало от нее воспитание. Только теперь до нее наконец дошло, какие надежды возлагала она на помощь во Мерея в самый последний миг. На протяжении всех этих страшных месяцев только одно и уберегало ее от ужаса – знание, что существует тайный путь из столицы, о чем она случайно подслушала. Когда тучи сгущались, она все время повторяла себе, что они в любую минуту могут обратиться за помощью к кавалеру во Мерею. Во Мерей их спасет, во Мерей выведет их на волю. Постольку, поскольку возможность бегства оставалась открытой, Элистэ мирилась с творящимися в Шеррине мерзостями. Но теперь путь к спасению был отрезан.

– У тебя убитый вид, дитя мое, а это никуда не годится, – заметила Цераленн. – Мне казалось, что ты в достаточной степени научилась владеть собой, однако же твое лицо все еще выдает твои чувства. Совершенство утонченности предполагает совершенство самообладания.

– В эту минуту мне не до совершенства утонченности, – удалось произнести Элистэ почти не дрогнувшим голосом.

– И тем не менее ты обязана все время думать об этом. И до тех пор, пока ты этим не овладела, считай, что ты ничему не научилась. Сейчас молодость еще служит тебе оправданием, но вскоре тебе предстоит об этом серьезно задуматься.

– Так мы и в «Гробнице», мадам, должны сохранять нашу утонченность? Поражать крыс и тюремщиков своей изысканностью?